Приз - Полина Дашкова

— Значит, ваши люди ее пока не ведут? — быстро спросил Григорьев.

— Я же сказал, нет необходимости.

Андрей Евгеньевич вдруг подумал, сам не зная почему, что ему было бы спокойней, если бы именно сейчас Машу вели люди Кумарина. Но тут же отмахнулся от этой глупой мысли.

Два года назад, когда Макмерфи впервые отправил Машу в Москву, Григорьев ужасно не хотел, чтобы она летела, волновался, не мог спать, пока она была там. Однако ничего страшного с ней не случилось.

На этот раз ее отправлял не Макмерфи, а его заместитель. Ни с какими убийствами, ни с какими шпионскими играми ее командировка не была связана. Ей следовало оценить психологическое состояние Рязанцева и понаблюдать за Призом, сравнить политические перспективы нынешнего лидера «Свободы выбора» и его возможного преемника. То, что именно ее отправили с таким заданием, было тактическим ходом со стороны заместителя Макмерфи. Отправляя в качестве эксперта Мери Григ, он хотел показать Билли и всем остальным, что в его отношении к Рязанцеву нет никакой предвзятости. Рязанцев — человек Макмерфи, и офицер Григ — человек Макмерфи. Она хорошо относится к Рязанцеву, и ей категорически не нравится Приз.

Когда она улетала, Андрей Евгеньевич был за нее спокоен. Но сейчас вдруг что-то неприятно кольнуло, просто так, без всяких видимых причин. Кумарину он, разумеется, ничего не сказал. Поднявшись к себе в комнату, набрал номер Маши. Но телефон был выключен.

«Где ты? Что ты там делаешь? Взрослая, умная, самостоятельная, а все равно страшно. Хочется хотя бы голос услышать».

* * *

— Мы больше ничего не будем здесь трогать, — сказал Арсеньев, — ты меня слышишь?

Маша стояла, не двигаясь, глядя на обгоревшие останки.

— Не смотри. Давай отойдем. Тебе надо попить водички и успокоиться.

Она все еще зажимала рот руками. Он попытался развернуть ее за плечи, она очнулась, вздрогнула, вырвалась, побежала к реке. Саня понял: ее тошнит, она не хочет, чтобы он видел, как ее будет выворачивать наизнанку. Он пошел за ней достаточно медленно, давая возможность ей побыть одной, но оставаясь поблизости. По дороге он еще раз взглянул на свой мобильный. Сети по-прежнему не было. Значит, чтобы вызвать группу, придется отъехать на пару километров.

Маша скрылась в кустах малины. Арсеньев закурил.

Меньше всего ему хотелось думать о том, что обгоревшее тело, которое они видели, могло быть телом Гриши Королева, его соседа, его друга, мальчика восемнадцати лет, который учился в медицинском институте и все пытался написать детектив. Перед глазами возникло лицо Веры Григорьевны, Гришиной мамы.

«…И потом, знаете, я чувствую. Я что-то очень плохое чувствую. Спать не могу, какая-то чернота в душе. Никогда раньше такого не бывало».

Гриша с младенчества попадал в разные истории. В два года был покусан бродячей собакой, у которой пытался отнять свой мячик. В четыре на даче скатился в болото на трехколесном велосипеде и чуть не утонул, поскольку никак не хотел выпустить из рук руль. Тогда же разворошил палочкой осиное гнездо и был покусан осами так, что чуть не погиб. В шесть прыгал с балкона третьего этажа, раскрыв зонтик. В семь был серьезно избит зимой на горке. Все говорили: «ехай!», а он упорно поправлял: «езжай!».

Семья жила в центре Москвы, вокруг было много старых домов. Гриша излазал все чердаки и подвалы, натыкался на бомжовские лежбища, притоны наркоманов, а однажды попал в нору беглого уголовника, нашел заточку. Гриша раз десять рассказывал Арсеньеву эту историю, повторяя, что родился в рубашке. Оказалось, что уголовник, который скрывался в подвале, — настоящий зверь, грабитель, убийца. Его искали несколько месяцев. И нашли благодаря Грише. Если бы бандит застал в своем убежище любопытного восьмилетнего мальчишку, неизвестно, чем бы все кончилось. Но если бы Гриша не полез в этот подвал, неизвестно, сколько еще народу мог бы ограбить и убить этот злодей.

— Я жутко везучий, — говорил Гриша, — однажды я провалился сквозь пол в доме, который собирались ломать. Я летел через три этажа, мне засыпало глаза песком, я совершенно ослеп. Никто не знал, что я туда полез. Там был шикарный чердак, я надеялся найти клад, что-нибудь типа сундука с золотом. И вот я лежал, меня придавило доской, а к дому уже подъехал экскаватор. Я валялся полудохлый и вдруг слышу: мяу, мяу! Я не мог допустить, чтобы погибла невинная киска, поднялся на ноги, стал искать ее, понял, что сам не найду, и кинулся на свет, к выходу, позвал на помощь. Киску спасли рабочие, которые приехали ломать дом. Ну и меня заодно не пришибли.

