Белые яблоки - Джонатан Кэрролл

Между тем паренек по-прежнему лежал на спине, любуясь звездами. Он не знал, чему радуется больше – тому, что это наконец произошло, или тому, что это уже произошло. Этрих-старший тоже запрокинул голову в небо, пытаясь прочитать скрытый замысел произвольного, на первый взгляд, расположения планет и созвездий.

– Ты всегда был оптимистом.

Этрих не знал, сколько прошло времени. Услыхав этот знакомый голос, он отвел взгляд от ночного небосвода. Его подсознание узнало, кто говорит, прежде него самого, и оно же его устами задало риторический вопрос:

– Это ты, Коко?

– Да, Винсент.

Она стояла у кромки воды в нескольких метрах от него, сунув руки в карманы тесных новых джинсов. На ней были еще черная футболка и сандалии на резиновой подошве. Все совершенно новое, явно только что купленное. Но все же главную перемену в ее облике составляла не одежда: теперь волосы Коко были длинными, концы их спускались ниже плеч. Она была невелика ростом, и с этой новой прической казалась выше и полнее. Этрих затруднился бы сказать, к лицу ли ей это.

– Что ты тут делаешь?

Он вовсе не это хотел спросить. Его так и подмывало сказать, что ведь он видел ее мертвой. Видел своими глазами ее растерзанное тело. Но решил благоразумно не касаться этой темы.

– Пошли прогуляемся. Давай оставим эту парочку в покое.

– Но я не могу… – Этрих не представлял, как это он бросит себя здесь, на пляже, и последует за Коко невесть куда.

– Речь идет только о тебе, Винсент. Они нереальны. Пошли. – И, не прибавив больше ни слова, она повернулась и зашагала вдоль берега.

И ему пришлось покинуть себя – это оказалось на удивление легко, – и последовать за ней. Он бросил последний взгляд на юношу. В подростке уже проглядывал взрослый Винсент Этрих. Он лежал на спине, а Джиджи в этот миг как раз начала что-то ему говорить.

Через несколько минут Коко подошла к наблюдательной вышке и стала подниматься вверх по лестнице. Этрих, отставший от нее на несколько шагов, остановился у подножия.

– Чудный вид. Не хочешь полюбоваться вместе со мной?

– Мне и здесь хорошо. Скажи, что происходит, Коко?

– Ты ищешь легкие пути, Винсент.

– Что ты имеешь в виду? – Он внутренне напрягся, приготовившись защищаться, и оттого в голосе его прозвучали довольно резкие нотки.

– Ты не должен давать самому себе советы, Винсент. Это абсурд. Можно подумать, смерть ничему тебя не научила. Прошлое свершилось. Джиджи стала более благосклонной к мальчишке вовсе не потому, что ты велел ему поцеловать ее в шею. Он сам до этого додумался! Первым делом ты отправился во Францию, теперь явился сюда. Никто не посылал тебя в эти места. Это был твой выбор. А теперь ты намерен перенестись в больницу, где умер, в надежде узнать там нечто важное, то, что может тебе помочь. Но я избавлю тебя от лишних хлопот: знай, ничего подобного там нет. Все дело в том, что ты надеешься получить ответы на свои вопросы, перескакивая из одного момента жизни в другой. Но из этого ничего не выйдет. Это никому не удается, ведь прошлое навсегда застыло в вечности. Пойми, все то, что тебе так нужно, то, что ты должен совершить, заключено в настоящем. И довольно уже закрывать на это глаза… Кстати, знаешь, кто подкинул на тот луг во Франции коробку от торта? Бруно Манн. Ты решил связать воедино все концы, восстановить цепь событий? Вот и начни со своего приятеля Бруно. Это будет вполне логично. – Она приподняла волосы над затылком и указала рукой на свою шею. – Помнишь, что было здесь у меня вытатуировано?

Он взглянул на нее снизу вверх. Ее силуэт на фоне ночного неба, казалось, состоял сплошь из серых пятен разной величины и формы. Но какое это имело значение? Ее слова и жесты сказали ему о многом. Он вспомнил тот день, когда впервые обнаружил у нее на шее татуировку.

– Зачем ты так со мной поступила, Коко? Ведь это был жестокий, пугающий способ открыть мне правду. Разве нельзя было сделать это как-нибудь иначе?

Она подняла обе руки вверх и обратила взгляд к небесам.

– Винсент, это сделала не я, а ты сам! Ты написал эти слова на моей шее. Я была для тебя чем-то вроде одушевленной записки на память, но тебе потребовалась целая вечность, чтобы прочесть собственное сообщение.

– Черт!

Правда обожгла его как огнем. Она была нрава. Разумеется, Коко была тысячу раз права.

– Да, друг мой, пора бы тебе научиться замечать и пробегать глазами записки, которые ты оставляешь для самого себя. Теперь они все перед тобой. Не в прошлом, где навеки осталась твоя Джиджи, и не в каком-то отдаленном уголке вселенной. Здесь. В твоем настоящем. Ты знал, что умер и воскрес. И о том, что тебе предстояло совершить здесь, тоже знал. Тебе все это было известно с самого начала, но ты избегал смотреть правде в лицо – ведь это так тяжело и опасно.

Дрожащим, как у ребенка, голосом он признал:

– Ты права. Меня это пугает.

Она мягко произнесла:

– Знаю. Все это очень страшно.

– Коко, там, в зоопарке, я в самом деле говорил с самим собой мертвым?

– О, разумеется. Наконец-то ты хоть что-то понял. Это был один из немногих случаев, когда ты не побоялся воспользоваться своими новыми возможностями, чтобы остаться в живых. А ведь мог бы все время к ним обращаться. Но с тех пор, как вернулся, ты предпочитаешь, причем вполне осознанно, игнорировать свои новые знания, в надежде уклониться от того, ради чего тебя сюда вернули.

Она умолкла. Этрих тоже долго не произносил ни слова и лишь через несколько минут негромко пробормотал, не будучи вполне уверен, что она его услышит:

– Наверное, это потому, что работать в офисе куда легче, чем сражаться с богами.

– И затевать интрижки с продавщицами из магазинов дамского белья, – хихикнув, прибавила Коко.

– Вот именно, и это тоже.

Он чувствовал себя бесконечно слабым и опустошенным. Присел на корточки, набрал пригоршню песка и стал безучастно наблюдать, как тот сыпался вниз у него между пальцев. Впереди под ночным небом чернела необъятная гладь океана. С пляжа до него донесся женский смех. Быть может, это Джиджи? Интересно, удалось ли пареньку Винсенту заставить ее смеяться той ночью? Он этого не помнил, но от души надеялся, что так оно и было. Ему хотелось верить, что, позанимавшись любовью, они вволю посмеялись над чем-то веселым. Ему припомнилось, что некоторое время спустя он взял ее за руку и они оба бросились к берегу и прямо в одежде с разбега прыгнули в волны. Вода оказалась ледяной, холод пробрал его до костей, у него тотчас же замерзли яйца, но это было здорово! Улыбнувшись этим воспоминаниям, он снова набрал пригоршню песка.

Прошло несколько минут, и с той же стороны послышались звуки музыки. Этрих прислушался и, не удержавшись, стал негромко подпевать. Знакомая мелодия «Битлз» каким-то непостижимым образом сняла часть тяжести с его души. В голове у него прояснилось, на сердце стало легче. Он выпрямился, взглянул на вершину башни и жестом поманил к себе Коко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});