Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы правы, Генрих, вы десять раз правы. И если бы судили только по лицу, то вы были бы королем среди королей, ибо говорят, что все другие принцы по сравнению с вами просто мужичье. Но для того чтобы взойти на трон, важно, как уже сказал мэтр Никола Давид, затеять хорошую тяжбу, а чтобы выиграть ее, надо, как сказали вы, чтобы герб нашего дома не уступал гербам, висящим над другими европейскими тронами.
— Ну, тогда эта генеалогия хороша, — улыбнулся Генрих де Гиз, — и вот вам, мэтр Никола Давид, двести золотых экю, их просил у меня для вас мой брат Майен.
— А вот и еще двести, — сказал кардинал адвокату, пока тот с блестящими от радости глазами опускал монеты в свой большой кошелек. — Это за выполнение нового поручения, которое мы хотим вам доверить.
— Говорите, я полностью в вашем распоряжении, ваше преосвященство.
— Эта генеалогия должна получить благословение нашего святого отца Григория Тринадцатого, но мы не можем поручить вам самому отвезти ее в Рим. Вы слишком маленький человек, и двери Ватикана перед вами не раскроются.
— Увы! — сказал Никола Давид. — Я человек высокого мужества, это правда, но низкого происхождения. Ах, если бы я был дворянином хотя бы без титула!
“Заткнись, проходимец!” — прошептал Шико.
— Но, к несчастью, — продолжал кардинал, — вы не дворянин. Поэтому нам придется возложить эту миссию на Пьера де Гонди.
— Позвольте, братец, — сказала герцогиня, сразу посерьезнев. — Гонди — умные люди, это надо признать, но они от нас не зависят и нам никоим образом не подчиняются. Мы можем играть разве что на их честолюбии, но честолюбивые притязания этой семейки король может удовлетворить не хуже, чем дом Гизов.
— Сестра права, Людовик, — заявил герцог Майенский со свойственной ему грубостью, — мы не можем доверять Пьеру Гонди так же, как мы доверяем Никола Давиду. Никола Давид — наш человек, и мы можем повесить его, когда нам вздумается.
Эти простодушные слова герцога, сказанные прямо в глаза адвокату, произвели на бедного законника неожиданное впечатление: он разразился судорожным смехом, обличавшим сильнейший испуг.
— Мой брат Карл шутит, — сказал Генрих де Гиз побледневшему адвокату, — известно, что вы наш верный слуга, вы доказали это многими делами.
“В особенности моими”, — подумал Шико, грозя кулаком своему врагу или, вернее, обоим своим врагам.
— Успокойтесь, Карл, успокойтесь, Катрин, я заранее все предусмотрел: Пьер де Гонди отвезет эту генеалогию в Рим, но вместе с другими бумагами и не зная, что именно он везет. Благословит ее папа или не благословит — в любом случае решение его святейшества не будет известно Гонди. И, наконец, Гонди, так и не узнав, что он везет, вернется во Францию с этой генеалогией, благословленной папой или не одобренной им. Вы, Никола Давид, выедете почти одновременно с Гонди и останетесь ждать его возвращения в Шалоне, Лионе или Авиньоне, в зависимости от того, какой из этих трех городов мы вам укажем. Таким образом, только вы будете знать истинную цель этой поездки. Как видите, вы по-прежнему остаетесь нашим единственным доверенным лицом.
Давид поклонился.
“И ты знаешь, при каком условии, милый друг, — прошептал Шико, — при условии, что тебя повесят, если ты сделаешь хоть один шаг в сторону; но будь спокоен: клянусь святой Женевьевой, представленной здесь в гипсе, мраморе или в дереве, а возможно, и в кости, ты сейчас стоишь между двумя виселицами, и ближе к тебе болтается как раз та петля, что тебе уготовил я”.
