Госпожа болотной равнины - Ольга Шах

к двери с целью её отпереть.

- Я вижу, дорогая кузина, что ты решила проявить осмотрительность – удивлённо пробурчал Марк, осматривая основательный запор, который я решила использовать по назначению.

- Боялась, вдруг кому-то придёт фантазия для нанесения позднего визита – я подбоченилась, предлагая полюбоваться на дело рук моих. Марко поднёс свечечку к моему лицу и с трудом удержал вопль ужаса, рвущийся наружу. Я удовлетворённо кивнула – значит, не одной мне после увиденного хотелось запереться в уборной.

- Ну как? Подхожу я на роль «вилы»? Как по мне, так я вполне себе устрашающа – с надеждой на похвалу спросила я.

- Даже не сомневайся – ты лучшая на эту роль – успокоил меня Марко со слегка подрагивающей щекой.

- Ну, раз так, не будем откладывать наше дело в долгий ящик – я сама себя уговаривала не бояться и совершить задуманное. Марк просто кивнул, стараясь не смотреть мне в лицо. Мы на цыпочках шли по коридору, стараясь, лишний раз даже не дышать, да и моё лицо под слоем белил чесалось просто неимоверно. После нескольких мучительных минут, мы подошли в двери в одну из комнат.

- Прошу, милая Анна! Это жилище господина Димитрие. – Шептал Марк.

-Точно его комната? Ты ничего не путаешь? – мне был очень важен адресат моих усилий по запугиванию.

- Может, и путаю! И это комната господина Сречко – Марко распсиховался от моей принципиальности, и я подумала, что в чём-то он прав: раз решили пугать их обоих, то не будет основополагающим фактором очерёдность «пуганых».

Рассуждая, таким образом, мы аккуратно потянули дверь на себя – о, Боги – как водится, она была открыта. Обитатель комнаты крепко спал, издавая носом посапывание человека, которого не гложет совесть. Я присмотрелась к нему получше, что было непросто сделать в одном лишь лунном свете – я поостереглась брать свечку у Марко, который остался стоять «на шухере», поэтому мёрзла сейчас, стоя в темноте с голыми ногами на холодном полу.

Да нет… это кто-то из картёжников… точно из них. Просто я очень переживала, чтобы не попасть впросак, как это произошло с Радмилой. Мои приятные воспоминания прервал Марк, который стоял возле двери, смотрел в маленькую щёлочку, и судорожно размахивал руками, пытаясь привлечь моё внимание. «Гражданин прав, подруга! Харе тупить! Давай, буди потерпевшего» - внутренний голос посоветовал мне приступать к решительным действиям.

Всё дело в том, что никогда ранее мне не доводилось выступать в роли Кассандры, собственно, поэтому я несколько растерялась.

- Х-м, проснишь же ты… недостойный, и услышь… эту… предостережение – я прокашлялась и стала говорить с выражением - А не выполнишь мои советы – не жить тебе на земле долго – добавила я в голос суровости. Объект моих угроз зашевелился на кровати, зашарил рукой на прикроватной тумбочке в поисках зажженной свечи, которую я заблаговременно убрала подальше.

- Как… простите… как вы оказались в моей комнате, очаровательница… - он подслеповато щурился, потом сумел найти очки, слабо соображая спросонья, и водрузил их на нос. Да уж, дела… к стыду своему вынуждена признаться, что подозрение в том, что я имею отношение к древнейшей и опасной профессии, возмутили меня до крайности, поэтому я разозлилась окончательно и подошла ближе, дабы высказать всё, что думает о господине Сречко уважающая себя «вила». При этом моём движении я попала в круг тусклого света одинокой свечи у двери, и у господина картёжника в глотке застрял вопль ужаса – не ожидал он увидеть такую красоту, ох, не ожидал!

- Играл сегодня в карты с мальчишкой ты. А он проклят, и вся его семья проклята! Они всегда будут обыгрывать своих соперников. Если не послушаешь меня – жить тебе осталось немного – в конце я попробовала дрожащим голосом страшно замычать, и замахать руками, но Марко за дверью издал условный звук, и мне пришлось заканчивать представление. По итогу картёжник уже не выглядел особо испуганным, более того, он сделал некое движение, пытаясь встать и подойти ко мне, но я заблаговременно ретировалась. Как говориться, первый блин комом.

- Ну чего ты – хорошо же всё было – я недовольно посмотрела на милого родственника, что подпирал дверь чурочкой, дабы жертва нашего «пугания» не пошла некстати на прогулку.

- Мой тебе совет, милочка, не стоит размахивать голыми руками в этой хламиде – ты очень сильно смахиваешь на кузнечика – недокормыша – максимально серьёзно посоветовал мне дорогой родственник. Я бы поклонилась низко за разумную критику, но опасалась запутаться в собственных одеждах, поэтому смогла лишь злобно посмотреть на Марко.

- Ты веди дальше давай, тоже мне, критик выискался – сквозь зубы прошипела я, лицо стало чесаться настолько сильно, что я скривилась и слегка почесала себе щёку. Потом лоб. Потом с ужасом увидела белые следы на пальцах от моей «штукатурки», и решила украдкой вытереть их о свои одеяния, дабы Марко не стал переживать, увидев кое-где проплешины моего чистого образа.

Комната господина Димитре была точной копией предыдущих апартаментов, поэтому я недрогнувшей ногой подошла к кровати и потормошила «клиента» за плечо, предлагая проснуться и выслушать мои предостережения, повторённые в точности. Мой светлый лик произвёл такой же фурор, с той лишь разницей, что Димитре попытался не кричать, а просто уползти. Но одеяло, в которое он спал, завернувшись, не дало ему такого шанса. Он совершенно не по-мужски вцепился в своё одеяло, крепко зажмурил глаза, и что-то страстно шептал себе под нос.

«Это он молится» - догадалась шиза, и была, как водится, права. Однако я не успела ещё до конца договорить о всех бедах, что должны со дня на день упасть на этого человека, поскольку сочла его поведение крайне неуважительным по отношению к своей персоне, я бы даже сказала, что в некотором роде оскорбительным. В конце-то концов, я тут распинаюсь, выдумываю все страшные кары, что могла только придумать, а он, значит, глазыньки закрыл, и «в домике»… ну нет, так дело не пойдёт…

Я сурово приблизилась вплотную, наклонилась, и хотела просто выдернуть из цепких пальцев «пугаемого» господина край одеяла, за который он столь крепко держался. Он тихонько взвизгнул и попытался упасть в обморок, но я была непреклонна: для начала он должен был прослушать до конца всё, что я приготовила для него в