Главная ошибка Ельцина - Олег Мороз

Гайдар категорически отвергает это «что-то другое»:

-- Абсолютно убежден: главным приоритетом для него был вопрос о том, куда пойдет Россия. Главным для него было -- обрести уверенность: все, что он делал, это не напрасно, это не будет пересмотрено.

Но это-то, говорю, и оказалось в значительной степени деформировано, изменено…

-- Я вам скажу так, -- говорит Гайдар, -- всякий человек, который имеет дело с Россией на переломных этапах ее развития, сталкивается с рисками когда-то сделать ошибку. Повторяю, я убежден, что Борис Николаевич, в первую очередь, думал о сохранении курса. И по состоянию на конец 2002-го -- начало 2003 года мне казалось, что он не сделал ошибки при выборе преемника. К этому времени были проведены фундаментальные позитивные реформы. Была обеспечена частная собственность на землю. Проведена радикальная налоговая реформа, стабилизированы финансы. Было сделано очень много по модернизации трудового законодательства… В общем, казалось, что развитие событий в целом позитивное. Оно идет в том направлении, которое было задано при Ельцине. Нетрудно было убедить себя в том, что мы успешно прошли этот тяжелейший период нашей истории, вышли на путь поступательного развития страны. Это был момент, когда отношение мировых элит -- интеллектуальных, политических, финансовых, экономических -- к России достигло высшей степени благожелательности. То есть, по крайней мере, на три года Ельцин спрогнозировал действия своего преемника достаточно адекватно. Три года -- это немало.

Я возражаю Гайдару, что сказанное им все же относится в основном к экономической сфере деятельности Путина. А вот поле демократии в России уже тогда начало скукоживаться.

Гайдар не согласен:

-- Я могу вам сказать за себя. О том, как я видел ситуацию, скажем, весной 2002 года. У меня не было ощущения, что демократия в России скукоживается (это не значит, что я был прав). Да, у меня не было убежденности (и я говорил об этом еще до того, как Путин стал президентом), что он верит, что демократия России нужна, по крайней мере, сегодня. Для меня здесь стоял большой вопросительный знак. Я был убежден, что он хочет, чтобы в России проводилась полезная и ответственная экономическая политика, что он будет реалистом в вопросах внешней политики… Мне кажется, что ему слишком часто рассказывали, как Горбачев был неправ, когда он пытался соединить либерализацию экономики и политики. Я видел риски демонтажа демократических институтов, системы сдержек и противовесов, но именно риски.

Наш разговор, однако, напоминаю я собеседнику, происходит не в 2002-м и не в начале 2003 года, а почти в середине 2006-го...

-- Ну, конечно, за время между 2002 годом и сегодняшним днем у меня отношение к происходящему во многом изменилось… -- соглашается Егор Тимурович.

Была ли альтернатива Путину?

В 1996 году, как уже говорилось, перед президентскими выборами, Гайдар, "Демвыбор" долго и мучительно искали альтернативу Ельцину. Так и не нашли ее. А была ли, на взгляд Егора Тимуровича, у самого Ельцина в 1998-м - 1999-м более или менее приемлемая альтернатива при выборе преемника? Был ли человек, по крайней мере, не менее надежный, чем Путин, в том, что касается сохранения курса (тогда казалось, что Путин -- надежный), и в то же время избираемый? Подчеркиваю -- избираемый. То есть, как минимум способный победить Зюганова. Ведь на всех тогдашних выборах кандидату, которого поддерживала более или менее вменяемая часть общества, приходилось бороться с Зюгановым, Зюганов неизменно его "подпирал", имея достаточно высокий рейтинг. Если бы "вменяемый" кандидат оказался недостаточно избираемым, недостаточно популярным, -- президентом России стал бы коммунист сталинского разлива. Либо же, возможно, с еще большей вероятностью, им сделался какой-то другой неприемлемый кандидат -- Примаков, Лужков… Так вот, кто бы, по мнению Гайдара, мог тогда быть кандидатом, альтернативным Путину (а с другой стороны -- Примакову, Лужкову, Зюганову)? Черномырдин? Степашин? В принципе могли, наверное, появиться и какие-то иные фигуры. В конце концов, рейтинг Путина за какие-то полгода удалось "раскрутить" почти от нуля до заоблачных высот. По-видимому, и с кем-то другим можно было бы проделать то же самое?

-- Ельцин действительно очень много думал о том, кто будет его преемником, -- говорит Гайдар, -- подходил к этому вопросу серьезно как к ключевому. Причем всегда имел перед глазами набор альтернатив... Как человек с огромным политическим чутьем, он был весьма компетентен в этих вопросах.

Спрашиваю:

-- Этот набор приемлемых кандидатов существовал в реальности или он только стоял у Ельцина "перед глазами", то есть был в его воображении, в его размышлениях?

Гайдар отвечает уверенно:

-- Он существовал в реальности.

