Японская цивилизация - Вадим Елисеефф

В полутени, в слабом свете ночника, перед моими глазами стояли мои куклы: император со скипетром из слоновой кости; императрица с короной и подвесками из кораллов; маленькое апельсиновое деревце справа и маленькое вишневое деревце слева; молодой слуга с зонтиком от солнца на длинной ручке; придворные дамы, поднявшие с подносов кубки почти на высоту глаз; маленькие подставки для зеркал и комоды с лаковыми рисунками; ширмочки с перламутровой инкрустацией; крохотные чашечки и маленькие блюда; миниатюрные резные фонарики и мячики из разноцветных ниток…

(Акутагава Рюноскё.Кукольник).[50]

Муромати

Скульптура эпохи Муромати относится к величайшей эпохе буддийского возрождения и сохраняет дух предшествующих эпох, но в ней проявилась и новизна, если не прямое влияние, несколько чувственного стиля китайской пластики эпохи Сонг (XI–XIII вв.), который в значительной мере ощущается в произведении «Каннон, созерцающая водопад такими».

Все выглядит так, как если бы преисполненность особыми чувствами, взращенная в тени, с которыми в своих маленьких павильонах японцы смаковали чай (тясицу, тясэки), предполагала отказ от любой излишней скульптуры. Дзэн-буддизм, действительно, не верил в действенность изображений; самое большее, он терпел их в качестве образов, не выражавших божественное начало, во имя поощрения верования народа. За неимением изображения богов довольствовались изображениями священников и патриархов. Им посвящали свой талант скульпторы эпохи Муромати; в то же самое время, изготавливая маски театра Но, они раскрывали бесконечные изменения человеческого лица и искали новых выражений. Театр Но, истоки которого восходят к пляскам и пантомимам эпохи Фудзивара, приобрел свой подлинный размах благодаря деятельности Канъами Киоцугу сотоварищи. Маска должна была соответствовать глубине драматических ситуаций на сцене, выражать определенное психологическое состояние, обогащаться нюансами, что достигалось бы благодаря простому изменению направления освещения при изменении положения головы актера. Таким образом, маска могла приобретать разные выражения, но сила воздействия этих личин стала определенной с того момента, когда на них было зафиксировано одно-единственное эмоциональное выражение, например сдержанная радость или сдержанная печаль. Маски заботливо сохраняются, передаются среди актеров из поколения в поколение, ими и сегодня пользуются актеры театра Но.

Хэйан и Камакура

Несмотря на интересные достижения искусства скульптуры, разочарование буддизма в «объемных изображениях» повлекло за собой его упадок, поскольку оно зародилось вместе с буддизмом и сопровождало его развитие, следовательно, потребность в нем была ограничена. Действительно, синтоизм не интересовался скульптурой, и если со временем им и вдохновлялись художники, исполненные гуманистического реализма, то это всего лишь свидетельство ассимиляции буддизма, которому, согласно синкретическим теориям, синтоизм и предшествовал.

Золотой век синтоистской скульптуры относится к эпохам Хэйан и Камакура. Эти синтоистские божества с наивным и меланхолическим выражением лица, изображенные сидящими, задрапированными в одеяния, указывающие на их пол и ранг, незаметно вступили в мир смертных. В этом отношении они противоположны буддийским бесполым и улыбающимся богам, которые возвышаются над человечеством.

Более древние и, без сомнения, самые красивые синтоистские изображения относятся к IX веку; они сохранились и сегодня в храме Якусидзи в Нара: принцесса Накацу, бог Хатиман в облике буддистского священника и обожествленная императрица Дзингу составляют колоритный ансамбль.

Синтоистская скульптура остается, однако, эпизодическим явлением, блестящим, но мимолетным приложением к постулатам, определенным согласно учениям буддизма и присущим ему вдохновением. Сами же буддисты вплоть до эпохи Мэйдзи поддерживали объединение скульпторов (буцуси), которые пользовались покровительством храмов.

Классическая буддийская скульптура

Религия, зафиксировавшая свои положения в текстах, буддизм (за исключением дзэн-буддизма, благосклонного к живописи, то есть к непосредственному индивидуальному выражению мировосприятия, которое он допускает) обладает строгой иконографической традицией; различные техники скульптуры следовали этой иконографии на протяжении столетий.

