Я выжил в Холокосте - Дэниэл Коуэн

Здоровье Хэмма мешало ему путешествовать, и хотя он подписал несколько писем в поддержку Тибора, возможности лично рассказать свою версию событий у него не было. Все изменилось в 1992-м.

Ему потребовалось больше месяца, чтобы составить письмо на восемнадцать страниц, на одиннадцать тысяч слов, в котором он рассказывал о выдающихся достижениях Тибора на поле боя, от обороны холма в Чире до спасения Хэмма из северокорейской засады, от ночных вылазок в Долине смерти до непрекращающихся попыток спасти жизни товарищей по оружию. Яркие и складные воспоминания бывшего капрала свидетельствовали о храбрости Тибора и неспособности Хэмма все это забыть. «Я был там не только телом, но разумом и духом», – писал он.

Лео Кормье, тот самый бывший капрал, которого Тибор называл «Полковник Кормье». Фото Бет Рис из архивов армии США

Ленни вспоминал те же истории, что и Рэндалл, но рассказывал их с еще более личной точки зрения. Рубин отказался подчиняться приказу Пейтона, чтобы спасти Ленни. Но даже эта история выглядела блекло на фоне леденящего душу рассказа о том, как Рубин противостоял северокорейской расстрельной команде.

Никто, кроме тех, кто непосредственно был там, не может представить той мучительной агонии, в которой мы все находились… Парень рядом с Рубиным упал, и Рубин помог ему подняться, держал на себе и одновременно призывал нас взяться за руки и молиться… Он стоял рядом со мной и крепко сжимал мою руку, и смотрел прямо в глаза нашим палачам.

По поводу замолчанных Пейтоном рекомендаций Рубина Хэмм писал: «У нас было два командира роты, которые оба писали рекомендации, один на Медаль Почета и Серебряную звезду, второй только на Медаль Почета… По злой иронии судьбы, они оба погибли почти сразу после этих рекомендаций… Я был там, я видел, какие события привели к этим рекомендациям и, я свидетель всего происходившего.

Обладая мрачным чувством юмора, которое в большей или меньшей степени есть у всех ветеранов, он также добавил:

Что нам делать с Рубиным? Ну, старшина Пейтон делал все возможное, чтобы убить его, так почему бы нам не закончить начатое им? Давайте подтянем ЦРУ, пусть они разберутся с этим евреем, заставят его замолчать навсегда. Может быть, тогда прекратятся все эти гребаные письма.

Ленни был уверен, что Тибор никогда не планировал становиться героем, пусть даже сам он считал его «самым храбрым человеком в мире» и «величайшим героем» Корейской войны.

Тибор и Ленни разговаривали по телефону и переписывались, но их проблемы со здоровьем – ноги Тибора и всяческие недуги Хэмма – мешали им нормально передвигаться по стране. В 1999-м оба смогли, наконец, поправиться достаточно для того, чтобы посетить встречу ветеранов Корейской войны в Денвере, где они провели вместе целый день, рассказывая другу о своей жизни – через сорок один год после того, как китаец вытащил Тибора из транспортера и, казалось, навсегда разделил их с Ленни пути.

16

Хотя Рэндалл Бриер умер, один из его ближайших друзей, ветеран по имени Дадли Миддлтон, который также служил в Корее, продолжил искать свидетелей похождений Тибора. Только все решили, что Леонард Хэмм – последний из выживших в роте Тибора, как Миддлтон нашел бывшего капрала Гарольда Спикмэна, жившего в Айслине, Нью-Джерси.

Раненного осенью 1950-го, Спикмэна отправили в Штаты еще до того, как силы ООН остановили наступавших северокорейцев на Пусанском периметре. К его счастью, он не попал под Унсан, но зато он был на фронте, когда Тибор удерживал холм. Он прекрасно знал, что Тибора рекомендовали к Медали и что Пейтон помешал ему получить ее. Спикмэну доставалось от Пейтона сразу после Тибора, посколько сержант ошибочно принял капрала за еврея.

В своем письме в отдел кадров Минармии Спикмэн утверждал: «Я искренне считаю, что Пейтон с готовностью пожертвовал бы собственной безопасностью, лишь бы не допустить получение Медали Почета человеком еврейского происхождения или вероисповедания. Он абсолютно сознательно скрывал эти рекомендации».

Спикмэн, как и остальные, понимал, что армия не хочет признавать свои ошибки. «Но мы должны смотреть реальности в лицо на условиях сегодняшнего дня… и исправить несправедливость, вызванную действиями старшины Пейтона, – писал он. – Мы должны склонить чашу весов правосудия в пользу рядового Тибора Рубина… Сегодня мы молимся за то, чтобы правительство по достоинству наградило его за заслуги».