-- А фамилии назвать не хотите?

-- Не могу. Этот вопрос -- к Борису Николаевичу.

(Тогда еще Борис Николаевич был жив).

Впрочем, я и сам знаю, какой набор приемлемых кандидатов (кроме Путина) имелся у Ельцина. О нем, об этом наборе, может догадаться любой человек, дочитавший мою книгу до этого места. Этот набор был невелик -- Черномырдин, Степашин... Хотя, кто знает, может быть, Ельцин держал в голове еще кого-то...

Как бы то ни было, к весне 1999-го из всего возможного набора остался лишь один человек, который и стал реальным преемником.

Он обезвредил максимальное количество мин

Итак, при выборе преемника Ельцин допустил ошибку -- обеспечить преемственность курса ему явно не удалось. Какова природа этой ошибки? При всей своей многоопытности, при развитой интуиции, которой он, кажется, очень гордился, Ельцин все же недостаточно хорошо разбирался в людях?

Ответ Гайдара:

-- Сапер ошибается один раз. Лидеру, который возглавляет страну в эпоху великой революции, приходится во время своей деятельности обезвредить большое количество мин. Раньше или позже он ошибается... Это относится ко всем революционным лидерам, и к Борису Николаевичу тоже. Так что природа такой ошибки -- стохастическая (то есть, как объясняют толковые словари, в основе ее лежит случайность, вероятность. -- О.М.) Когда ты разминируешь множество мин, вероятность роковой ошибки высока... Что касается того, хорошо ли Ельцин разбирался в людях или не очень хорошо… Из революционных лидеров, которых я знаю в истории человечества, Борис Николаевич сумел разминировать максимальный процент взрывных устройств.

-- Следующий мой вопрос, -- говорю, -- вы, наверное, тоже переадресуете Борису Николаевичу, но я все же хотел бы знать и ваше мнение. Как вы думаете, переживает ли Ельцин сейчас, видя столь серьезные отклонения от намеченного им курса?

-- Я знаю ответ на этот вопрос, но я действительно переадресую вас к Борису Николаевичу.

Надо полагать, этот ответ расшифровывается примерно так: "Да, Ельцин переживает. Сильно переживает". Альтернативным ответом мог бы быть, например, такой: "Мне кажется, сейчас Борис Николаевич взял себе за правило никак не вникать в политику, посвятить себя частной жизни". Но такой ответ, наверное, и скрывать было бы незачем.

Я тоже знаю ответ на свой вопрос, но мне хочется понять, что обо всем этом думает Гайдар.

-- Можете ли вы себе представить, -- спрашиваю, -- что в какой-то момент пенсионер Ельцин выступит с резким заявлением, осуждающим курс Путина?

-- Тот же ответ.

Гайдар был одним из самых желанных гостей в доме Ельциных. После отставки Бориса Николаевича он бывал у них довольно часто. Как вспоминает дочь Ельцина Татьяна Борисовна, после обеда они с Борисом Николаевичем обычно уходили вдвоем в гостиную и о чем-то "долго-долго" разговаривали, после чего оба выходили довольные. Перед тем, как сесть в машину, Гайдар говорил провожавшей его дочери экс-президента: "Таня, ты не представляешь, что за человек, твой отец! И что он сделал для России!" В свою очередь, и Борис Николаевич, улыбаясь, делился своими впечатлениями от только что прошедшего разговора: "Да-а! Умнейший человек! России повезло. Какое же удовольствие с ним поговорить!"

Так, что, полагаю, и в момент нашей с ним беседы Егор Тимурович был вполне в курсе того, что думает Ельцин о происходящем в путинской России, собирается или не собирается выступать с какими-то резкими заявлениями. Однако не в правилах Гайдара было рассказывать кому-то, о чем он разговаривал с кем-то тет-а-тет, тем более с первым президентом России, разве что -- самым близким друзьям (Чубайсу, может быть).

Правда, я нисколько не сомневаюсь, что все эти разговоры прослушивались и записывались. Но это уже другая тема.

Как бы то ни было, ни с каким заявлением -- ни с резким, ни с нерезким -- Ельцин так и не выступил.

-- Тогда вопрос, относящийся непосредственно к вам, -- говорю я Гайдару, продолжая нашу беседу. -- Сейчас ведь корежится и многое из того, что вы сами сделали и к чему стремились в девяностые годы, -- происходит деприватизация, национализация, незаконный захват собственности чиновниками, подмена законов рынка чиновничьим произволом, создание государственных супермонополий, таких, как "Газпром", "Роснефть", "Рособоронэкспорт" (это при том, что у нас существует специальное антимонопольное ведомство). Вы переживаете по этому поводу или взираете на происходящее с философским спокойствием как на неизбежное? Возлагаете ли вы, среди прочего, вину и на Ельцина, который не сумел найти достойного преемника?