Гамбит искусного противника (СИ) - Тес Ария

Я даже думала, что виновата в чем-то, а точнее вполне в конкретном «чем-то». Раньше мы не говорили о любви, а в ту последнюю нашу ночь, я взяла и брякнула это, пребывая между сном и реальностью.

«Я не специально!» — думала я, — «Я даже не хотела этого говорить, само вырвалось, но теперь эти три слова все безнадежно испортили что ли?!»

Не может быть. Или может?

«Он и без того боялся отношений, а я тут еще со своими любовными глупостями. Конечно! Я наверно его напугала, вот он и пытается отгородиться и справиться с этим сам…»

«Нам надо поговорить» — принимаю четкое решение резко, сидя на последней паре.

Знаю, что он меня не ждет, как обычно всегда ждал. Весь сентябрь Алекс забирал меня после учебы, но теперь ссылается на свою занятость. Я бы ему, может быть, и поверила, если бы не одно но — я знаю, что он меня просто избегает. Снова не отвечает на мои сообщения и игнорирует звонки, снова шляется где-то, приходя почти ночью, снова отталкивает меня. Но самое паршивое, что если раньше мы могли продолжать общаться хотя бы в постели, то сейчас и там все стало, как при штиле. Ни ветерка, ни дуновения — ни че го.

Убежденная в том, что сама виновата, решаюсь на попытку все исправить, и еду к нему на работу.

«Я ему все объясню, все будет нормально, ничего такого не произошло. Неделю назад все было же хорошо! Выдыхай, Амелия…» — убеждаю себя, пока еду в автобусе, — «Ды-ши. Он просто испугался, ничего не случилось…»

Жить в иллюзиях тоже опасно, а еще опасней соглашаться на это добровольно и изо всех сил упираться открыть наконец глаза и прозреть. Самое простое объяснение — верное. Так кратно гласит знаменитый, методологический принцип, который, если разобрать подробно, поясняет следующее: если есть несколько логически непротиворечивых объяснений чего-либо, которые одинаково хорошо это «что-либо» описывают, следует выбрать самое просто из всего этого многообразия. Если еще проще: не надо изобретать колесо, моя милая, потому что до тебя все уже изобрели. И до тебя такое было. С тысячами тысяч, после будет не меньше. Не придумывай, не строй безумных теорий, а лучше сними-ка свои розовые очки, пока они не разбились стеклами внутрь. Так и надо было сделать, потому что мои разбились именно так, когда подходя к ресторану, я заметила его машину, а в ней Верочку.

По всем канонам должен был идти дождь. Ливень! Я должна была драматично плакать, а слезы должны были «быть невидны». Мои волосы бы мокли, тушь бы текла, весь мир был бы серым, но…ничего этого не было. Если честно, то погода стояла отменная. Весь день светило солнце, а сейчас оно погибало на линии горизонта, разливаясь красным и топя в своей крови все, до чего могло дотянуться.

Я застыла. Смотрела, как они о чем-то воркуют в его машине, как она его касается, а он и не против. Не уводит головы, просто смотрит на нее, позволяет этой суке касается его щеки лапой с уродливыми, длинными ногтями! Потом он резко поднимает глаза и замечает меня, медлит, говорит что-то Верочке. Он не торопиться ко мне навстречу, как опять же бывает по всем канонам. Не бежит, роняя тапки, а просто сидит и что-то ей втирает! Она поднимает глаза следом, смотрит на меня и усмехается, кивает, и только после этого Алекс открывает дверь.

Не верю, что это происходит. С каждым его шагом, кажется, я немею сильнее, мои легкие будто сжимают чьи-то монолитные ручища так, что не получается вдохнуть.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает раздраженно, и застает врасплох.

Я такого вопроса не ожидала уж точно, поэтому выдыхаю, невольно повышая голос.

— Что я здесь делаю?! А что она здесь делает?!

Алекс молчит. Он сканирует меня взглядом и, твою мать, молчит! Он не пытается объясниться, он даже не пытается мне соврать, а тупо молчит, и в этом молчании я читаю правду: «ты все поняла правильно». Не знаю я зачем спрашиваю то, что спрашиваю, потому что тут все итак понятно…

— Ты мне изменил?

Вопрос выходит таким жалким, что его еле слышно. Я сжимаю себя руками, смотрю в землю, меня трясет, но больше всего за все наше знакомство, я молюсь, что он скажет «нет». Так забавно. Раньше я мечтала слышать от него только «да», а вон оно как бывает. И, еще более забавно то, что как и в начале, ничего не идет, как я хочу.

— Да.

Это признание накрывает меня так, что я сгибаюсь пополам, приложив руку к сердцу. Мне никогда не было так больно, если честно, даже когда я узнала, что Роза мертва так не было. К той новости я была готова, но к этой…? Часто вдыхаю, жадно, жмурюсь, кажется, что меня сейчас стошнит, а из под ног выбили почву безжалостно и жестоко. Потом я чувствую его руку. Чувствую его присутствие и резко отшатываюсь. Чтобы не развалиться на части, я крепко держусь себя обеими руками, роняя слезы. Ничего не могу сказать, истерика уже тут как тут, стучит в двери, а его лицо расплывается…но с ним то все в порядке. Алекс может говорить и говорит.

— