Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП) - Рэллисон Джанет

Дейн резко втянул воздух и выругался.

— Что ещё ты выяснила?

— Я позвонила не для того, чтобы говорить об этом. Я позвонила, чтобы сказать тебе остановить скарабеев.

— Ну, этого не случится. Я могу сказать тебе это, ни с кем не советуясь.

Я осмотрела парковку, проверяя, не наблюдают ли за мной.

— У меня есть Талисман Адольфо. Если Хорусиане согласятся на мои условия, я передам его в конце года.

— У тебя есть талисман Адольфо? — Дейн не скрывал своего скептицизма. — Это удобно. Где ты его взяла?

— Семейная реликвия. Пойди проверь; мои бабушка и дедушка числятся в списке Сетитов, которые жили в Ирландии во времена Адольфо. Он был у моего отца ещё много лет назад. Я просто не понимала, что это за талисман, пока не увидела рисунки в ваших файлах.

— Я так не думаю. Твоя мама уничтожила бы его.

— Она не знала, что он у него был, — я рассказал Дейну историю моего отца, добавив: — Он хранил его в безопасности, потому что хотел отомстить, если Хорусиане когда-нибудь уничтожат его семью.

— Типичное мышление Сетита.

— Если ты хочешь его, тебе придётся остановить скарабеев на год.

Дейн сделал паузу.

— Даже если он у тебя есть, ты им не воспользуешься. У тебя хорусианские гены. Если ты откроешь его, ты будешь первой, кого он убьёт.

Я потрогала свою рубашку, где лежал талисман.

— Держу пари, я могла бы заставить Джека открыть его, пока мы с Рорком находились бы на безопасном расстоянии.

— В самом деле? Если ты так уверена в Джеке, почему ты никогда не говорила ему, что обладаешь хорусианскими способностями?

Дейн слишком хорошо меня знал. На это у меня не было ответа.

— Ты хоть представляешь, — продолжал он, — что сделают Сетиты, если завладеют этим талисманом?

Я представляла, вот почему я не отдала бы его ни одному Сетиту, но я не собиралась позволять Дейну раскрыть мой блеф. Талисман был слишком важен для Хорусиан, чтобы не торговаться за него, даже если бы они подозревали, что я никогда не воспользуюсь им. Я старалась говорить деловым тоном.

— Помнишь записку, которую я тебе оставила? Я спросила, готов ли ты пожертвовать собой и своей семьёй ради общего блага. Каков твой ответ?

— Ты уже знаешь. Мои отец и брат умерли ради общего блага. Мы с мамой всё ещё боремся.

— Ты не думаешь, что я способна на такую же жертву? Если я доверь кому-то другому талисман, это может, в конечном счете, убить меня, но если это то, что нужно, чтобы остановить скарабеев, тогда я это сделаю.

Дейн издал рычащий звук в глубине своего горла.

— Твоя проблема в том, что у тебя неправильное представление о том, что составляет высшее благо. Ты ни на минуту не можешь подумать, что…

— Я отправила две фотографии талисмана на свой мобильный телефон, — сказала я, не давая ему закончить. — Я предполагаю, что он всё ещё у вас где-то на базе. Иди, посмотри на него. На одной фотографии талисман крупным планом, а на другой он надет на мне. Покажи их своим лидерам. Передай им мои требования. Я перезвоню через два часа, чтобы получить их ответ.

— Два часа? — недоверчиво повторил Дейн. — Мы не можем связаться со всеми нашими лидерами за два часа, не говоря уже о том, чтобы прийти к соглашению. Дай нам день.

Он тянул время, искал способ обойти мои требования или искал способ найти меня.

— Три часа, — сказала я.

Он помолчал.

— К чему такая спешка?

Я не могла придумать правдоподобную ложь, и я не хотела говорить ему правду, что я была одна, что мой отец скоро проснётся и будет искать меня, что я хотела выбраться из Египта как можно быстрее.

Дейн заговорил в наступившей тишине.

— Дай трубку своему отцу. Мне тоже нужно его слово на этот счёт.

Неужели он так быстро догадался? Мои мысли вернулись в школьный коридор, когда Дейн рассказал мне всевозможные факты обо мне из того, что я даже не считала подсказками.

