Демон-любовник - Кэрол Гудмэн

— Нет-нет, не вставайте, — всполошилась я.

Протиснувшись между креслами, я нагнулась, чтобы приложиться губами в теткиной щеке. Прикосновение прохладной кожи и аромат хорошо знакомых духов «Шанель № 5» на миг заставили меня вернуться в детство. Но когда я, выпрямившись, смогла, наконец, хорошенько разглядеть тетушку, то чуть не упала от удивления. Можно подумать, машина времени перенесла нас в прошлое. Последний раз я виделась с Аделаидой пять лет назад и, естественно, ожидала найти тетушку постаревшей. В конце конов, ей было уже хорошо за шестьдесят — о своем возрасте Аделаида предпочитала хранить молчание, — да и рука, которую я держала в своей, была рукой старой женщины. Но если забыть об изуродованных артритом пальцах, во всем остальном Аделаида выглядела точно так же, как в тот день, когда забрала меня к себе. Даже на самый придирчивый взгляд ей нельзя было дать больше пятидесяти. Такие же густые черные, слегка отливающие синевой волосы, уложенные в аккуратную, хоть и слегка старомодную прическу «паж», те же самые близко посаженные серо-зеленые глаза и крючковатый нос. Даже ее костюм из тонкой шерсти вишневого цвета с кремовой шелковой блузкой и ниткой жемчуга шее… я могла бы поклясться, что уже видела его раньше! Наверняка от Альберта Ниппона, машинально отметила я. Впрочем, и брошь с черным ониксом была та же самая, ее любимая.

— Выглядишь просто потрясающе! — пробормотала я. — Жизнь в Аризоне явно пошла тебе на пользу.

Тетушка небрежно отмахнулась.

— Сухой воздух мне полезен. Но стоило мне снова вернуться в этот город, как артрит тут же напомнил о себе. Садись же! Терпеть не могу постоянно задирать голову!

Я опустилась в кресло напротив нее, машинально пристроившись на самый краешек, вместо того чтобы погрузиться в его уютные глубины. Тот же мужчина с азиатским лицом, появившись как из-под земли, бесшумно поставил на столик поднос с маленьким чайником и двумя чашками китайского фарфора — чашки эти, украшенные узором из тонких веточек, я тоже помнила с детства. Налив в наши чашки ароматный жасминовый чай, он молча поклонился и беззвучно исчез. Все это время я чувствовала себя под прицелом холодных тетушкиных глаз.

— Выглядишь неплохо, — ворчливо призналась она наконец. — Хотя, если честно, не понимаю, как можно жить в тамошнем холодном сыром климате…

— А мне даже нравится, — пробормотала я. — Кампус сейчас весь в снегу — так красиво…

Перед глазами вновь мелькнуло непрошеное воспоминание — Лайам, целующий меня на заметенной снегом дорожке.

— У меня очаровательный дом в викторианском стиле. Ты могла бы приехать погостить…

— Ненавижу эти викторианские дома с их вечными сквозняками! — фыркнула тетушка, проигнорировав мое радушное приглашение. — И эти крошечные студенческие городишки… — Она зябко поежилась. — Живешь как в аквариуме, у всех на виду — кто-нибудь постоянно сует нос в твои дела.

Моя тетушка всегда бдительно охраняла то, что называла «личным пространством» — не водила знакомств с соседями и никогда не приглашала домой коллег по работе.

— А мне даже нравится, — строптиво повторила я. — Люди заботятся друг о друге. После урагана и ледяного дождя мы с Дори Брауни обошли все дома — проверяли, все ли в порядке…

— Дори Брауни? — перебила Аделаида. — Твоя коллега?

— Нет, — поднеся чашку к губам, буркнула я. — Риелтор. Это она продала мне «Дом с жимолостью». Но наш декан, Лиз Бук, ее близкая приятельница и…

— Элизабет Бук? Так она все еще там? Должно быть, совсем уже старуха! Как ты с ней познакомилась?

Оторвавшись от чашки, я подняла глаза на тетушку.

— Ты знакома с Лиз? — удивилась я. — Ну надо же! Ты не говорила об этом, когда я сказала, что получила работу в Фейрвике.

— Наши дорожки не раз пересекались. Всегда считала ее слегка… рассеянной. И немного наивной. Эти ее вечные идеи насчет того, чтобы собирать под свое крылышко студентов бог знает откуда — как будто тут у нас мало образованных молодых людей!

Аделаида возмущенно стукнула кулаком по подлокотнику кресла с таким видом, как будто имела в виду здесь, в гостиной. Я машинально огляделась, словно ожидая, что абитуриенты, которых она имела в виду, прячутся где-то по углам.

— Понятия не имела, что ты так хорошо знакома с Фейрвиком… — Отставив в сторону чашку, я придвинулась к тетке. — А кстати, насколько хорошо ты его знаешь? — в упор спросила я.

Холодные зеленовато-серые глаза тетки слегка расширились. Мне показалось, что она еще глубже забилась в кресло. Но потом по губам ее вдруг скользнула улыбка, обнажив слегка пожелтевшие от старости зубы.

— Достаточно хорошо. Насколько я понимаю, тебя уже тоже успели просветить, верно? Так что тебе наверняка известно о нашем маленьком культе… Признавайся, они пообещали превратить тебя в ведьму?

— Так ты знаешь?! — ахнула я.

Тетка довольно улыбнулась, как сытая кошка — по-моему, мое удивление немало ей польстило.

— Конечно, знаю, дорогая. А что, по-твоему, представляет собой наш «Гроув»?

Аделаида скрюченной рукой обвела погруженную в полумрак комнату.

— Вы тут все… ведьмы?! — просипела я.

— «Гроув» — старое название ковена, оно сохранилось еще с тех незапамятных времен, когда наши предки собирались в лесу. Но если наши предшественницы были вынуждены когда-то шляться по темному сырому лесу, это вовсе не значит, что мы тоже обязаны это делать! Члены «Гроува» практикуют более утонченную версию ремесла.

Мне вдруг вспомнилось заклинание, которое Суэла, Лиз и Диана заставили меня читать нараспев, чтобы изгнать из дома инкуба. Изысканным его вряд ли назовешь, хмыкнула я, но ведь сработало! Но, с другой стороны, они ведь не были ведьмами… Вернее, кое-кто был, но не все.

— А о других фейри тебе что-нибудь известно?

Аделаида неодобрительно щелкнула языком.

— Мы в «Гроуве» не признаем ни фей, ни гномов, ни эльфов, ни домовых. Зависеть от подобных существ унизительно — это всего лишь свидетельство отсутствия надлежащей дисциплины; впрочем, наше ремесло всегда этим отличалось. Вдобавок эти создания могут быть такими… непредсказуемыми. И опасными. Очень надеюсь, что ты не свела в Фейрвике дружбу с кем-нибудь из них. Именно этого я и боялась, когда ты сказала, что собираешься там работать.

— Стало быть, дело вовсе не в репутации Фейрвика? — подколола ее я.

— Ну… и в этом тоже. Да что с них взять — Фейрвик ведь даже не входит в список сотни лучших университетов, опубликованный в «Ньюс энд Уорлд рипорт»! Что лично я отношу исключительно за счет их чересчур либеральной политики в отношении абитуриентов: собирают беженцев со всего мира… а иногда и не только! Ну вот скажи: хотела бы ты, чтобы твоя дочь жила на одном этаже с каким-нибудь там гоблином… или в одной комнате с поукой?