Рейтинговые книги
Читем онлайн Под псевдонимом Серж - Владимир Васильевич Каржавин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 88
недели – был на Украине, там немцы после ухода оставили много своих агентов. А повезло по причине того, что кроме местного НКВД к расследованию была привлечена комиссия из Москвы. Так вот, председатель комиссии мой хороший знакомый и, что самое главное, человек порядочный, не из таких, которые всюду видят одних только врагов. Словом, Лёха, обошлось… Понятно, кого-то посадили, у нас без этого не могут. А с Ольгой всё нормально. Скоро получишь весточку от своей ненаглядной. Но, сам понимаешь, такие дела никому здоровья не добавляют.

Балезин слушал и молчал: вдали от Родины он каждый день рисковал жизнью, а его жену обвиняли в причастности к диверсии. И если бы не Фёдор, всё могло быть намного хуже.

– Что затих? – спросил Ершов.

– Спасибо тебе.

– Да ладно, свои люди – сочтёмся.

– О себе-то хоть расскажи. Настя, Алёнка живы-здоровы?

Похоже, вопрос оказался для Фёдора больным. Но о своих сказать надо было.

– Настя вернулась из эвакуации, работает в школе. А вот дочь… она закончила курсы радиосвязистов. Год назад их разведгруппу забросили в тыл к немцам. До сих пор от них никаких известий… Настя вся извелась…

– Прости, я не знал. Ну а сам-то ты как?

Ершов не ответил, задумался. Жизнерадостный внешне, он испытывал глубокий внутренний надлом. К 1941 году романтиков революции почти не осталось: кто-то умер своей смертью, кто-то не своей – был расстрелян или сгинул в лагерях. Но «почти» – не значит никого. Осталось. И один из них был убеждённый коммунист Фёдор Ершов. Его родители были сельскими учителями, а деды и прадеды – крестьянами. Он закончил начальную школу, реальное училище, пошёл на завод, где и познакомился с агитаторами большевиков, а от них с трудами Маркса, Ленина, Плеханова. Много читал, участвовал в распространении «Искры», за что был арестован и получил 3 года ссылки. А потом мировая война, революция, служба в ВЧК, Гражданская война и, наконец, работа в различных советских спецслужбах. Всё что ни делал убеждённый коммунист Ершов, он считал правильным, потому что проводил в жизнь политику его партии – партии большевиков Ленина-Сталина, в которую он безоговорочно верил. Он с болью в сердце осознавал, что Гражданская война была кровавой, даже слишком кровавой, что голод и коллективизация унесли миллионы жизней крестьян, таких, как его деды и прадеды. Он был уверен, что репрессии 1937—1938 годов организовали пробравшиеся к власти враги, за что и получили по заслугам. И он успокаивал себя тем, что за революцией тянется длинный кровавый след, что законы развития общества не отменить, что все страны, рано или поздно, придут к социализму. А раз так – всё к лучшему. Великая цель оправдывает великие жертвы!

1941 год перевернул всё. Он стал чертой, которая разделила жизнь и сознание Фёдора Ершова на две совершенно разные по смыслу части, обернулся глубокой болезненной раной. Разгром советских войск, миллионы пленных, значительная часть которых сдалась добровольно, подталкивали его к выводу, который он боялся сделать для себя: советская система оказалась далеко не столь прочной, какой представлялась до войны.

Кто они, эти многочисленные дезертиры? – задавал себе вопрос Ершов в первые месяцы войны и сам же вскоре нашёл ответ: в большинстве это крестьянские парни и мужики из колхозов, где люди работают от зари до зари, не имея ни зарплат, ни пенсий, ни паспортов. А почему сдаются? Он не мог забыть пойманного под Могилёвом немолодого солдата-дезертира. «Зачем ты это сделал?» – спросили его перед расстрелом. Хмурый и оборванный солдат в ответ прохрипел: «Так лучше уж к германцу, чем обратно в ваш колхоз». Это было горькой правдой: хуже, чем в колхозе, для многих солдат житья не было.

Конечно, были и добровольцы, осаждавшие военкоматы, – были, и немало. Но то, что будут добровольцы и герои, случись война, Фёдор Ершов не сомневался. А вот дезертиры…

Он поневоле вспоминал Первую мировую войну – войну, про которую с некоторой издёвкой рассказывал, выступая, как ветеран большевистской партии, перед молодёжью накануне очередной годовщины Октября. Но… себя не обманешь: в ту Империалистическую войну, как он её называл и с которой дезертировал, полками в плен не сдавались и деятелей типа генерала Власова не нашлось. Да и чекистов-особистов что-то он не видел. Но память о той войне не отпускала. И оправдание, что он дезертировал, потому что ненавидел существующий режим, для 41-го года уже не годилось – пришлось бы признать, что те миллионы крестьянских парней-дезертиров тоже ненавидели существующий режим, только не царский, а советский. Поэтому если бы кто-то, хотя бы намёком, напомнил Фёдору Ершову о его дезертирстве в 1916 году, он нажил бы себе врага. Но об этом из оставшихся в живых знали только жена Настя и ближайший друг Алексей Балезин; есть ещё материалы личного дела, но там бумага, она не в счёт.

Особой болью в душе коммуниста Ершова отозвались московские события середины октября 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске. И дело не только в ужасной панике, погромах и грабежах. Партийный актив, представители власти позорно оставили город. Где Сталин – никто не знал, вождь молчал. Директора, новоявленные коммунисты, бросали свои предприятия и на чёрных лимузинах, прихватив домочадцев и всё ценное, пытались поскорее улизнуть. Многих потом судили, некоторых расстреляли. Но что толку: в стране победившего социализма, где толпы народа ходили под красными знамёнами и восторженно приветствовали вождей, никакого монолитного единства, как и веры в торжество коммунистических идей, не оказалось. И в подтверждение этому он, как командир патрульного отряда, видел в московских дворах горящие труды классиков марксизма-ленинизма, выброшенные в мусор бюсты и портреты вождей. В октябре 1941 года репрессивный сталинский режим разваливался на глазах.

Но страна выстояла. Сейчас, к середине 1944 года, положение на фронтах кардинально изменилось – советские войска наступали. Настроение Фёдора Ершова значительно улучшилось. Рана 1941 гола понемногу заживала, но рубец оставался, болел, потому что Ершов понимал: причиной побед на фронтах является не коммунистическая идеология, не классовый подход, не виток мировой революции, а то, что русский солдат грудью встал за свою землю, за родных и близких.

А пролетарии? Почему немецкие рабочие стреляют в русских рабочих, вместо того, чтобы поднять восстание против Гитлера? Где классовая солидарность? Ещё в 1920-м, когда Красная армия потерпела поражение под Варшавой, Фёдор Ершов недоумевал: как так, в одном строю у поляков оказались и вельможный пан, и его холоп? Получалось, национальное сильнее классового? 41-й год это подтвердил. А в 43-м был распущен Коминтерн. Большевизм закончился, и идейный большевик Фёдор Ершов оказался в роли золотоискателя,

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 88
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Под псевдонимом Серж - Владимир Васильевич Каржавин бесплатно.
Похожие на Под псевдонимом Серж - Владимир Васильевич Каржавин книги

Оставить комментарий