Тингл Твист - Екатерина Витальевна Белецкая

кому подсказать.

— Интересная теория, — Ит задумался. — Мне-то казалось, что гений записал себя в боги, и…

— Записать-то он записал, но одно дело — записать, а другое — изменить себя так, чтобы перестать быть собой. Тот процесс, о котором мы говорили, подразумевает в себе нас такими, какие мы есть, — Пятый оглядел всю компанию. — Нас, и совершенно определенный порядок вещей. А порядок уже изменен. Да и мы не остались прежними. Все мы. И он в том числе. Я пока не знаю, что из этого может следовать, надо подумать, но то, что оно может — это факт. Может, и есть. Оттуда и нерешительность, и растерянность, и это приглашение.

— Вполне может статься, что ты и прав, — покивал Скрипач. — Но пока что это только общие слова, у нас нет ни одной точки опоры, чтобы понять, тоже именно он сделал, или делает.

— Сложно, — вздохнул Рэд. — Ну что, пойдемте искать тех, кто видел пирамиду? Может, и впрямь кого-то найдем?

* * *

По вечернему времени народу на площади прибавилось, причем существенно. На этот раз решили посидеть в другом кафе, и не прогадали — во-первых, там продавали мороженое, и, во-вторых, в этом самом кафе через полчаса нашелся человек, который видел ту самую пирамиду, причем не единожды. Человек этот, мужчина средних лет, приехал на Фосдемейер отдыхать с семьей, и был рад посидеть и выпить в хорошей компании, лишь бы пробыть хоть час вдали от жены. Тримаран, на котором эта пара отправилась в круиз (да, тут были и такие тоже), простоит в марине Фосдемейера еще четверо суток, а осточертеть этому мужчине жена успела еще задолго до круиза. Да и в круизе тоже…

— Скорее бы на работу, — с горечью говорил он, когда Рэд предложил переместиться в ещё одно кафе, подальше от первого. — И зачем я ей это пообещал? Ну вот зачем? Отдохнуть!.. Она-то, может, и отдохнёт, а я вот скоро свихнусь, честно, я свихнусь.

— А ничего, что мы рауф? — поинтересовался Лин. — Это нормально?

— Да по фигу мне, кто, лишь бы вы сделали вид, что мы знакомы, и надо поговорить, — мужчина заозирался. — Вон она, — страдальческим шепотом сообщил он. — Мужики, выручайте…

— Как тебя зовут? — шепотом спросил Скрипач.

— Грик. А вас?

— Говори «рыжий», не ошибешься, — посоветовал Скрипач. — Так, подыграй нам. Чем на Грандезе занимаешься?

— Погрузчик гоняю, у меня красная гусеница с кузовом, — шепнул мужчина. — Она хочет затащить меня на стриптиз… на мужской стриптиз! Спасите…

* * *

Грик оказался болтлив сверх меры, да еще и пиво, которое ему заказали, способствовало коммуникации — поэтому через полчаса они знали про Грика и его семейство всё, или почти всё. И что у них есть дом на Грандезе, в четырех часах езды от побережья, и что жена Грика, Дора, любит океан, а сам он океан терпеть не может, потому что в океане опасно и качка; и что Дорина мать полгода пилила ему мозги этим круизом, и что деньги он два месяца собирал, и что денег жалко, а нервы потраченные еще жальче, и что ему, Грику, охота побыстрее обратно, в кабину своего погрузчика, потому что Копуша, зивовская гусеница, ему сто крат дороже «этих рыл», она добрая, а что не говорит, так это только лучше, потому что ему приятнее в тишине, а не этот сумасшедший дом с отпуском. В разговоре про погрузчик плавно подъехали к теме пирамиды, и тут Грик просиял, и принялся рассказывать то, что знал и видел, не забывая приправлять то, что видел сам, слухами, которые слышал ото всех подряд.

— Пирамида, как есть пирамида, сейчас картинку покажу, — говорил он. — Во, глядите. Каменная. По внешним сторонам, как мне говорили, лаборатории всякие, вроде как зивов они изучают, или вроде того, точно не скажу. А внутри какие-то секретные помещения. Что-то там выращивают.

— Выращивают? — переспросил Рэд.

— А то! Ребята трепались, что вроде бы это оружие, — понизил голос Грик. — То ли для спасения вселенной, то ли чтобы вселенной сделать вообще каюк. Но я думаю, что для спасения. Они хорошие ребята, ученые эти. И платят хорошо. Официальная там, правда, неподалеку окопалась, но это ничего, это ерунда, это для безопасности.

— А кто им может угрожать чем-то на Грандезе или на Тигнле? — удивленно спросил Лин. — Тут же мирно везде.

— По слухам, среди ваших есть какие-то… ну, я не знаю. Какие-то ненадежные, что ли. Или продажные, — пояснил Грик. — Которые вроде как хотели им помешать. Поэтому и высылают ваших, на всякий случай, — добавил он поспешно. — Не потому что все плохие, а потому что безопасность. Вроде даже денег вашим дают, чтобы обидно не было.

— Ясно, — покивал Ит. — Расскажи-ка ты нам, чего ты им возил, и что у них там вообще творится. А мы послушаем…

Глава 18. Жертвоприношение

— Уму непостижимо, — Скрипач, сидя на крыше каюты, глядел на Ита, словно ожидая ответа. — Это же просто уму непостижимо. И он так спокойно про это всё говорил? Я в шоке.

— А что тебя удивляет? — спросил Ит в ответ. — Как ему объяснили, так и он нам объяснил. К тому же он убежден, что всё добровольно, по согласию, и не во вред. К тому же они оттуда возвращаются целыми и невредимыми, заметь.

— Это он так сказал, — возразил Скрипач. — А на деле…

— А на деле мы не знаем никаких подробностей. Он отвозил туда гермо, потом возвращал обратно. И да, слово «эксперимент» действительно прозвучало, и не раз. Но он понятия не имеет, о каких экспериментах вообще идет речь.

— Ит, — ласково произнес Скрипач. — У тебя нет желания побыстрее добраться туда, и вырвать ему ноги? Ну хотя бы одну ногу. А?

— Пока нет, — покачал головой Ит. — Я хочу разобраться.

— В том числе и в этих его экспериментах?

— В том числе, — покладисто согласился Ит. — Вот ты сейчас возмущаешься, рвешь, и мечешь. И что это дает, кроме того, что ты стоишь передо мной с обалделым выражением на лице, и тебя трясет? Рыжий, ау. Мы пока что ещё не доплыли, мы отсюда точно ничего не сделаем.

— Не дошли, — поправил Скрипач. — Хорошо, что Рэд в каюте, и тебя не слышит.

— Слышу, — отозвался из каюты Рэд. — Да, мы пока не дошли. Рыжий, тебе не кажется, что ты несколько… излишне эмоционально реагируешь сейчас?

— Кажется, — согласился Скрипач. — Ещё как кажется. Но, поверь, у меня есть для этого причины. Я слишком хорошо знаю, на что способны некоторые, и мне бы не хотелось,