Ответом на эти письма было молчание.

17

Осень 1992-го. Брюс Гляйт не знал, чего ждать от первого рабочего дня адвокатом. Ему предоставили список клиентов, с которыми он должен был встретиться, но никаких пометок рядом с именами не было. Так что он никак не ждал, что к нему в кабинет зайдет лысеющий и хромающий мужчина с коробкой сливочного печенья.

Его фирма в основном занималась компенсационными выплатами и возмещением личного ущерба. Поэтому когда он увидел хромую ногу вошедшего, Брюс решил, что Тэд Рубин пришел к нему поговорить о несчастном случае. Но оказалось, что он был ветераном, который пытался получить медаль, и босс Брюса направил его к нему за помощью.

Веселый мужчина с тяжеленным акцентом, Тэд Рубин приехал к нему без единой бумаги. Брюс поблагодарил его за печеньки, а Тэд спросил молодого адвоката про его семью. Брюс не знал, зачем это новому клиенту, но рассказал, что его дед и бабка эмигрировали в Штаты из Польши через Австралию, и что им повезло сбежать от нацистов. Рубин закивал и сказал, что тоже сумел пережить нацистский террор, правда, не сказал, как именно. В течение следующего часа они поговорили про свои семьи. Затем Тэд поблагодарил Брюса за потраченное время и ушел, ни слова не сказав, зачем вообще приходил. Брюс почесал голову и переключил внимание на следующее имя в списке.

Через пару недель Тэд Рубин вернулся с еще одной коробкой печенья. Но на этот раз с ним была целая папка писем, некоторые из них от конгрессменов. Брюс забрал их домой и внимательно изучил. То, что он прочитал, потрясло его. Он еще раз подумал про озорного дядьку, сидевшего у него в офисе. Как этот коренастый, добродушный персонаж смог столько всего натворить? Затем ему в голову пришла другая мысль: события, описанные в письмах, случились во время Корейской войны, еще до его рождения.

В следующий раз, когда Тэд Рубин проковылял в его кабинет, Брюс не знал, как начать. Его аж распирало от вопросов, и как только они уселись в конференц-комнате, он затараторил.

– Невероятно! Как вам удалось не дрогнуть перед расстрелом?

– Я просто не думал о смерти, – спокойно ответил Тэд.

– А вот когда вы были один, на холме, и на вас шло столько народу – о чем вы думали?

– Ну, я посмотрел на Бога. Сначала я спросил его, зачем Он оставил меня здесь. Затем я как следует Его выругал.

– Сердиты были, да?

Тэд закивал и указал в потолок.

– Я себе пообещал, что если когда-нибудь выберусь оттуда, первым делом засужу Его.

– И в концлагере вы были?

– Ага, четырнадцать месяцев.

– Как вы выжили?

– Мне повезло.

Брюс чувствовал себя дураком, задавая все эти вопросы, но остановиться уже не мог. Потрясающие детали сваливались на него одна за другой, словно мощные волны. Брюс поразился прямоте и скромности этого человека. Он никогда не встречал подобных, не знал, что такие вообще существуют.

Тэд Рубин продолжал приходить к Брюсу каждые две недели. Хотя целью визитов была юридическая помощь, он никогда не просил адвоката сделать что-то конкретное. В основном он просто задавал вопросы и слушал. Полтора года спустя Брюс открыл собственную фирму и предложил помочь Тэду Рубину, хотя и знал, что шансы на победу у него невысоки.

У Брюса не было достаточно ресурсов, чтобы судиться с Минармии, но он и его коллега, Пол Камбио, считали, что если ударить организованно, вместе с конгрессменами и ветеранскими организациями, они смогут добиться успеха.

Адвокаты прекрасно понимали, что у них мало времени. Кое-кто из сторонников Тэда уже умер. Один из самых его влиятельных защитников, конгрессмен Лес Аспин, бывший министр обороны при президенте Клинтоне, умер в пятьдесят шесть. Пятеро из семи солдат, засвидетельствовавших свою поддержку Рубину, тоже умерли – последним стал Карл МакКлендон. Адвокаты не хотели, чтобы Тэд получил Медаль посмертно.

Гляйт и Камбио составили шестистраничное письмо на имя министра армии Того Уэста, в котором вкратце пересказали суть дела Тибора, а также привели в пример пять случаев, когда солдат награждали медалями спустя много лет после их службы. Другими словами, они обернули старую информацию в новую обертку. Но кое-что от себя они все же добавили: исследование Университета Шо по делам семи чернокожих героев Второй мировой, которых нарочно лишили заслуженных медалей. Исследование заключало, что «определенный политический климат и устоявшиеся армейские традиции» помешали признать заслуги этих людей в установленный законом срок.