Звездные мечты - Джун Зингер

Кики расстегнула свой поплиновый плащ, и Анджела увидела подстежку из собольего меха.

— Ну что, так лучше? — спросила Кики.

— Безусловно. Мне бы не хотелось, чтобы ты менялась.

— Но я смотрю, моя сестричка тоже носит соболя. Что произошло? Как тебе удалось выжать это из мистера Жадюги? Это манто появилось в то же время, когда и браслет с бриллиантами?

— Я вижу, ты действительно не изменилась, все такая же язва.

— Разумеется. А чего это ты вдруг решила, что я должна измениться?

— Да нет. Немного изменилась. Совсем чуть-чуть.

— Да? И как же? — с вызовом спросила Кики.

— Не такая кипучая, как обычно. Ты стараешься, но в тебе этого уже нет. Появилась какая-то внутренняя серьезность.

— Должно быть, это Милан так на меня действует. Нет, в самом деле. Я и представить себе не могла, что жизнь здесь будет такой скучной. Если бы не поездки на выходные в Санкт-Мориц или в Рим, я просто не знаю, как бы я это выдержала. Боже, я бы отдала все на свете, чтобы пообедать в «Чэсен» или опять попасть на настоящий прием в Голливуде! Я помню, как однажды, на одном из таких приемов, Мэрилин Монро и Джейни Мэнсфилд спорили, у кого грудь больше. Это было нечто! А потом мы ходили на пляж, и многие там бегали голышом. Кроме Брэда, разумеется. И старика Боги, хотя он тоже там бывал, — представляешь, в смокинге! А потом другие ребята притворялись, что они полицейские, и все убежали, чтобы как-то прикрыться… — Она глубоко вздохнула.

— Но, Кики, ты всегда жаловалась, что тебе скучно в Голливуде.

— Я помню. Но это было до того, как я стала жить в Милане. Что я тогда знала о Европе? Ривьера. Париж. Лыжи в Швейцарии. Рим. Великолепные места. Но Милан? Мои собственные приемы — это такая тоска, что я сама на них чуть не засыпаю. Полная комната мужиков, говорящих о станках, фабриках, забастовках и налогах. — Она выглянула из окна. — Вот мы, наконец, и приехали. Это мой дом, если хочешь, можешь его так называть.

Анджела посмотрела вверх. Высоко в горах, великолепно вписываясь в окружающий пейзаж и похожий на парящую птицу, стоял дом, весь из стали, стекла и бетона, с навесной террасой; казалось, он был высечен из скалы.

— О Боже! Я ожидала увидеть итальянскую виллу. Что-то в стиле Возрождения, но только не это.

Кики опять глубоко вздохнула.

— Я знаю. Милан ничем не интересен, кроме того, что он является законодателем в области самой современной архитектуры. Говорят, что здесь работают лучшие архитекторы Европы. В Риме мы действительно жили ни вилле, это был фамильный дом Вика. Как он мне нравился! Все это богатство рококо…

— Богатство барокко. А рококо — это французский стиль. Он более изысканный, — поправила ее Анджела.

— Как я говорила — пока меня не перебили самым грубым образом, — я обожала тот дом. Я обожала Рим!

Они прошли к дому.

— Ну и что случилось? Почему ты уехала из Рима и переехала сюда? Ты мне никогда об этом не рассказывала. Разве в Милане есть кинопромышленность?

— Нет, конечно. То есть никакой другой, кроме «Мизрахи — Роса фильм компани», — с раздражением ответила Кики.

— О чем ты говоришь?

— Ладно, потом. Сейчас пойдем, посмотришь все остальное в этом миланском чудище. Ну и с племянницей, конечно, познакомишься.

— Мама говорила, что она очень умненькая.

— Если о ребенке нельзя сказать, что он хорошенький, говорят, что он умненький, а Никки уж точно призов за красоту получать не будет.

— Неужели внешность имеет такое большое значение?

— Очень даже. Как будет себя чувствовать Никки, когда узнает, что она — гадкий утенок — является сводной сестрой Мисс Вселенная?

Они вошли в дом и очутились внутри дворика с крышей из цветного стекла.

— Это центр дома, — сказала Кики. Здесь все напоминало джунгли, даже воздух был влажный, как в тропиках. — Весь дом построен вокруг него, — объяснила она. — Понимаешь, все окна в доме выходят сюда, во дворик, включая спальни на верхнем этаже.

— Так здорово, Кики! Очень красиво!

Они открыли полированные стальные двери и вошли в гостиную.

— О, Кики, это действительно очень красиво!

Вся мебель здесь была сделана в стиле артдекор — сплошные изгибы и углы, обитые темно-зеленым атласом; мраморные полы. Столовая была отделана сталью, стеклом и полированным хромом. В библиотеке стояли черные кожаные диваны; кресла, обитые замшей, стальные книжные шкафы и всевозможные оловянные безделушки.

— Не хочешь искупаться в бассейне? — спросила Кики; она все еще была в своем подбитом соболями плаще и, откинув полы, стояла, сунув руки в карманы черных брюк, — больше, чем когда-либо, похожая на мальчишку. — Он, разумеется, закрытый и с подогревом. Туда можно пройти прямо из гостиной.

— Ради Бога, только не сейчас, Кики. Я хочу познакомиться с Никки!

Они поднялись по стальной лестнице в детскую. Пожилая женщина и ее молодая помощница склонились над Никки, сидевшей в манеже необычной конструкции. Кики что-то сказала им по-итальянски, и молодая женщина, вытащив девочку из манежа, поставила ее на пол. Та постояла с секунду на месте, затем заковыляла к Кики.

Кики подхватила ее и расцеловала. У девочки были густые черные кудри, черные, как смородина, глазки и носик, немного великоватый для крохотного личика. Нижняя губка чуть отвисла. Кики передала малышку Анджеле.

— Ей повезло, что у нее богатый отец, потому что красоткой ее не назовешь.

— Перестань, пожалуйста! Она очаровательна. Такой пупсик! А какие кудри! Просто прелесть!

— Да, — протянула Кики. — Когда не могут придумать, что о ней сказать, говорят о ее кудрях.

Анджела ласково заговорила с девочкой, стараясь растормошить ее, однако та молчала.

— Она не станет разговаривать, — объяснила Кики. — Она вообще еще не говорит. Только «папа», когда видит Вика, а мне — ничего!

Пожилая женщина что-то тихо сказала Кики.

— Верни-ка эту мартышечку ее няням. Ей пора обедать.

— Почему бы нам самим ее не покормить? Мы еще толком не познакомились.

— Да ты что?! Они рухнут в обморок, если графиня будет сама кормить своего ребенка. Мы увидим Никки позже. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Комната для гостей была оформлена в черных тонах, кругом все сверкало хромом, стояли обитые замшей кресла, на полу лежал черный ковер, покрывало на кровати было из серой замши. Кики засмеялась, увидев выражение лица Анджелы.

— Не очень-то уютно. Пошли ко мне.

Комната Кики была веселее. Пол был покрыт бархатистым темно-розовым ковром, стены обиты розовым шелком, потолок выложен дымчатыми розоватыми зеркалами.