Холодные звезды-2. Долгий путь домой - Вергилия Коулл

Запахнув на груди рубашку, я отошла. Взяла уже подготовленную прислугой уличную одежду и стала переодеваться, просто повернувшись к правителю спиной.

—Я просто теряю от тебя голову. Все больше, — вдруг признался Биру голосом, полным отчаяния. — Я думал, что все эти сказки о любви не про меня. Я видел, что стало с любовью моих родителей: под конец жизни они смотреть друг на друга не могли. Отец на мать — уж точно. Но когда я выстрелил в тебя… и ты упала и посмотрела на меня полными боли глазами… и начала твердить, что я промахнулся… мне самому стало больно. И Кай… ты бы видела его… ты остановила его одним прикосновением… мне кажется, я уже сам начинаю верить в те легенды, которые насочинял про тебя…

Я поморщилась, засовывая руки в рукава.

— Скажи что-нибудь, госпожа, — сердито рыкнул Биру.

— Твои чувства легко объяснить, — ответила я, берясь за расческу, — общие цели сближают.

— Дело не только в общих целях! — он подлетел и выхватил ее из моих пальцев. — Стой смирно, я же вижу, что тебе больно поднимать руки.

С неожиданной сноровкой Биру принялся расчесывать мои волосы так, словно только этим всю жизнь и занимался.

— Дело в том, — продолжил он между делом, — что я уже не уверен, правильно ли выбрал тогда, в кого стрелять.

В моих глазах потемнело, пока полукровка аккуратно распутывал все узелки, умудряясь не дергать и не вырывать прядки, чего от мужчины я никак не могла ожидать. Затем, с прежней сноровкой, не хуже какой-нибудь личной служанки он заплел косы и уложил их. Подвел к зеркалу, чтобы продемонстрировать работу.

Я едва скользнула взглядом по отражению протурбийской госпожи, в которую превратилась после всех манипуляций. Меня больше волновало виноватое лицо Биру и те изменения, которые в нем происходили. Если это не очередная актерская игра, и его влюбленность — настоящая, что мне теперь со всем этим делать?!

Но меня ждал Кай, и все сомнения пришлось отложить в долгий ящик. Опираясь на Биру, я покинула комнату, спустилась по лестнице вниз и только перед самым выходом на улицу отцепила от него руку и, стараясь держать спину ровно, шагнула на площадь.

Оказавшиеся там поселенцы заметили меня и тут же бросились навстречу с целым ворохом вопросов о самочувствии и пожеланий здоровья.

— Все в порядке, — улыбалась и кивала я, одновременно стараясь протиснуться через толпу вперед, — все раны уже затянулись. Я вообще не умею болеть.

Но народ не желал расступаться так просто. Всем хотелось пощупать, погладить и прикоснуться ко мне. Протурбийцы толкались и галдели. Кто-то нечаянно задел локтем и меня. Я пошатнулась и едва не взвыла от боли в ране, слезы навернулись на глаза. К счастью, Биру оказался тут как тут. Он подхватил меня, делая вид, что помогает пройти, а сам прошептал на ухо:

— Я снова восхищен, госпожа.

— Стараюсь, — процедила я сквозь зубы.

Одинокая фигура Кая бросалась в глаза еще издалека. Он стоял посреди дороги, в нескольких метрах от границы поселения, где охрана ощетинилась на него заряженными арбалетами. Я прекрасно понимала страх протурбийцев — в одежде, явно заимствованной у олимпийцев, он очень походил на одного из схуров, которых все так боялись. Заметив мое появление, Кай переступил с ноги на ногу. Я повернулась к Биру:

— Я сама. Можно?

Тот покосился в сторону Кая и с неохотой кивнул, разжимая пальцы вокруг моего локтя. Оставив правителя поодаль, я поковыляла дальше и остановилась, только когда оказалась между вооружеными охранниками. Держать спину ровно становилось все сложнее, отчасти потому, что силы заканчивались, а ребро ныло все больше, отчасти — из-за пристального взгляда Кая, которым тот сверлил меня, не двигаясь с места.

Не знаю, сколько мы так стояли на морозном ветерке. Я — окруженная протурбийцами. Он — в одиночестве. Это скорее походило на противостояние, чем на встречу не чужих друг другу людей. Кай словно ждал, что я выйду дальше, предоставлю ему возможность поговорить наедине, вдали от посторонних ушей. Но я не выходила. Успела заметить, как плотно стиснуты его кулаки, и не хотела повторения нашей предыдущей встречи. Биру уже не так уверен, в кого стрелять, а я убедилась, как опасно испытывать правителя.

Наконец, Кай не выдержал первым. Он приблизился ко мне, то и дело бросая полные ненависти взгляды поверх моего плеча в сторону ожидавшего Биру.

— Он заставляет тебя?

— Нет, я пришла сама, — я вздернула подбородок, — как и в прошлый раз.

Кай переменился в лице.

— Пожалуйста, скажи, что он тебя заставляет, — с угрозой в голосе прошептал он, чуть наклонившись ко мне, — я же вижу, что ты еле стоишь.

— Я не болею, Кай. Болезни не берут меня.

Его ноздри раздулись, и он выпрямился.

— Скажи, как ты это делаешь? — спросила я в свою очередь. — Как уничтожаешь базы олимпийцев?

— Я наношу на себя грязь с болот и попадаюсь им в руки, — ответил он с плохо скрываемым раздражением. — Дальше — дело техники.

— Ты сейчас тоже чем-то намазан?

— Проклятье, Дана! — не выдержал Кай. — Это все, что тебя волнует? Не принес ли я заразу сюда? Я пришел сейчас не воевать, а узнать, как ты себя чувствуешь!

— Отлично, — я повернулась к охране, — схватить его. Он безопасен.

— Что?!

Пойманный врасплох, Кай лишь слабо дернулся, когда протурбийцы скрутили ему руки. Я быстро опустила голову, чтобы не смотреть на него.

— Отведите господина Кая в самую хорошо охраняемую темницу и не пускайте туда никого без моего ведома. За выполнение этого приказа начальник охраны отвечает головой.

— Посмотри на меня! — зарычал он. — Посмотри на меня, Дана! Сейчас же!

Впившись ногтями в ладони, я заставила себя поднять голову. Кай смотрел на меня так, словно небо только что рухнуло на землю.

— Это все, чего я заслужил, по твоему мнению? — тихо произнес он. — Ни одного искреннего слова? Только холодные фразы протурбийской королевы?

— Прости, — выдавила я, кусая изнутри губу, чтобы не разреветься, — стрела, которую я поймала вместо тебя, очень многое во мне изменила.

— Значит, стрела… — он снова посмотрел на Биру, затем на меня и отвернулся.

Охранники грубо толкнули его, уводя прочь. Я наблюдала, как коридор из зевак выстроился по обеим сторонам улицы, и чувствовала, как ноги приросли к полу.

— На этот раз мне кажется, что было даже слишком, — заметил полукровка, который успел оказаться рядом. — Ты уверена, госпожа, что не сломала его?

— Нет, — вздохнула я, — я верю в Кая. Трудности не ломают его. Они только делают его сильнее. Каю просто нужно время, чтобы смириться. Я не могу рисковать и позволять ему бродить на свободе, пока это время идет.