— Он везучий, вы даже не представляете, какой Гришка везучий, — повторял Витя, когда исчез его старший брат.

— С его темпераментом он должен быть ужасно влюбчивым, — говорила Вера Григорьевна, — но пока Бог милует, не попалась ему еще та девочка, которая могла бы по-настоящему вскружить голову.

— Эта Василиса просто с ума его свела, — сказал Кирилл Гусев, друг Гриши, — у него явно крыша съехала. Он как будто никого, кроме нее, не видел и не слышал.

Василиса Грачева, правда, оказалась очень красивой девочкой, даже изможденная, обожженная, немая она выглядела потрясающе. Она была трогательной, беззащитной, нежной. Она бы понравилась Вере Григорьевне. Она подружилась бы с Витей.

— Хватит! — приказал себе Саня. — Потом будешь страдать и ныть, сейчас думай!

Ясно, что в лагере кто-то побывал. Об этом пыталась сказать Василиса. Это косвенно подтверждается следами колес на дороге. Подростки оказались свидетелями. Чего же? Бандитской разборки? Какой-нибудь важной «стрелки» между местными братками? Но почему братков понесло в такую глушь? Могли бы выбрать более комфортное место. Тут даже мобильники не работают. Серьезным браткам неуютно без связи.

Маша появилась, страшно бледная, осунувшаяся. Она умылась речной водой, лицо ее было мокрым.

— Все. Я в порядке. А ты как? — она даже попыталась улыбнуться.

— Ничего. Нормально. Тебе идти не трудно? Голова не кружится?

— Со мной все хорошо. Ты группу вызвал? Ах, ну да, сеть…

Пока они шли к машине, Саня попросил:

— Расскажи мне еще раз, что тебе удалось узнать от Василисы до моего приезда?

— Ты все сам видел и слышал. Главное, что она до сих пор не чувствует себя в безопасности.

— Погоди, я не понял, ее кто-то мог видеть?

— Она не знает. Но вряд ли. Мне кажется, всех, кто их видел, они не выпустили отсюда живыми.

Саня сел за руль, медленно двинулся к выезду на бетонку.

— Кто они? Что, по-твоему, здесь могло произойти? — спросил он.

— Бандитская разборка, — не задумываясь, ответила Маша и тут же добавила: — Тебе ведь тоже пришло в голову именно это?

Саня кивнул и в очередной раз покосился на телефон. Сети все не было. Они выехали с территории лагеря.

— Есть еще один вариант, — сказала Маша, — какая-нибудь секта устроила здесь шабаш. Сатанисты, например. Знаешь, это даже правдоподобней. Что-то жуткое есть в этом месте. Я вполне могу представить, как здесь проводят черную мессу, занимаются всякими оккультными мерзостями. Кстати, у вас в России это сейчас страшно модно. Впрочем, у нас в Америке тоже. Так. У меня появляется сеть. У тебя пока нет, — она протянула ему свой телефон.

Арсеньев позвонил Зюзе, изложил все, что успел узнать и увидеть. Зюзя выслушала, не перебивая.

— Замечательно. Тебя все-таки туда понесло ночью. Ну что ж; я всегда знала, что ты упрямый, как осел. Ты что, один там?

— Нет. Со мной Мери Григ.

— Еще лучше, — Зюзя фыркнула в трубку, — только ее нам не хватало. Где вы находитесь?

— В лесу, километрах в трех от лагеря. Оттуда звонить невозможно. Нет сети.

— Ладно. Я сейчас же отправляю группу и еду сама. Значит, вы пока видели только один труп?

— Да, Зинаида Ивановна. Но он вряд ли единственный. Мы будем ждать вас на шоссе, у съезда на старую бетонку. Когда доедем до перекрестка, я позвоню вам на мобильный, уточню, какой это километр.

Саня отдал Маше телефон. Несколько минут они ехали молча. Маша попыталась глотнуть воды из бутылки, но не смогла, слишком сильно трясло машину.

— Сейчас остановимся, перекусим, — сказал Саня.

— Да, попробуем. Знаешь, я тебе не успела рассказать еще кое-что. За Василисой в больницу приходили. Там был человек, одетый в халат, в маску. Мы с Дмитриевым спугнули его. Он заглянул в палату, увидел нас и скрылся. А потом я через дверь, услышала, как он говорил по телефону.

— Так. Вот этого только не хватало, — зло пробормотал Саня, — получается, здесь ее не видели, но потом все-таки вычислили. Вероятней всего, по тому же сюжету в криминальных новостях. А теперь скажи, когда вы ехали из больницы, хвоста за вами не было?

— Если честно, я расслабилась. Я просто не подумала об этом. Тут еще ты позвонил, потом Рязанцев. Конечно, надо было провериться. Погоди, но если кто-то следил за нами, когда мы ехали из больницы, то они должны были засечь и нас с тобой, когда мы отправились сюда.