Абсолютная Энциклопедия. Том 1 - Гордон Диксон

Хэл и Джейсон налили себе кофе и уселись поближе к огню, чтобы насладиться теплом и светом. Они по очереди представились присутствующим, после чего все остальные вернулись к своим разговорам, прерванным появлением Хэла с Джейсоном.

— Послушай, а что находится в той палатке, которая стоит рядом с нашей? — спросил Хэл Джейсона. Джейсон улыбнулся.

— Компонент, — ответил он, понизив голос.

— Компонент? — Хэл ждал разъяснений Джейсона, но тот лишь продолжал улыбаться.

— Я не понимаю, — сказал Хэл. — Что это значит — «компонент»?

— Компонент, необходимый для эксперимента. С определенным... видом боевого оружия. — Голос Джейсона по-прежнему звучал приглушенно. — Он еще не прошел рафинирования.

Хэл нахмурился. Он чувствовал, что собеседник отвечает на вопросы с явной неохотой. Да и выражение его лица производило странное впечатление. В памяти вдруг почему-то всплыл эпизод в камере Управления городской милиции, когда Джейсон, жалуясь на невозможность уединиться, повел его в тот угол, где находилось отхожее место.

— Судя по запаху, этот компонент имеет органическую природу, — сказал Хэл. — Что там находится на самом деле, в той палатке?

— Тс-с... — Джейсон приложил палец к губам. — Незачем так громко кричать. Жидкие выделения организма.

— Жидкие выделения? Какие? Моча?

— Тс-с.

Хэл удивленно посмотрел на него, но послушно понизил голос.

— Что, есть причины, по которым я не должен...

— Вовсе нет! — прервал его Джейсон, продолжая говорить полушепотом. — Но ни один приличный человек не станет во все горло выкрикивать такие слова. Это единственный способ получить то, что нам нужно. Но о самом способе уже и так гуляет достаточно грязных шуточек и песенок.

Хэл решил несколько изменить направление разговора.

— Для какого же вида оружия вам нужна моча? Все оружие, какое я здесь видел, — это конусные и игольные ружья, не считая нескольких экземпляров личного энергетического оружия, такого, как носит Рух.

Джейсон удивленно посмотрел на него:

— Откуда ты знаешь, что у Рух в кобуре энергетическое оружие? Она расстегивает ее только тогда, когда пользуется своим пистолетом.

Хэлу пришлось немного подумать, прежде чем он смог ответить на вопрос. До сих пор тот факт, что личное оружие Рух было энергетическим, Хэл воспринимал как само собой разумеющийся.

— По его весу, — сказал Хэл через секунду-другую. — То, как оно оттягивает ее портупею, говорит о его весе. А из всех видов оружия только для энергетического характерно такое соотношение между размерами и весом.

— Прошу прощения, — раздался голосу них над головами. Они посмотрели вверх и увидели перед собой грузного человека примерно такого возраста, как Дитя Господа, одетого в толстую куртку и армейские брюки. — Я Морелли Уолден. Я уходил из лагеря по делам, поэтому не мог познакомиться с вами раньше. Кто из вас Джейсон Роу?

— Это я, — ответил Джейсон. Они с Хэлом поднялись на ноги и по очереди пожали руку Уолдену. Кожа на его угловатом лице, покрытом немногочисленными морщинами, выглядела иссохшей и огрубевшей.

— Я знал Колэмбайна, он говорил, что одно время ты был у него в отряде. А тебя зовут?..

— Ховард Иммануэльсон.

— Ты не из этого мира? С Ассоциации?

— Нет. Дело в том, что я и не с Гармонии, и не с Ассоциации.

— Ах, так. Ну все равно, добро пожаловать к нам.

Уолден заговорил с Джейсоном о бойцах отряда Колэмбайна. Время от времени к ним подходили новые люди, знакомились с ними. Джейсон вел с ними оживленные разговоры, что же касается Хэла, то, кроме обмена фразами, обычными при знакомстве, никто не пытался завязать с ним сколько-нибудь продолжительного разговора.

Он сидел, глядя на огонь, и слушал. Когда-то Уолтер говорил ему, что инстинкт животных и маленьких детей, на самом деле присущий и людям любого возраста, требует сначала обойти незнакомца кругом и обнюхать его, чтобы привыкнуть к его вторжению в их личный мир, и только после этого сделать первый шаг к началу общения. И Хэл решил, что когда члены отряда Рух станут чувствовать себя свободно в его присутствии, то найдут повод заговорить с ним.

А пока он чувствовал себя удовлетворенным. Еще сегодня утром он, одинокий чужестранец, блуждал я незнакомом ему мире. Теперь же у него было в нем свое место. Здесь, у костра, он ощутил дух единения, словно собралась одна большая семья; такого он не испытывал с момента гибели своих воспитателей, за исключением, пожалуй, одного-единственного дня на шахте, когда сделался резчиком. Разговоры, долетавшие до его слуха, носили разнообразный характер: чисто бытовые дискуссии, обмен мнениями об ответственности друг перед другом, обсуждение общих проблем теми, кого текущие события разлучили на весь день и дали возможность увидеться лишь теперь, на его исходе. Людей около костра становилось все больше, росло количество подбрасываемых в него дров, выше поднимались языки пламени, и их свет словно расширял то пространство внутри ночи, в котором все они пребывали. Вернее, свет костра сам и создавал это пространство во тьме. Они находились в уединении посреди ночного леса, защищенные своеобразными стенами из тепла, взаимной близости и общих интересов.

И эта обстановка в какой-то определенный момент снова пробудила у него ту тягу к поэзии, которая снова ожила в нем при первом взгляде на Рух. Но не потребность создавать поэтические образы возникла сейчас у него. На него нахлынули поэтические воспоминания прошлого.

Она длинна, ночь наших ожиданий,Но выстоять мы призваны...

Это были две первые строчки его стихотворения, написанного в десятилетнем возрасте под сильным впечатлением картины, нарисованной перед ним Уолтером, — картины длящихся столетиями поисков, которые экзоты вели в надежде найти такой путь эволюционного развития человеческого рода, который привел бы к появлению людей, свободных от нынешних слабостей и недостатков. Как и у большинства юношеских стихотворений, именно первые две строчки были несомненно оригинальны, а с каждой последующей оно, все глубже погружалось в болото банальности. С тех пор Хэл научился не торопиться записывать первые же пришедшие в голову слова. Вынашивал стихотворные строки в глубине сознания до тех пор, пока они не созревали и не были готовы появиться на свет.

Сейчас он весь ушел именно в такой процесс — не пытался облечь мысли в какую-то определенную форму, а под влиянием окружающей тьмы и света костра дал волю могучим творческим силам подсознания свободно дрейфовать, создавая образы и вызывая воспоминания и светлые, и мрачные, как из недавнего, так и из далекого прошлого.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});