Отступник - Наталья Шитова

Цьев смотрел на Сергея, но перед глазами лешонка вставало лицо человека, пнувшего отсеченную голову его отца… По большому счету, убийца Пряжкин нисколько не был похож на родственника Вали. Оба были толстяками, и на этом сходство кончалось. Но Цьеву этого оказалось достаточно.

— Вы все убийцы! Все! Вы прокляты Нершем! Прокляты навсегда!!!

Отпрыгнув в сторону, Цьев помчался прочь, бросив людей у костра.

Ноги сами понесли его к священной реке…

Глава 21. Семьнадцатое июня. К вечеру. Валентин

Конечно, это было довольно опасно. И если бы Шеп разгадал намерения Валентина, ни за что не выпустил бы его из убежища. И справедливо: идти снова к Пряжкину было чистой воды самоубийством. Валентин прекрасно помнил, что его опознали даже в синем цвете. И уж подавно узнают сейчас.

А узнав — беспрепятственно убьют. Не совсем, впрочем, беспрепятственно. Кое-какие осложнения Валентин еще был способен вызвать. Конечно, очень хотелось добраться все же до жирной шеи Пряжкина. Но по большому счету рассчитывать на это не приходилось, Валентин трезво смотрел на вещи и реально оценивал свои скромные силы.

Но даже эта оценка не смогла включить простейший рефлекс самосохранения. Хотя воспоминания о нестерпимой муке и жгучей боли во всем теле были живы, перспектива повторить все это почему-то не останавливала.

Он сам удивлялся неожиданно охватившей его маниакальной жажде если не рассчитаться за все, то непременно посмотреть в глаза Пряжкину. А за этот посмотр придется недешево заплатить, причем, судя по всему, не деньгами…

Такое вот глупое желание овладело Валентином: немедленно посетить место, где он только что навел шороху. Но Валентин уже привык к тому, что многие его поступки на редкость нелепы, причем не только в глазах окружающих, но даже в его собственных.

Шеп, конечно, разволнуется, выйдет из себя и долго потом не будет никуда отпускать Валентина одного. Такую опеку вполне можно пережить. Если, конечно, очередная безумная затея Валентина не станет для него последней.

Выйдя из леса, Валентин оказался совсем близко от усадьбы Пряжкина. Первый же беглый взгляд — и Валентин несказанно удивился, увидев, что всегда надежно запираемые ворота распахнуты настежь.

Настороженно озираясь, Валентин добежал до высокого забора и двинулся вдоль него к воротам. Осторожно заглянув внутрь, он увидел, что во дворе нет ни души. Ни одного человека. И ни одной собаки. Только три автомобиля, новые, красивые, мощные машины, стояли у самого крыльца. Но ни водителей, ни пассажиров в них не было.

Валентин пустился бегом через двор, но не к крыльцу, где, наверняка, могло быть слишком много возможностей попасться совершенно по-глупому. Он снова бросился к двери в тренажерный зал.

Та дверь, которую он высадил, оказалась снятой с петель и стояла в сторонке, прислоненная к стене. Вбежав в зал, Валентин завертелся на месте, оглядываясь, но никого не увидел. А что поразило его еще больше — сияющая чистота. На полу еще кое-где в неровностях блестела непросохшая вода, но не было ни одного следа того, что здесь совсем недавно пролилась кровь. Единственное, что напоминало о ночных событиях, это несколько следов от пуль на дверном косяке.

Недоумевая, Валентин медленно и осторожно прошел в коридорчик к раздевалкам и вниз по лестнице ко входу в подвал. Везде ему попадались небольшие лужицы на полу. И только присев на пороге около той самой двери, где тогда Валентину пришлось перешагивать через раненого парнишку с ножом в груди, он заметил кровь, уже въевшуюся в пооблупившийся порог. Те, кто поспешно поливал на пол из шланга, не удосужились проверить, все ли чисто…

Валентин не спеша шел по подвалу, но на пути ему никто не попадался. Усадьба казалась вымершей. Валентин невольно забеспокоился. Пусть он здесь вдоволь порезвился ночью, но хоть кто-то живой должен был здесь остаться!

Неожиданный взрыв, негромкий, приглушенный мощными бетонными стенами, но несомненно близкий, заставил Валентина застыть на месте. Пол под ногами едва заметно дрогнул… Бежали секунды, минуты, но взрыв не повторился. Не зная, стоит ли идти вперед, Валентин уже решил вернуться, и попробовать проникнуть в дом через парадный вход. Но отчетливый звук совсем близких шагов раздался за поворотом, и Валентин прижался спиной к стене, сжал кулаки и приготовился к встрече.

Человек, который показался из-за поворота, был высок, худощав, его короткие с проседью волосы, плечи и колени покрывала пыль, словно он только что где-то ползал. Лицо человека было искажено странной скорбной гримасой.

Валентин шевельнулся, и человек мгновенно отреагировал на посторонее движение. Его рука схватилась за чехол, что висел на поясе. Повернувшись лицом к Валентину, человек вскинул голову, и Валентин сразу же узнал того самого Василия, который командовал безуспешным процессом выдворения ночного диверсанта.

Василий, видимо, тоже немедленно понял, кого он видит перед собой. Но, к удивлению Валентина, он опустил руки и невесело усмехнулся:

— Да ты, и верно, чокнутый… Зачем ты вернулся?

Спокойный вопрос и немного равнодушный голос поразили Валентина.

— Должок один вернуть надо… — процедил он, не спуская глаз со своего врага. Сейчас Валентин вдруг пожалел, что не взял у Шепа какого-нибудь простейшего средства самозащиты.

Противник, однако, не выказывал никаких агрессивных намерений. Слегка пожав плечами, он скривился:

— Другой бы на твоем месте был бы уже далеко отсюда… Ну что ты здесь забыл, скажи на милость? Жить надоело?

— А если надоело? — пробормотал Валентин, не понимая реакции Василия.

— Ну, в этом я тебе не помощник. Боюсь, что мне сейчас не до тебя… — проворчал Василий и повернулся спиной к Валентину: — Надоело жить — пройди в дом и подожди Григория в холле наверху. Он вернется и обслужит тебя… С превеликим удовольствием.

Василий свернул в боковой коридор и пошел вперед. Сделав несколько шагов, он вдруг обернулся и нетерпеливо взглянул на Валентина:

— Послушай, Варзанов… Здесь вообще-то всем не до шуток. Уноси ноги, парень, пока не вернулся Пряжкин. Он будет, конечно, рад, что ты сам пришел к нему в руки, но мне, право же, хватило и тех трупов, с которыми мне уже пришлось повозиться по твоей милости…

Валентин вдруг почувствовал странную сухость в горле.

— А сколько их было? — едва слышно проговорил он.

— Что-что? — переспросил Василий, подходя ближе.

— Спрашиваю, скольких я положил?

— Это неважно, — был ответ.

— Тебе, может быть, и неважно! — взорвался Валентин, бросаясь к Василию и пытаясь вцепиться ему в горло. — А мне важно! Говори!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});