Три брата обменялись рукопожатием и обняли свою сестру. Затем герцогиня принесла рясы, оставленные ими в ризнице, помогла братьям облачиться в монашеские рясы и, опустив капюшон на глаза, повела к арке дверей, где их поджидал привратник. Вся компания исчезла в дверях. Позади всех шел Никола Давид; в карманах его при каждом шаге позвякивали золотые экю.
Проводив гостей, привратник закрыл двери на засов, вернулся в церковь и потушил лампаду на хорах. Тотчас же густая тьма затопила часовню и снова принесла с собой тот таинственный страх, от которого уже не раз поднимались дыбом волосы Шико.
Во тьме по плитам пола зашаркали сандалии монаха, шарканье постепенно удалялось, слабело и, наконец, совсем затихло.
Прошло пять минут, показавшихся Шико часами, и ничто больше не нарушило ни темноты, ни тишины.
— Добро, — сказал гасконец, — по-видимому, на сей раз и в самом деле все кончено, все три акта сыграны, и актеры уходят. Попробуем и мы последовать за ними; такой комедии, как эта, для одной-единственной ночи с меня хватит.
И Шико, повидавший раскрывающиеся гробницы и исповедальни, в которых прячутся люди, отказался от мысли подождать в часовне наступления дня; он легонько приподнял щеколду, осторожно толкнул дверцу и высунул ногу из своего ящика.
Следя за передвижениями мнимого певчего, Шико приметил в углу лестницу для чистки витражей. Он не стал терять времени даром. Вытянув руки вперед, осторожно ступая, бесшумно добрался до угла, нащупал рукой лестницу и, примерно определив свое местонахождение, приставил ее к одному из окон.
В лунном свете Шико увидел, что не обманулся в своих расчетах: окно выходило на монастырское кладбище, а за кладбищем лежала улица Бурдель.
Шико открыл окно, уселся верхом на подоконник и с силой и ловкостью, которые радость или страх всегда придают человеку, подтянул лестницу к широкому оконному проему и другим концом опустил ее на землю.
Спустившись, он спрятал лестницу среди тисов, росших вдоль стены. Затем, пробираясь от могилы к могиле, добрался до ограды, отделявшей кладбище от улицы, и перелез через нее, сбив с гребня несколько камней, которые одновременно с ним оказались на улице.
Очутившись на свободе, Шико остановился и вздохнул полной грудью. Он выбрался, отделавшись всего несколькими ссадинами, из осиного гнезда, где жизнь его не раз висела на волоске.
Ощутив, что легкие наполнились свежим воздухом, он направился на улицу Сен-Жак, не останавливаясь, дошел до гостиницы “Рог изобилия” и уверенно постучал в двери, словно час и не был таким поздним или, вернее сказать, таким ранним.
Мэтр Клод Бономе собственноручно открыл ему дверь. Хозяин гостиницы знал, что всякое беспокойство оплачивается, и рассчитывал нажить себе состояние скорее на дополнительных подношениях, нежели на обычных доходах.
Он узнал Шико с первого взгляда, хотя Шико ушел в костюме для верховой езды, а вернулся в монашеской рясе.
— Ах, это вы, сударь, — сказал он. — Добро пожаловать.
Шико дал ему экю и спросил:
— А как брат Горанфло?
- Графиня де Монсоро. Том 2 - Александр Дюма - Исторические приключения
- Графиня де Монсоро - Дюма Александр - Исторические приключения
- Графиня де Шарни. Том 1 - Александр Дюма - Исторические приключения
- Роман о Виолетте - Александр Дюма - Исторические приключения
- Две Дианы - Александр Дюма - Исторические приключения
- Асканио - Александр Дюма - Исторические приключения
- Графиня Козель - Юзеф Крашевский - Исторические приключения
- Цезарь - Александр Дюма - Исторические приключения
- Граф Монте-Кристо - Александр Дюма - Исторические приключения
- Блэк. Эрминия. Корсиканские братья - Александр Дюма - Исторические приключения