The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - Майкл Мэлоун

Похоже, это было лучшим предсказанием будущего микропроцессоров, сделанным за первые пять лет их существования. И оно было встречено с таким же скепсисом, с которым самые крупные мировые корпорации встречали большинство речей Нойса. Члены его семьи улыбнулись и решили, что дядя Боб опять преувеличивает. Ведь и самые продвинутые ученые задавали вопросы типа: «Что случится, если я уроню свой компьютер-на-чипе на пол и он упадет в щель?»

Но Боб Нойс, демонстрируя поведение, более свойственное Гордону Муру, пытался сообщить что-то важное. Нойс предупреждал потенциальных корпоративных покупателей, что общая смена парадигмы может изменить саму суть их бизнеса и что надо быть к этому готовыми. Своей семье он сообщал нечто более тонкое, и первым ключом к отгадке был зафрахтованный автобус. В его сообщении заключалась информация о том, что новое изобретение изменит не только мир, но и их самих.

И оно изменило. Одно из самых незамеченных последствий ПРА Intel было в том, как слабо оно изменило поведение тех, кто на этом больше всего заработал. Посмотрим, к чему привело ПРА Microsoft. Множество работников, став миллионерами, в следующие годы ушли из компании, чтобы последовать за своей мечтой. Результат был таков, что Microsoft страдал от недостатка интеллектуального капитала, от чего компания никогда не восстановилась. То же самое, пусть в меньшей степени, произошло с Apple и Google.

Но в Intel, лишь с некоторыми исключениями, которые мы вскоре увидим, была лишь очень незначительная утечка кадров. Возможно, это из-за времени (вложить 20–30 лет в сотрудничество с фирмой было нормой), социальной обстановки (Кремниевая долина была не готова иметь дело с новым поколением предпринимателей, которыми стали новые миллионеры), а возможно, и из-за природы инженеров полупроводников.

Но, наверное, главную роль в этом сыграла корпоративная культура Intel – работники Intel, даже при наличии денег, хотели остаться. Да, первые несколько лет были тяжелыми, успех компании – даже с вложением капитала – был неясен, но через короткий промежуток времени Intel выполнил свое обещание и стал самой инновационной компанией в области микросхем, а то и во всех новых технологиях. После выпуска микросхем памяти мир восторженно следил за Intel, а теперь, при появлении микропроцессоров, восторг превратился в благоговение. При наличии хорошего товара, стабильной финансовой платформы и троих самых уважаемых в мире технологий лидеров не было причин не верить тому, что Intel станет самой успешной технологической компанией в мире. Кто бы не захотел остаться и быть частью этого?

Вот почему всего через три года после того, как большинство работников стали частью самой сумасшедшей и изменчивой компании в истории Кремниевой долины, они спокойно встретили объявление о ПРА. Если бы это случилось в Fairchild в 1967 году, они бы сровняли Долину с землей, а в 1971 году, в Intel, они попраздновали несколько часов и вернулись к работе.

Тем не менее одному бывшему сотруднику Fairchild был не по душе новый, более ответственный и трезвый стиль. Великий ученый с душой художника, он был единственным в компании, кто был свободен от жесткого дисциплинарного стиля, введенного Энди Гроувом. Назовем его имя – Боб Нойс.

Был и еще один подтекст в том сообщении Нойса, которое он высказал своей семье в автобусе. Оно заключалось в том, что революция изменит и его.

Со дня основания Intel Нойс объявил, что он и Гордон создают компанию, которая не будет заставлять работников перерабатывать – что стало уже визиткой Кремниевой долины. Это будет компания, которая найдет баланс между работой и социальной жизнью сотрудников. Как мы видели, это не получилось, потому что продукты не всегда выпускались в срок, продажи падали, соревнование ужесточалось, а экономика портилась. Однако с самого начала это значило, что Гордон будет уезжать на рыбалку, а Боб может раз в неделю уходить пораньше, чтобы участвовать в своем любимом пасторальном пении. И они придерживались этого – в основном потому, что Энди Гроув не мог им этого запретить, – даже когда остальные сотрудники Intel работали по 20 часов в день и приходили на собрания в выходные.

Но безразличие Боба к неписаным правилам Intel – или, точнее, его постоянная приверженность старым правилам Fairchild – распространялось даже шире границ работы, свободного времени, частного и публичного. Уже в 1969 году у Нойса случился роман с Барбарой Мэнесс, 28-летней сотрудницей Intel под номером 43, которая была одним из первых разработчиков шаблонов. Когда Бетти Нойс и дети уехали в Мэн на лето, Боб воспользовался случаем и пригласил привлекательную и яркую женщину на ужин.

В последующие годы Боб достаточно открыто продолжал роман – звал Мэнесс кататься на лыжах и на лодке, учил ее управлять самолетом (будучи опытным пилотом, Нойс мог начать коллекционировать самолеты) и даже устраивал все так, чтобы встречаться с ней на собраниях компании. Нет смысла говорить, что скоро о романе знал весь Intel, потому что Боб вовсе не скрывался. Даже когда Нойс вернулся на Манхэттен, чтобы присутствовать на ПРА Intel, Мэнесс была с ним, и они прекрасно провели время, не заботясь о том, чтобы их не видели вместе.[142]

Это были семидесятые, и количество разводов в Кремниевой долине стремительно росло. Одной из самых обсуждаемых тем был мужской кризис среднего возраста, особенно среди тех мужчин, которые разбогатели. Боб Нойс, «лыжный камикадзе», обожающий самолеты, – он начал готовиться к сдаче экзамена на лицензию пилота почти сразу по возвращении с ПРА – явно отвечал описанию.

Все, кто имел дело с Нойсами в то время, быстро понимали, что их брак был полон подводных камней. Бетти Нойс – слишком умна и компетентна, чтобы быть приложением к Великому Человеку. Избежать этой роли в Калифорнии она никак не могла, поэтому все больше времени проводила в Мэне, что было возможным потому, что дети – один за другим – поступали в колледжи. Когда пара была вместе на людях, они редко разговаривали друг с другом, просто сидели и курили сигарету за сигаретой.

Боб хотел уже покончить с браком, а на случай, если Бетти не понимала намеков, он стал наглеть еще сильнее. Одна из его дочерей назвала это «брачным суицидом». Бетти нашла предметы гардероба Барбары у них дома, когда вернулась из Мэна. Нойс даже убедил Барбару проникнуть в его спальню через окно. Там ее и обнаружили дети Боба.

Встав лицом к лицу с доказательствами измены, Бетти потребовала развода – на что Боб с радостью согласился. Барбара Мэнесс не была удивлена. Она чувствовала, что он специально так себя ведет: хочет, чтобы его поймали. Как часто бывало в его жизни, так и здесь Нойс, казалось, концентрировался на поддержании достигнутого и одновременно – подрыве статус-кво.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});