Мне действительно следовало попросить поговорить с его матерью, а не с ним.

— Даю тебе три часа, — сказала я и повесила трубку.

Во время ожидания я купила фонарик и отвёртку. Отвёртки не только работали лучше, чем ножи, чтобы завести автомобиль, они также были необходимы для замены номерных знаков арендованного автомобиля на другие номера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я надеялась, что туристы в соседней машине не заметят подмены и что это изменение поможет скрыть мою машину от отца или от египетской полиции, если папа будет в таком отчаянии, что попросит их о помощи.

Я купила билет до Карнакского храма и отдала его таксисту, чтобы он воспользовался им позже. Если платят достаточно, таксисты не задают много вопросов. После этого я посетила магазин ковров. Я прошла по туннелям на территорию храма и открыла потайную дверь в колонне. Я стояла в душной каменной комнате, ожидая, пока путь не освободится. Наконец я выскользнула и присоединилась к толпящимся вокруг туристам. Я прошла мимо полулежащих сфинксов и мимо рядов статуй, все они стояли неподвижно, скрестив руки на груди. Многие были безголовыми. Мне всё ещё казалось, что они наблюдают за мной, что они знают, кто я такая.

Древние египтяне верили, что чем больше статуя, тем большее значение она имеет. Все они были больше, чем жизнь. Некоторые были высотой в три этажа. Этот эффект заставил меня почувствовать, что я съёжилась, как будто я была лилипутом, покинувшим свою землю.

В одном месте на большом подиуме сидел каменный скарабей размером с питбуля. Стоявший рядом гид объяснял, как в древние времена люди думали, что, если они обойдут подиум семь раз, скарабей исполнит их желание. Кольцо жителей Запада радостно совершало обход насекомого.

«Удачи», — хотела сказать я.

Я получила серию звонков с неопознанного телефонного номера. Должно быть, мой папа проснулся, прочитал мою записку и купил новый телефон. Я не ответила. Я также не ответила, когда позвонил Рорк, а затем Джек. Должно быть, мой отец сказал им, что я сбежала. Снова.

Я хотела поговорить с ними обоими, объяснить, что это было по-другому. В Бостоне я бежала от правды. В Глостере я бежала от того факта, что не могла изменить людей, которых любила. Теперь я не убегала. Я уезжала в лучшее будущее, в жизнь, о которой мечтала всё это время. И я избавлюсь от скарабеев в течение года, это будет акт любви к Рорку, Джеку и его семье, прежде чем я исчезну.

Я не отвечала на телефонные звонки. Я не могла позволить никому отговорить меня от того, что я делала.

В три часа я позвонила Дейну. Я не потрудилась поздороваться. Я хотела, чтобы этот разговор был как можно короче.

— Мы договорились?

Так же решительно Дейн ответил:

— Нам нужны доказательства того, что у тебя есть Талисман Адольфо.

— Я послала тебе фотографии.

— Это может быть подделка. Ты призналась, что видела рисунки талисмана в наших файлах. Ты могла бы сфотошопить фотографии. Так что у нас будет сделка только при одном условии: я увижу талисман и проверю его, чтобы убедиться, что он настоящий.

Я ожидала такой возможности, планировала её. Хорусиане были бы глупцами, если бы вывели скарабеев из строя на год без доказательств того, что я говорила правду.

Тем не менее, я издала раздраженный вздох.

— Если я позволю тебе подойти достаточно близко, чтобы увидеть это, ты также будешь достаточно близко, чтобы выстрелить в меня, — Рорк сказал мне, что у Сетитов были более толстые мышцы, которые помогали отражать огонь, но то же самое, очевидно, не относилось к их ружьям с транквилизаторами.

— Используй своё хорусианское зрение, чтобы просветить меня рентгеном на предмет оружия.

Я выдержала достаточно долгую паузу, чтобы дать ему понять, что обдумываю это предложение.

— Где ты сейчас находишься?

— Эдфу.

— Поезжай в Луксор. Без сопровождения. Без четверти пять встань на берегу Нила напротив парка у хостела «Нефертити». Я позволю тебе подойти достаточно близко, чтобы сделать рентген талисмана, а затем мы оба уйдём.

— Где будет твой отец?