Безумный март в Питере - Ольга Скляренко

успею добежать до него, прежде чем Цукерман начнет кидаться на нас? Или, может, надо позвать людей, вместе нам будет легче его обезвредить до приезда врачей.

– Не бойся, Яночка! – Цукерман пока не проявлял агрессии, но от этого мне было не менее страшно. – Все будет хорошо. Я выплачу твой долг, ты больше не будешь ему ничем обязана. Тебе больше не придется работать тут и оказывать ему сексуальные услуги.

– Сексуальные услуги? – Павел выпучил глаза и с ужасом перевел взгляд на меня.

– Роман Аркадьевич, может, вам водички налить? – пролепетала я, отступая к дверям.

– Какие сексуальные услуги? – взревел Павел. – Роман, ты пьяный?

– Что, скажешь, она тебе не оказывала сексуальных услуг? – пафосно воскликнул Роман. – Ну, отвечай! Оказывала или нет?

– Ну, в общем-то, в некотором роде… – Пашка растерялся, но буквально через секунду все-таки потерял самообладание и сорвался на крик. – Роман! Мать твою! Что ты несешь! Ты чего добиваешься?

– Я добиваюсь справедливости! – Цукерман приосанился. – И не надо тут ломать комедию, Павел. Мне Яна все рассказала. И про то, как она оказалась в стесненных условиях, и про то, как ты выплатил ее долг, а теперь шантажируешь, принуждая ее к сожительству! Но ты не думай, тебе это с рук не сойдет! Я готов покрыть ее долг!

– Ян, о чем это он? – Павел сдался, опустился на стул и беспомощно посмотрел на меня. – Чего ты ему рассказала? Какие долги? Какое принуждение к сожительству? Какие, к чертовой матери, сексуальные услуги? Я вообще потерял нить разговора…

– Паш, я клянусь, я ничего ему такого не говорила. Да я вообще с ним не говорила. Роман Аркадьевич, зачем вы врете? Мы же с вами почти не разговаривали.

– Зато ты мне писала! Яна, ты можешь говорить открыто. Он уже ничего тебе не сделает. Ты под моей защитой!

– Это-то и пугает, – пробормотала я себе под нос и участливо обратилась к финдиректору. – Роман Аркадьевич, я вам ничего никогда не писала. Вы, наверное, путаете что-то? Может, у вас какая-то травма случилась? Головой ударились?

– Как это не писала? – растерялся Цукерман. – Мы уже несколько дней переписываемся. Мы же собирались уехать в Израиль, к моим родственникам…

– Куда? – я взглянула на Пашку. – Ни в какой Израиль я с ним не собиралась. И не переписывалась с ним! Это какой-то бред!

– Как это? – заволновался Цукерман и полез в карман, вытаскивая оттуда свой телефон. – А это что?

Он сунул мне в лицо свою трубку, открытую на какой-то переписке в мессенджере. С неким абонентом, записанным у него в контактах как «Яночка».

– Ну-ка, дай мне сюда это! – Павел резко поднялся, подошел к Роману и забрал у него смартфон.

– «Ты тоже мне очень нравишься, Роман, но нам нельзя быть вместе. Он убьет нас обоих! Я должна ему очень много денег. Если бы ты знал, как я его боюсь! А на тебя я не могу даже лишний раз посмотреть, чтобы не выдать своих чувств». Что это за бред?

– Я-то откуда знаю? – возмутилась я. – Я в жизни такого не писала!

Павел пролистнул дальше. Видимо, переписка между Цукерманом и неведомой мне «Яночкой» была обширна.

– «Вчера он приковал меня наручниками к кровати и заставлял…». Твою ж мать! – Павел с отвращением отбросил телефон на стол.

– Что заставлял? – заинтересовалась я.

– Вот тебе точно об этом знать не надо! – взревел Павел. – Роман! Ты что, подумал, что это Яна тебе пишет? И поверил в весь этот бред? Это даже не ее номер телефона!

– Как не ее? – Цукерман пошел пятнами, а кончик носа странно затрясся.

– Так, не ее. Ты действительно поверил, что я могу так издеваться над женщиной? Приковывать ее наручниками и проделывать все это?

– Да что проделывать-то? Паш? Что ты там проделывал с несчастной Яночкой, после того как приковал наручниками к кровати? – меня распирало от любопытства.

– Роман! – Пашка проигнорировал мое замечание. – Над тобой кто-то подшутил. Это же очевидно. Как ты вообще мог принять такое за чистую монету? Там же форменный маньяк-извращенец писал!

– Да что там написано-то? – я попыталась схватить со стола телефон, но Павел опередил меня.

– Яна! Я не позволю тебе читать эту порнографию! Иди лучше, сделай мне кофе. И Роману тоже. Ром, ты позволишь, я скину себе эту переписку? У меня есть знакомые, они вычислят этого шутника-эротомана. Поверь, я лично позабочусь, чтобы он ответил за это издевательство. Надо же такое придумать… Наручники, кляп, маска… Мерзость какая!

– Я все равно узнаю, – упрямо пробормотала я.

– Но, как же так? – на Цукермана было жалко смотреть. Он совершенно растерялся, сжался, ссутулился и переводил умоляющий взгляд с меня на Павла. – Это не Яночка писала? То есть, она не должна тебе денег? И ты не заставляешь ее по ночам…?

– Ром, мы с тобой сколько работаем? Лет пять? – вышел из себя Павел. – Неужели ты мог подумать, что я на такое способен? Ты же умный мужик!

– Но… тогда кто это писал?

Цукерман часто захлопал глазами, и я испугалась, что он сейчас заплачет.

– Роман Аркадьевич! Вы не волнуйтесь! У нас есть знакомый мент, в смысле, следователь. Он найдет этого придурка, и Пашка его непременно накажет. Особо извращенным способом. С наручниками, – не смогла удержаться я от шутки.

– Яна! – осуждающе сказал Павел, едва сдержавшись, чтобы не заржать в голос. Теперь, когда все выяснилось, ситуация действительно выглядела до ужаса комичной.

– Но зачем? – растерянно проговорил Цукерман. – Кто так меня ненавидит? Какой позор…

– Роман Аркадьевич! Не переживайте. Вы – настоящий рыцарь. Просто герой. Как накинулись на Павла. За меня еще никто так не заступался.

– Ну, поцелуй его еще, – ревниво буркнул Павел, производя какие-то манипуляции с телефоном Цукермана. – И вообще, я же сказал, сделай мне кофе!

– Тиран и деспот! – хихикнув, ответила я. – Ты бы не зарывался, Паш! Меня есть кому защитить.

– Так, все, Яна! Иди уже в приемную, что там у тебя за бардак? Разберись немедленно!

И Павел указал мне на приоткрытую дверь, куда уже заглядывали сотрудники, столпившиеся в приемной за то время, пока мы разбирались с Цукерманом. Естественно, вездесущая Олеся, Богдан, какие-то девчонки из бухгалтерии, Ксения эта из юридического. Даже Пашкин зам, Петр Васильевич. Бедный Цукерман! Теперь такие слухи пойдут, только держись!

И я оставила Пашку утешать растерянного Цукермана и вышла из кабинета, потно прикрыв за собой дверь.

27.

Под изнывающими от любопытства взглядами сотрудников я плотно закрыла дверь в кабинет и прошествовала к кофемашине, прилагая титанические усилия, чтобы не свалиться от хохота. Это кто ж такое учудил с бедным Цукерманом? У