В соответствии с буддийским богословием сам Будда (Буцу), или Будда будущего (Нёрай), определяется чертами, обозначенными на японском языке понятиями из санскрита: Сяка (Шакьямуни), Русяна (Вайрочана), Амида (Амитабха), Якуси (Бхасайя-гуру). Будда изображается в облике молодого священника, его кудрявые волосы уложены и завязаны в узел; фигура без украшений, драпированная лишь простым ниспадающим монашеским одеянием. Уши, чересчур удлиненные, отягощены драгоценностями, которые он носил тогда, когда был принцем и жил в роскоши при дворе своего отца. Несколько произведений эзотерического буддизма (миккё) изображают его увенчанным диадемой, в одежде, усыпанной драгоценностями, но таких изображений Будды немного.

Иконографические типы скульптурных изображений бодхисаттв Мироку (Майтрейя), Мондзю (Манджушри), Фугэн (Самантабхадра) и Кокудзо (Акашагарбха) (перечислим тех, кто встречается чаще) более разнообразны. Они могут быть изображены в диадеме, украшающей поднятые вверх волосы, со свободно повязанным поверх одеяния поясом, кулон или пектораль (ёраку) завершают их облик.

Небесные стражи — Бонтэн (Брахма), Тайсякутэн (Индра), Бисямонтэн (Вайшравана), Китидзетэн (Махашри), Конгорикиси (Ваджрапани) — принимают разный облик: они цари или придворные, солдаты или великаны, мощная мускулатура символизирует их силу, их многочисленными образами вдохновлялись выразительные произведения японского искусства.

Изображения некоторых будд и бодхисаттв, принадлежащие сектам эзотерического буддизма, выражают неистовую ярость. Наиболее часто встречаются Фудо Мёо (Алкала), Госандзэ Мёо (Трайлокьявиджайя), Айдзэн Мёо (Рага).

Все эти божества изображены в энергичных позах, но делают одинаковый ритуальный жест рукой (мудра). Этому движению соответствует и выражение их лиц. То и другое раскрывает идею, которую они должны выразить. Наиболее почитаемые изображения окружены ореолом, и мастерство, с которым он выполнялся, со временем превратило элементы этого ореола — ангелов, цветы и языки пламени — просто в декоративное украшение. Характер изображения становится все более и более утонченным и декоративным. Статуя обычно размещалась на пьедестале в виде гигантского цветка лотоса, символичного водяного растения — сияющая чистота лепестков и погруженные в донный ил корни.

Небесные создания — божества на облаке, одно из которых играет на флейте, другое протягивает лотос, — включены в группу из пятидесяти двух горельефов из дерева, которые украшают интерьер Хоодо в Бёдоине в Удзи. Они образуют небесный эскорт Амиды Нёрай работы скульптора Дзете. Первоначально нарисованные и украшенные золотыми нитями (кириканэ), эти изящные изваяния представляют искреннее и жизнерадостное искусство эпохи Фудзивара.

В наши дни появились новые материалы, что побудило художников вновь обратиться к религиозной скульптуре. Но на протяжении семи веков буддийская пластика, можно утверждать, мало изменилась: канон Будды из Камакура (1252) является каноном и для Будды из Мёгуро, который датируется 1802 годом (эта статуя хранится в музее Сернуши).

Японская скульптура эпохи Камакура отразила это время ожесточенности и нестабильности, в ней заметны проявления реализма, граничащего с барокко, в определенном смысле это время подъема и упадка пластического искусства. Скульптура этой эпохи оказывается отражением своего времени. Способность глубоко чувствовать, характерная для художников XIII века, их склонность к драматизму и состраданию была отмечена искренней амидистской верой. Этому времени не подходили для изображений безмятежные, уверенные в себе боги, скорее требовалось выражение сдерживаемой боли чувствительных и очень ранимых людей. Назидательность этих изваяний предназначалась для множества смиренных, малообразованных верующих, чуждых эстетических радостей, которые были доступны только придворным, поэтому изображения богов и святых должны были нравиться народу. С этой целью скульпторы не гнушались никакими эффектами, вплоть до напыщенности. Так, чтобы изображения выглядели «более живыми», глаза статуй инкрустировали горным хрусталем (гёкукан). В те эпические времена формируется еще и культ героев — знатных вельмож, которые благодаря своей прославленной энергии творили историю, и, следовательно, появляются их изображения. Одна из самых прекрасных, без сомнения, статуя Уэсуги Сигэфуса, потомки которого всегда находились среди самых влиятельных советников сёгуна.