Тайна убийства Столыпина - Виктор Геворкович Джанибекян

глубоко, как он.

Журналисты и публицисты тоже старались вовсю, критикуя в своих изданиях предложения и планы премьера.

Ему, конечно, доставалось, но он терпел. На мелочи не обращал внимания, на крупные выпады отвечал прямо, глядя в глаза. Товарищ министра, верный друг и помощник Крыжановский, рукой которого написаны многие документы по поручению Столыпина, очень верно выразился однажды:

— Пётр Аркадьевич напоминает мне мощный корабль, который идёт упрямо вперёд, разбивая торосы, и ни одна преграда ему не может противостоять. Единственный недостаток в нём — отсутствие хитрости, и этим пользуются противники, плетущие против него интриги!

Если покопаться в годах, предшествующих трагической гибели премьер-министра, то обнаружатся и другие недруги главы правительства.

Вспомним, что несколько лет назад против Столыпина рьяно выступала группа генерала фон дер Лауница, собиравшая вокруг себя так называемых русских патриотов. Вначале они хотели найти с Петром Аркадьевичем общий язык, но потом, когда им не удалось навязать ему своё мнение и свою тактику действий, они стали активно выступать против премьера, устроив на него травлю в печати.

Боевая дружина, организованная фон Лауницем, стала вторгаться в сферу деятельности охранного отделения. Сам генерал выдвигал в руководители дружины некоего Юскевича-Красковского, которому доверял. Дружинников всегда можно было увидеть в приёмной градоначальника. Тот ими восторгался:

— Вот это настоящие русские люди, связанные с простым народом! Они хорошо знают его настроения, думы, желания. Наша беда в том, что мы с ними мало считаемся. А они все знают лучше нас...

Дружинники Союза русского народа организовали несколько убийств известных людей, и об этом узнали в обществе. Надо было принимать меры, Столыпин меры принял.

Когда Герасимов доложил министру о действиях дружинников и о том, что с их участием организовано в Финляндии убийство члена первой Думы кадета М.Я. Герценштейна, Столыпин возмутился:

— Как такое возможно?

Герасимов сказал, что информацию об этом предоставил сотрудник Михаил Яковлев.

— А кто такой этот Яковлев? — спросил министр.

— Мой агент, полицейский чиновник, который по моему указанию вступил в ряды Русского союза с целью сбора информации. Всё дело в том, что, как мне сообщает Яковлев, Лауниц выделил на убийство две тысячи рублей, убийцы их между собой не поделили и теперь спорят между собой, кто кому должен. Всё это получило огласку...

Да, историю с убийством напечатали в газетах. Вышел конфуз. До беседы со Столыпиным Герасимов обратился к Лауницу, своему непосредственному начальнику:

— Как быть?

Генерал махнул рукой:

— Не обращайте на это внимания. Газеты скоро успокоятся, а давать своих людей в обиду я не стану.

Только тогда Герасимов обратился к Столыпину. Узнав о неприглядной подоплёке этого дела, тот брезгливо поморщился:

— Я скажу, чтобы Лауниц прекратил всё это...

Лауница убили эсеры, но остались его друзья, ненавидящие премьера за то, что он им не сочувствовал и не позволял действовать.

Был и другой большой недруг — граф Витте, но тот ни на убийство, ни на его организацию способен не был.

Разговор в конторе

Пора познакомиться с ещё одним действующим лицом, без которого в нашем повествовании никак не обойтись.

В мартовский день 1911 года в конторе известного киевского адвоката беседовали три человека: сам адвокат, его родственник, занимающийся коммерцией, и молодой помощник адвоката — обычно с этого молодые люди начинали приобщение к будущей профессии. Получив образование на юридическом факультете, они пристраивались в конторы, где, выполняя различные поручения, приобретали практику. Последняя была им необходима.

Владелец нескольких жилых домов, достаточно обеспеченный и известный в Киеве господин Богров не скрывал своей мечты. А мечта у него была вполне реальная и состояла в том, чтобы его младший сын стал адвокатом. Для этого он помог ему получить юридическое образование, оплачивал поездки за границу и всегда выдавал значительные деньги на карманные расходы.

— Мальчик не должен испытывать стеснения, — говорил Богров-отец, познавший нужду и гонения, а затем преуспевший Не т ем евреям, жившим в Российской империи, удавалось преодолеть черту оседлости и обосноваться в таком городе, как Киев. Подобно всем отцам, Богров мечтал о том, чтобы его дети стали образованнее и богаче родителя. С благими намерениями он пристроил своего Дмитрия в адвокатскую контору к знакомому.

В тот день, когда к владельцу конторы зашёл родственник, они, поговорив о житейских делах, сменили тему разговора, потому что не могли не коснуться и политических вопросов. Всех тогда занимало, чем же закончится министерский кризис, о котором писали газеты и который волновал общество.

Некоторые своей радости не скрывали: наконец-то Столыпина сместили! Другие расстроились: кто же, кроме Петра Аркадьевича, может наладить жизнь в государстве и привести её к спокойствию? Естественно, что мнения разделились.

— Я уже говорил вам, что карьера Столыпина закатывается, — рассуждал коммерсант. — Ничего вечного в жизни не бывает. Один глава правительства сменяет другого — сколько у нас их уже сменилось, не счесть, — вот и железного Столыпина государь скоро отправит в отставку. Поверьте мне, вопрос этот уже решённый. В жизни такой же круговорот, как в природе, когда весна сменяет зиму, а лето весну. Всё идёт своим чередом!

— Никогда не делайте опрометчивых заявлений, — заметил собеседнику старый адвокат. Он был опытен и знал, что не все предсказания, даже очевидные, сбываются. — В жизни, как в нашей практике, — всё может измениться в последнюю минуту. Столыпин не только силён, но и умён, а это даёт ему преимущество перед остальными. В таких политиках всегда нуждается государство.

— Нет, вы не правы, — возразил коммерсант. — В жизни нет ничего постоянного. Приходит время, и происходит естественная смена фигур. — Он обратился к молодому Богрову: — А что вы думаете на сей счёт?

Богров думал так же.

— Конечно, всему в жизни приходит конец, — сказал молодой Богров, — только в одних случаях бывает конец естественный, в других — насильственный.

— Да мы говорим о естественном исходе дела, — недовольно буркнул старый адвокат. — Сколько бы лет ни правил Пётр Аркадьевич, всё равно наступит день, когда ему придётся покинуть свой пост, с этим я согласен. Не может же политик сидеть в таком кресле всю жизнь. Каким умным был Витте, и то не усидел долго премьер-министром, а ведь много полезных дел сделал для государя — и мир удачно подписал с японцами, и рубль сделал золотым, и железные дороги построил. А то, что вы говорите о насильственном конце, так это пахнет эсеровской злостью