Дервиши в мусульманском мире - Петр Алексеевич Позднев

суннитское духовенство с XV века спешит изъявить свою любовь и расположение в дервишам.

Но такое единодушие в отношениях к дервишам со стороны суннитских народов, правительства и духовенства продолжалось недолго. Скоро, с XVII века, когда дервиши в своих претензиях на господство над умами мусульман перешли должные границы, только одна грубая, суеверная масса еуннитских народов сохранила свои прежние, образовавшиеся с XV века отношения к дервишам; она и поныне никому так не доверяет ни своей души, ни своей судьбы, как дервишам. Особенно это резко бросается в глаза в таких полуобразованных суннитских странах, как наша Средняя Азия, как наш Русский Туркестан, где не только простой мусульманин, но и мнимо ученый мулла по своей малой образованности не понимает, как дорого обходится народу и вредно отзывается господство над ним дервишей. Мыслящая же часть суннитских народов, особенно в турецких владениях, понявши дервишские тенденции, столь враждебные суннизму, но не имея в виду других мотивов к непримиримой борьбе с дервишами, стала преследовать их только насмешками. Такое отношение к дервишам со стороны этой части суннитских народов отразилось и на литературе, которая стала наполняться, да и сейчас она наполняется памфлетами и сатирами насчет дервишей. Во всех этих родах письменности последние трактуются не лучше, чем западные монахи во время периода возрождения наук. Они состоят из колких острота и беспощадных насмешек во всей свободе мысли и языка. Один турецкий автор, намекая на дервишей, говорит, напр.: «Дурно одетое тело, руки без гроша и пустой желудок суть характеристика тех, которых Бог считает в ближайшей дружбе с собою»508. Другой говорит: «Если ты хочешь знать некоторые из качеств хорошего дервиша; то они следующие: он должен иметь десять качеств, свойственных собаке, именно: 1) быть всегда голодным; 2) не иметь дома; 3) не спать даже ночью; 4) не оставлять наследства после своей смерти; 5) никогда не покидать своего господина, даже и в том случае, если последний будет дурно обходиться с ним; 6) быть довольным самым низким местом; 7) предоставлять свое место тому, кто желает занять его; 8) возвращаться к бьющему его, когда этот предлагает ему кусок хлеба; 9) оставаться вдали, когда подается кушанье и 10) никогда не помышлять о возвращении на место, которое он оставил, следуя за своим господином»509.

Подобные остроты обратились в настоящее время в пословицы между образованными магометанами. Кроме этого, сочинено было много анекдотов насчет дервишей, где они также подвергаются осмеянию. Вот один них, в котором осмеивается нахальство дервишей. Согласно с предыдущими десятью правилами дервиш, после неоднократного приглашения в дом великого человека, часто был выгоняем из этого дома его слугами; и когда господин, которому это сделалось известным, порицал такое дурное обращение и выражал свое удивление смирению и терпению, какое выказывал дервиш, последний замечал обыкновенно, что в этом нет никакой заслуги, что тут только одна из характеристик собаки, которая всегда возвращается на старое место, после того как прогонят ее. Не так отнеслись к дервишам муллы и улемы – суннитские и шиитские, первые – с конца XVIII, а вторые – с XVII века. Когда дервиши достигли самого могущественного влияния над мусульманскими народами, тогда муллы и улемы увидели себя как представителей религии оскорбленными, теряющими свою духовную власть над последователями Мухаммеда. И вот самолюбие и зависть преобразили их из друзей в открытых и сильных врагов дервишей. К этому присоединился еще другой чисто религиозный мотив – фанатизм, по которому муллы и улемы увидели в дервишестве самую опасную и безбожную ересь, совершенно ниспровергающую магометанство. Нужно при этом заметить, что некоторыми из мулл, как напр., известным уже нам Агой Мухаммедом Али, руководил только один последний мотив в их борьбе с дервишеством.

Эта борьба мулл и улемов против дервишей как в шиитских странах, и главным образом в Персии, так и в суннитских, и в особенности в Турции, ведется и до сих пор. Только одинаково враждуя против дервишей, и там и здесь муллы и улемы стоят в различных отношениях к государственной власти. В Персии еще в царствование династии суфийской (дервишской) муллы почувствовала себя в неловком положении, когда увидели, что дервиши забрали в свои руки даже кормило государственного правления. Однако они открыто начали проповедовать перед народом, что дервишество отрицает всякое посредничество между Богом и человеком, что оно посягает на божественное посланничество Мухаммеда, разрушает его имя и религию, что, наконец, оно ведет прямо к безбожию, требуя от своих последователей безусловного повиновения и божеского почтения только к их духовным руководителям. Но как ни старались муллы разубедить народные массы, успеха было мало: на стороне дервишей стояло само правительство, и муллы не имели никакой власти поступать с дервишами сообразно своим мотивам. Чтобы заручиться властью, им нужно было перетянуть на свою сторону правительство. И муллы устроили это довольно искусно. Соображая, что, каково бы ни было по своему религиозному настроению правительство, во всяком случае для него должны быть дороже всего государственные, политические интересы, муллы начали внушать даже правителям из суфийской династии, что дервишество в высшей степени опасно и для правительства, и для благосостояния государства. Для первого дервиши опасны тем, что через могущественное влияние своей духовной власти они могут забрать в свои руки и временную; при этом муллы указывали на примеры соседних наций и на предшествующую историю самой Персии. Для второго они тем опасны, что, поселяя в людях дух неверия и сомнения, они подкапывают самые основы государственной жизни. Действуя таким образом на правительство, муллы наконец достигли того, что последний из суфийской династии государь, шах Султан Хусейн абсолютно отдался в их руки и дал им полную власть поступать с теми, которые уклоняются от официальной религии, как угодно. И вот в царствование этого шаха в первый раз начинается открытое и жестокое преследование дервишей.

К счастью последних, скоро на шахский престол Персии вступила другая династия в лице Надира Шаха (в 1736 году по Р. Х. и в 1149 году хиджры; вероятно, перемена династий совершилась не без влияния дервишей), который изменил политику своего предшественника. Он прекратил преследования дервишей, задумав вместо государственной религии – шиитства – ввести в Персии суннитство и с этою целью начал борьбу с существовавшим дотоле порядком; борьба эта продолжалась во все его царствование; и хотя Надир Шах не успел достигнуть своей цели в значительной мере, однако ж уменьшил влияние Мухаммедовой религии на жителей своего государства. Следствием этого было то, что правитель персидской области Шираза Карим-хан не только не преследовал дервишества, но даже дозволял ему свободно распространяться