Великая княжна Настасья - Айлин Лин

выдюжил, - Деян насмешливо смотрел на Тираха, тот опустив голову, сидел на траве, руки его были связаны, - предложил я ему уговор, каган пошлёт своих людей замириться с Ярополком, тогда и отпустим его. Тирах – старший сын, может, и пожалеет его отец.

На этих словах пленник дёрнулся, как от пощёчины, но смолчал, только сильнее сжав челюсти. Подняв его с земли, повели к остальным. Привилегии кончились, теперь он просто узник, ожидающий своей участи.

Воины уже уложили раненых на телеги, помогая освободиться от кольчуги и перевязывая раны. Около десятка ратников лежали бездыханными, глядя на их тела, у меня всё внутри сжалось от жалости. Молодые, полные сил и задора, покинули они эту жизнь.

Дворовые собирали трупы печенегов, укладывая их в одну кучу.

- Езжай домой, душа моя, - подошёл ко мне Деян, - проводи нашего гостя в поруб, Милава как раз освободила его от прежних узников.

Тирах метнул затравленный взгляд из-под ресниц, видимо, видел он, как расправилась со своими врагами княгиня.

Не стала спорить с мужем, взяв с собой ещё двух гридней для охраны, направилась в город.

Долго ещё ждали мы дружину. Они проверяли ханскую ставку, забирая ценности, связывая оставшихся мальчишек-прислужников.

Милава встретила меня на крыльце княжеских палат:

- Кто это? - гневно сузились её глаза.

- Тирах, матушка.

От неожиданности Милава онемела, внимательно изучая пленника.

- В поруб его, - наконец промолвила она.

- Я сын кагана, со мной нельзя обращаться как с простым смердом, - говор его был удивительно чистым и правильным.

- Почему же нельзя? - спустилась княгиня со ступенек и вплотную приблизилась к Тираху.

- Наш род надо уважать, - хан надменно поднял голову.

- Вот как, - задумчиво протянула матушка, - не видела я почтения в юрте Илдея, или Куря, сделав из черепа Святослава чашу для вина, так уважил его?

Тирах побледнел и смолк, больше не споря.

- В поруб, - кивнула на него Милава, - и глаз не спускать.

Проводив Тираха взглядом, матушка, обняв меня, как-то устало вздохнула.

- Пойдём, - сказала она и повела меня в палаты.

Я, наскоро помывшись, отправилась в опочивальню. Теперь можно и отдохнуть. Алёнка ещё не заправила постель, да и до того ли ей было? Впрочем, сейчас я этому только рада, бухнувшись в ворох подушек, зарылась под одеяло.

Надо написать послание Ярополку, если и вправду удастся выторговать у печенегов мирный договор, это будет не просто наша победа, всей Руси.

Глава 40

Поутру собрались мы все вместе: я с Деяном, матушка и Варвара. Многое надо было обсудить.

Битва выиграна, Вежа спасена, но остался каган, который может жестоко отомстить за гибель своего войска.

Я озвучила вчерашнее предложение мужа, это был самый верный вариант не только защитить наш город, но и убрать печенегов подальше от русских земель.

Милава, скрестив руки на груди и опустив голову, медленно ходила по горнице:

- Надо отправить гонца к Ярополку, - подняла она глаза на меня.

- Не спеши, княгиня, - встал с лавки мой муж, - для начала стоит узнать, согласится ли на наши условия каган. Вчера мы взяли в полон мальчишек – слуг, вот их и отправим с посланием. Может статься, что и сын ему не нужен. И наши потуги заключить с печенегами мир – пустая трата времени.

- Мудры твои слова, Деян, - Милава кивнула и подошла ближе, - пусть так и будет, но сначала давайте с пленником побеседуем.

Выйдя во двор, направились к порубу. Тирах сидел на лавке, пища, принесённая гриднями, стояла нетронутой. На лице застыла презрительная маска. Он был довольно хорош собой, не похож на большинство печенегов, видно, мать его была других кровей. Невысокий, но хорошо сложенный, смуглая кожа отливала бронзой, чёрные, как вороново крыло, волосы непослушными прядями обрамляли лицо. Миндалевидные карие глаза, опушённые длинными ресницами, наверняка свели с ума не одну наложницу молодого хана.

Милава подошла к лавке, разглядывая пленника в упор:

- Отправь весть отцу, пусть подпишет с Ярополком мирный договор, за то ты получишь свободу и вернёшься домой. Хватит вам земли наши грабить да людей неволить.

Тирах поднял глаза:

- Есть сомнения, что живым захочет увидеть меня отец. Я ведь сдался, не сражался до смерти.

- Ты старший сын, неужели не пожалеет он тебя? Не рассчитывай, что по-доброму отнесёмся к тебе. Ты жив, пока есть возможность заключить мир. Иначе висеть тебе на воротах, другим степнякам в назидание.

Хан вздохнул, снова опустил голову, надменная маска, словно растаяв, исчезла с лица:

- Отправьте гонца.

- Кто из твоих слуг справится с этим? У нас ваши мальчишки, все они живы.

В глазах Тираха блеснул огонёк надежды, он назвал тройку имён, послали гридней за мальчишками. Принесли и всё надобное для письма.

- Пиши, - велела Милава, - посмотрим, что скажет каган.

Послушно взяв перо и обмакнув его в чернила, выводил он своё послание. Закончив, протянул его матушке. Мы поднялись из поруба. Трое мальчишек стояли во дворе, ожидая своей участи, Милава подошла к ним, объяснила, что от них требуется. Повернулась к Деяну:

- Вели отпустить и остальных, нам растить врагов в своих стенах ни к чему, пусть убираются, мы детей не убиваем.

- Права ты, княгиня, - Деян отошёл к гридням, распорядиться насчёт пленников.

Вскоре вывели им коней, захваченных в ставке, дали с собой провизии и отправили в путь. Теперь остаётся только ждать вестей.

***

Великий князь Ярополк

В просторной палате, украшенной лучшими зодчими, сидел Ярополк со своими воеводами. Пришли вести из Новгорода, не дали тамошние бояре ратников, одних лапотников отрядили с Владимиром. Но оставалось ещё наёмное войско, искушённое в боях и очень опасное.

- Что думаете, воеводы? – Ярополк пытливо вглядывался в глаза мужчин.

- Дружина Киева сильна, не о чем беспокоиться, княже, - ответил Блуд, с кряжистой фигурой, с неприятным, изрытым оспинами, лицом и маленькими глазками, которые смотрели на людей столь люто, что невольно бежали мурашки по коже.

- Полягут ещё у рвов, - вторил ему Свенельд, когда-то очень красивый, но с годами будто потускневший. Нордические черты лица, светлые волосы и глаза цвета голубого неба, всё это выцвело, выгорело на щедром киевском солнце.

- Нельзя недооценивать Владимира, - нахмурил брови князь, - долго он был на чужбине, только зря времени не терял. Поднаторел в боях, стал