Откровенный разговор про это для тех, кому за - Анна Котенёва

Потом он ушел, почти ничего мне не сказав, а я ему про дочку ни слова. Нашла сумки, добралась до дома и была твердо уверена, что опять буду с прибылью. Так и случилось, вторую дочку родила за 2 дня до дня рождения первой. Муж, конечно, ни о чем не догадывался, да ничего и не было – просто я чуть дольше до дома шла.

Потом я того мужчину видела еще через 3 года. Мы со старшенькой шли в деревню, а он на той поляне был с еще одним мужчиной, женщиной и мальчиком лет 8. Мы прошли мимо них быстро, я их не разглядывала, и кто кому кем приходился, не знаю. Но ночью думала о нем и поплакала, потому что он оказался земной, а не посланец судьбы.

Вот и вся история. Дети выросли, обе замуж ушли. Муж умер перед самой перестройкой. Напоследок он стал заговариваться, и пару раз что-то упоминал о мужчине судьбы, но неясно было, к чему. А я первый раз просто помертвела вся, а потом привыкла и не стала обращать внимания – если бы не те два раза, были бы бездетные. Так что все оправданно, грех без греха, а только для детей.

Сейчас я живу с младшей дочкой, живут они с мужем хорошо, но у нее сынок на отца совсем не похож. Я иногда смотрю и думаю, что, может, и тут не обошлось без мужчины судьбы. И хоть грех, но все лучше, чем настоящая измена – с гульбой, скандалами, битьем. Хотя никаких доказательств тому нет, я раз намекнула дочери, что и как бывает в жизни, она вроде бы поняла, хотя и не стала развивать. Но я думаю, что, раз уж поняла, значит, есть что понимать. Без этого и вообще было бы неясно, о чем думать.

И вот только еще одно порой приходит на ум: а тот мужчина меня считал женщиной судьбы?»

С.Г., г. Владимир

Одноклассницы

«Мы с Дашей всю жизнь вместе прожили. Как сели вместе за парту в далеком 1931 году, так до сих пор встречаемся и все друг про друга знаем. У меня уже внуки и правнуки, а она одинока. Я была замужем, а она воспитывала детей своего начальника. Я была верная жена, а она неверная, хотя и всего-то любовница. Она вообще никогда не была замужем и не стремилась, что по тогдашним временам было в диковинку. Много лет была тайно влюблена в своего начальника, но ему-то как раз и не уступала, его семью очень берегла, но и кроме этого времени долгие годы не шла замуж, хотя ее не раз приглашали.

Причем, она всегда надо мной посмеивалась, что я блюду семейную честь. Мой муж был военным, вечно в разъездах, Даша всегда при кавалерах, а я только компанию поддерживала, а как ближе к ночи, уходила, не оставалась. Она уже и сердиться перестала, что, мол, я им компанию ломаю, но я не могла ее поддержать, потому что понятно, чем это обернется. Порой от кавалера было тяжело отцепиться, а порой это совпадало с пустотой в квартире, но я никогда не уступала, только до парадного, а дальше ни-ни.

Причем иногда я все-таки давала себе волю, но только летом, в санатории в Крыму. И бывало это даже не каждый год, и скрытно ото всех, а не после бурных романов. Просто тело требовало, и я сдавалась. Но с Дашей, чтобы она узнала про это – не могла. Не знаю почему, но просто какое-то внутреннее стеснение. И она меня считала то ли дурой, то ли святой, что я ни с кем и никогда.

Вот жизнь и пролетела. Нам ровненько по 80, я живу с младшим сыном, а подруга с квартиранткой. Та ухаживает, заботится, а мои молодые ко мне относятся просто: принеси-унеси, не лезь, некогда, будь проще и т. д. Конечно, я понимаю, что Даша какое-то хитрое завещание составила, да и квартирантке общение с ней в новинку, а рассказывать она умеет. А я всю жизнь с сыном рядом прожила, приелась, стала обыденной вещью. Но все-таки немного обидно. Хотя, слава богу, семья крепкая, спокойная, без особых ссор, а все-таки на старости лет без мужа остаться – одиноко.

И вот под Новый год я осталась одна – сын с женой уехали в компанию, второй сын только позвонил вечером, внуки отзвонились – и тишина. Я у телевизора ночку провела, шампанское пригубила, салатики поела, что невестка приготовила. А первого числа взяла да и поехала к Даше в больницу. Увы, возраст не шутка, у нее болезнь старческая, стыдная, такая, что пеленки носить приходится. Хотя в этот раз подруга лежала в кардиологии – и тут еще прихватило.

