Рейтинговые книги
Читем онлайн Мой лучший друг товарищ Сталин - Эдвард Радзинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 127

Теперь я понял, откуда появились эти «таинственные злопыхательства» на Коненковых! Это было предостережение моего всезнающего друга.

На прощанье Коба сказал:

— Ты, Фудзи, слишком давно не был в Штатах, а у коненковской жены осталось много информации. Расспроси ее поосновательней. Я не учу тебя — просто не хочу тебя потерять.

Мне показалось, он сам был растроган своею заботой.

«Вернись!»

Я отправился к Коненковым.

Жили они на первом этаже в новом доме на углу улицы Горького и Тверского бульвара. На крыше дома на постаменте стояла знаменитая скульптура Мотовилова — балерина в пачке с изящно поднятой ногой (из-за чего дом прозвали «Домом под юбкой»). В окна их квартиры глядел памятник Пушкину… Короче, местечко было самое что ни на есть художественное. С их квартирой позже будет соседствовать магазин «Армения». Окно-витрина было и в коненковской квартире. Видно, это помещение также предназначалось для магазина. Но щедрый Коба отдал его необыкновенной чете.

Коненков сам открыл мне дверь. Седой богатырь, борода пророка. Из-под кустов седых бровей — молодые горящие глаза. В семьдесят с лишком лет! Увидев меня, вздрогнул и отступил. Я решил, что в полумраке маленькой прихожей он принял меня за Кобу. Теперь думаю, что совсем по иным причинам…

Из прихожей прошли в так называемую гостиную. Здесь стояли кресла — скульптуры. Кресло в виде удава, кресло в виде лебедя и громадное кресло-трон. Я видел их прежде — в их квартире в Нью-Йорке. И так же, как в нью-йоркской квартире, под пятиметровым потолком шла галерея, откуда можно было сверху оглядеть гостиную. На галерее находились жилые комнатки с низенькими потолками.

— Вы побеседуйте пока с женой. У нее к вам важное дело, — и Коненков удалился.

Она спустилась ко мне в гостиную. Боже мой, как изменилась! Лицо постаревшее, не накрашенное, затрапезное платье — она явно перестала следить за собой. Села в кресло «Лебедь» и, не поздоровавшись, набросилась на меня с градом негодований:

— Эти мерзавцы открыто обвиняют нас в том, что мы «пересидели войну за рубежом», а теперь получили мифические богатства! Я прошу оградить нашу семью от подлых нападок. У нас у обоих заслуги перед Родиной — его искусство и моя работа!

Бедная Марго не понимала, что у нас «просто так» ничего не бывает. Я должен был объяснить ей. И я объяснил:

— Да, я слышал, на вас гнусно нападают. Но это будет прекращено раз и навсегда. Если… — Я изложил ей все «если». — Вашему мужу необходимо прекратить заниматься предсказаниями в стране атеистов. Никто больше не должен видеть его работ на эту тему. Он сам не должен о них говорить. Я надеюсь, вы поняли?

Умная Марго все поняла. Приятно иметь дело с подобными людьми.

Она сказала кратко:

— Сделаю.

Позвонила в колокольчик. Как когда-то в Нью-Йорке, принесли кофе, коньяк и фрукты.

Она приступила к главному:

— Я хочу, чтоб вы послушали его письма…

На столе лежала гора писем. Она вынула из нее, будто наугад, несколько явно приготовленных к встрече.

Начала читать по-английски, тут же переводя. Это были стихи. К счастью, моя память впитывает, как промокательная бумага, которой в школьном детстве сушили чернила в тетрадках.

В переводе они звучали так:

«Милая! Тебе не вырваться из семейного круга.Это наше общее несчастье.Сквозь небо неотвратимоПроглядывает наше несчастное будущее,Голова гудит, как улей,Обессилели сердце и руки…Ты говоришь, что любишь меня,Но это не так.Я зову на помощь Амура,Чтобы уговорил тебя быть ко мне милосердной.Вернись! Вернись!»

Она читала и молодела. Глаза горели. Я видел прежнюю Марго!

— Вы слышите крик раненой души! Он хочет, чтобы я приехала к нему. Он пишет об этом и только об этом!

Изящно и бережно взяла другое письмо. И продолжала читать его мольбы:

— «Вернись! Вернись! Без тебя я просто одинокий старик. Я жду того момента, когда ты приедешь, когда поднимешь глаза, и я увижу в них Бога. Без тебя обессилели сердце и руки, ты для меня вся Вселенная… Вернись. Вернись!» — Она посмотрела на меня выразительно. — Он очень страдает. И если я приеду… — Она не закончила.

Как я и предполагал, она готова была обещать нам Эйнштейна, луну с неба! Что угодно! Ей смертельно надоела любимая родина, но, к сожалению, она не знала о новой установке Кобы. Я ей кратко объяснил, что знаменитых физиков следует нынче оставить в покое, и на этом фронте она нам не нужна. Она нам нужна при своем беспокойном муже. Чтобы он перестал наконец совершать опасные глупости.

Она молчала. У нее вновь стали глаза раненого зверя, как-то вмиг опять она постарела.

Я заговорил о моей поездке. Она вяло сообщила сведения о женщине, которая должна была передать мне чертежи в Штатах. Я не ошибся, это была та самая особа, бывавшая у них совсем молоденькой коммунисткой и тогда же нами завербованная. Закончив рассказ, посмотрела на золотые часы. Поймала мой взгляд, пояснила:

— Его подарок перед моим отъездом.

Долго сидела молча. Потом добавила:

— Наверное, надо уехать далеко от него, чтобы понять, как больно любить.

Она, видно, была очень одинока, если говорила это мне.

В гостиную вошел Коненков. Он повел меня смотреть мастерскую.

«Запомните хорошенько — пятьдесят третий»

Мастерская оказалась огромной светлой залой с очень высоким потолком. Она была заставлена скульптурами из дерева.

— Я покупал пни, поваленные деревья в Центральном парке, — басил он. — Я не хотел, чтобы их сожгли. Помните в Библии: человек умер — распался, истлел, прошел, как тень. Он горстка праха. Те, кто разроют могилу, найдут тление. Но срубленное дерево-пень оживает, как только получает воду. И когда выкорчевывают пни и корни, убивают притаившуюся жизнь. Срубленные деревья полны грез, и пни прячут в себе образы. Я их разгадываю…

Мы медленно шли мимо его «разгадок».

Христос с босыми ножками, выступавшими из деревянного сруба, деревянный Иуда, очень напоминавший «Крик» Мунка — лицо, запрокинутое в вопле. И, наконец, Эйнштейн — лукавый, со вздыбленными волосами. Тот самый портрет, с которого и начался ее роман.

Все эти деревянные скульптуры размещались на фоне странных изображений, которыми были буквально завешаны стены мастерской, — графических работ, приблизительно метра два шириной и метр в высоту. Я насчитал их семнадцать штук. Это и был предмет опасений Кобы.

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 127
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мой лучший друг товарищ Сталин - Эдвард Радзинский бесплатно.
Похожие на Мой лучший друг товарищ Сталин - Эдвард Радзинский книги

Оставить комментарий