Последний блюз ночных - Андрей Стригин

— Большие крысы, — говорю одеревеневшими губами.

— От крыс необходимо избавляться, — назидательно прогудел прапорщик Бондар.

— Послушай, сам не хочу! — с горячностью вырывается у меня фраза.

Прапорщик улыбнулся:- Будет необходима помощь, обращайся, у меня друг начальником поселковой милиции служит.

— Боюсь, он не поможет, — мрачнею я, — на таких как они, даже яды не действуют.

— Очень образно, — поджимает губы прапорщик Бондар.

— Вообще, спасибо, — искренне говорю я, — если возникнет необходимость, воспользуюсь вашим предложением.

Мурсал Асварович грохнул о пол новенькие сапожки:- Принимай, Кирилл Сергеевич! Сносу не будет, на обратной стороне галифе пятнадцать и тринадцать насечек.

Я уже знаю, часто сапоги делают зеки. Насечки обозначают: максимальные — общий срок, минимальные — сколько отсидел. С таким послужным списком, зекам предоставляется всё самое лучшее: кожа, нитки… и, естественно, за столько лет заключения зеки приобретают не дюжий опыт. Обычно, таким вещам сносу нет.

Сержанты Ли и Осман уводят роту на завтрак, я захожу в кабинет командира роты, стягиваю промокшие ботинки, с удовольствием влезаю в сапоги. Оглядываюсь. Где-то должен быть электрический чайник и кофе. Резко звонит телефон. Возвожу глаза к верху, это явно Белов Анатолий Фёдорович. Откуда он узнал?

— Беру трубку:- Слушаю вас, товарищ полковник.

В трубке хмыкнули, раздаётся знакомый голос:- Ты не ёрничай, Кирилл.

— Да я и не думал.

— Почему вчера не пришёл на доклад?

— Поздно было, товарищ…

— Для меня нет ни дня, ни ночи, ты это должен был давно понять, — перебивает он меня.

— Исправлюсь.

— Опять ёрничаешь?

— На этот раз нет.

— В девять всей командой ко мне, — приказывает он.

Так подмывает сказать, Катя не успеет, неожиданно шеф ошарашивает меня следующей фразой:- Нет, лучше в десять, Катюша не успеет собраться, — в его голосе звучат нотки доброго, уставшего от долгой жизни, дедушки.

Сижу с пикающей трубкой, нервно смеюсь. В дверь коротко стучат.

— Да, — кладу трубку на место, встаю, поправляю гимнастёрку. Кого это чёрт несёт?

В кабинет протискивается замполит, лицо каменное, а в глазах, как муха в паутине, увязла обида.

Он без приглашения заходит в кабинет, садится на стул.

— Кирилл Сергеевич, я не понял, что сержанты Ли и Магомедов делают в роте? Они должны быть на гауптвахте.

— Уверен? — во мне вспыхивает злость. Сажусь в кресло командира роты, с умным видом открываю журнал, насмешливо смотрю в бледное лицо замполита. Ба, да у него даже прыщики есть, как у юнца! Совсем зелёный, с сожалением думаю я.

— В воспитательных целях не следует проявлять мягкость, — с напором говорит замполит, — иначе кто Родину будет защищать.

Приподнимаюсь на локтях, долго смотрю в глаза, замполит заёрзал на сидении, пару раз кашлянул кулак, чуть дрогнувшим голосом произносит:- Разболтаются, так и до предательства недалеко.

— Послушай, старший лейтенант, — сознательно называю его по званию, — сколько у тебя орденов?

— Не понял, причём здесь ордена? — он ещё сильнее бледнеет.

— Тебя хоть раз отмечала партия высокой правительственной наградой?

— Нет, но я…

— А у этих сержантов есть ордена. Если ещё раз их тронешь, морду набью, вон отсюда.

— Это вы мне? — кукарекнул он.

Я встаю, наливаю с графина воду, отхожу к окну. Валит снег, в этом году его как никогда. О замполите совсем забываю, словно не существует он для меня.

— О вашем поведении я обязан доложить в Особый отдел, — вновь раздаётся кукареканье.

— Что ж, голубчик, докладывайте. Кстати, я сам туда иду… и ещё, не гуляйте по ночам, не то Рита тебя узрит.

— Какая Рита? — теряется замполит, смотрит на меня едва не с суеверным ужасом, поспешно встаёт. Хлопнула дверь, я пытаюсь отодрать форточку, чтоб проветрить помещение.

Выхожу из кабинета:- Я в Особый отдел, — говорю дневальному по тумбочке и быстро покидаю роту.

С Эдиком заранее приготовили доклад, чтобы отвести от нас подозрения. Не знаю, получится нам обмануть проницательного Белова Леонида Фёдоровича, но вся надежда на необыкновенные способности друга. Его мысли невозможно вытянуть из головы, так как они витают в стороне от своего хозяина.

Вначале захожу к Эдику. Он давно на ногах, бодр, успел слегка выщипать бороду, сбрызнулся одеколоном.

— Готов с шефом знакомиться? — здороваюсь с ним за руку.

— Попробую.

— Он не человек.

— Понятное дело, — Эдик достаёт увесистую папку. — Я скорректировал вектора и теперь всё указывает в космос.

— Как-то расплывчато, — беспокоюсь я.

— Более того, я вывел такие формулы, на основании которых выходит, вектора обрываются в нашем времени и стыкуются в 2013 году.

— Как ты вышел на 2013 год? — внезапно мне становится нехорошо. — Это как раз тот год, из которого мы прибыли в 1980.

— Ты мне не говорил, — с интересом смотрит на меня друг.

— На меня не подумает? — я растеряно хожу по комнате.

— Первый раз у меня такой облом, — честно сознаётся Эдик. — И всё почему, не всё мне рассказал, — он назидательно взмахивает длинным узловатым пальцем.

— Необходимо всё переделать, — неприятно, но мой голос дрогнул.

— Не надо ничего переделывать, — щурит глаза Эдик, — пусть думает, что у него все козыря в руке. Сейчас он не станет ничего предпринимать, ведь, судя по векторам, у него уйма времени и будет уверен, что его не разводят с графиками. Что бы ложь была достоверной, необходимо влить в неё девяносто процентов правды, — узловатый палец Эдика вновь взметнулся перед моим лицом.

— Как бы мы сами себя не перехитрили, — буркнул я.

— Всякое может быть, — легко соглашается Эдик.

Дверь от резкого пинка ногой открывается, на пороге появляется Катя с подносом, на котором дымятся чашечки с ароматным кофе.

— Как вовремя, Кирилл, — она взмахивает золотыми волосами, глаза светятся запредельной зеленью, — Эдик, помоги, еле поднос удерживаю!

— А Рита где? — спрашиваю я.

— В буфет, за булочками побежала, скоро будет, — Катя передаёт тяжёлый поднос, быстро убирает на столе, стелет скатерть.

Рита появляется почти следом, подкрашенная, как учила Катя, в тёплом вязаном свитере, в пакете держит воздушные булочки.

— А колбасы не было? — в разочаровании поводит носом Эдик.

— Была, но такое ощущение, словно она позеленела от злости и сыр выгнутый, явно не одну неделю уже лежит.

— Есть неплохой кафе, — вспоминаю я. — Но нас уже ждёт Леонид Фёдорович, в десять должны быть у него.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});