Я с пирогами и с салатиками, с открыткой приехала, мы в палате, а потом в коридоре посидели, немного походили – она еле ходит. А потом она и выдала мне, что, мол, не хочет в могилу грех уносить и вот теперь мне кается: однажды соблазнила моего мужа. Ему уже за 50 было, мы уж столько лет в браке, а она взяла и соблазнила. Что и как – рассказывать не стала, только упомянула, и все. И тут же плакать стала, хотела в ноги бухнуться, но не смогла. И говорит, что мое избегание кавалеров ее от этого долго удерживало, а что на самом деле она мне всегда завидовала, что у меня муж такой видный. Что это получилось по злобе и отчаянию – такая у нее тогда ситуация была и дома и на работе. А если бы не это, никогда бы не покусилась на мою семью. Но теперь-то все уже так далеко, что почти сказка. Вот и просит прощения за эту сказку.

А я стою с ней, тоже плачу, в голове каша. Конечно, я ее тут же простила – лет столько прошло, что ни один трибунал не осудит. С другой стороны, я примерно даже припоминаю, когда это могло быть – муж был пару месяцев какой-то взъерошенный, но отговаривался работой. А еще думала, что, будь я порасторопнее в молодости, если бы поддерживала Дашкины компании, то она бы на моего мужа еще раньше глаз положила, могла бы и вовсе увести. Конечно, дружба есть дружба, но таких случаев пруд пруди. И возможно, я себе семью сохранила именно тем, что сама не гуляла, особенно на показ.

И так мы, две старые курицы, нарыдались, что подругу в палату увезли. Я посидела под дверями, а тут ее квартирантка пришла – очень вовремя. И я ушла домой. Потом Дашу выписали домой, уже почти месяц прошел, а она все не звонит. Тогда я позвонила, она жмется, недоговаривает, словом, все еще переживает. А мне, честно говоря, как будто новой крови влили и память вернули. Так живо стала вся жизнь с мужем вспоминаться, словно только вчера было.

И что вспомнить, сразу нашлось. И прекрасные вещи, и постыдные дела, и радости, и горести. Словом, я еще и дома рыдала от души, а уж когда подружке моей прекрасной позвонила, то мы хором стали хлюпать носами. И знаете, дружба от этого вовсе не треснула, а, может быть, еще крепче стала. Потому что было даже вот такое не то что общее, а просто глубокое-глубокое, чего у других быть не может. Хотя, конечно, если бы я об этих проделках тогда узнала, 30 лет назад, я бы совсем по-другому реагировала. А теперь вот – то ли мудростью, то ли по-стариковски. Да ведь и жизнь-то одна, ее жить лучше спокойно, не осложняя и не переживая от того, что изменить не в силах».

И.З., г. Москва

Фантазерка

«Всю жизнь я любил только трех женщин: маму, жену, дочь. Хотя парень я был видный, а мужчина привлекательный, но однолюб, так что с 20 лет и по нынешние 73 был только с одной женой. И мы жили долго и счастливо, но она умерла раньше меня. Уже три года я вдовею, живу с семьей дочери, общаюсь в основном с внуком – он, как и я, стал экономистом. Бабушку очень уважал и любил, горевал, когда она умерла.

Мы с ним большие друзья, я знаю всех его девушек, хотя не одобряю, что они меняются чаще, чем я успеваю их запомнить. Правда, внук смеется, что это не он такой поспешный, а у меня память стала похуже, но я только смеюсь вместе с ним.

Дача у нас очень старая, мы строили ее в самом начале совместной жизни, там от моей жены осталось очень многое, хотя дом перестраивали и расширяли не один раз. Только подсобка стоит незыблемо, старый, полуразвалившийся сарайчик, в котором чего только нет.

И вот однажды внук приходит ко мне смущенный. И не так, как когда собирается рассказать о новой пассии или странном случае на работе (а нынче таких «случаев» – пруд пруди). Но я ничего не заподозрил, пока он не положил на стол шесть толстенных амбарных книг. Старые, даже с плесенью, но очень аккуратно перевязаны голубой выцветшей ленточкой.

– Я, – говорит, – нашел в сарайчике. – Гляжу, почерк бабушкин, читать не стал (вижу, врет), принес тебе. Разбирайся.

И быстро так исчез. А я сижу на веранде, смотрю на лес, думаю, что что-то сейчас изменится. Никогда жена не говорила, что увлекается описаниями, и я не видел ее с этими тетрадями. Посидел, посидел, валидольчик в рот сунул, ленточку снял.

Все сделано, как у жены было заведено: аккуратно, грамотно, с датами и пояснениями. А содержание – никогда бы не поверил. Описывает свои то ли фантазии, то ли измены. С подробностями, тонкостями, извращениями, ощущениями, бог еще знает, с чем.

И так пишет, что оторваться невозможно. Не художественно, а, скорее, документально, но не сухо. И если не думать, что это моя родная жена пишет, то можно увлечься и даже возбудиться. Причем, по датам видно, что писать она начала через 6 лет после свадьбы, и писала регулярно. Имена, которые она нет-нет, да вставляла, мне знакомы и незнакомы: мало ли на свете Миш да Сереж. Хотя в одном месте даже фамилия была – она мужчину только по фамилии и называла. И фамилию я эту помню – был такой знакомый, хотя, убей бог, – не помню, когда именно.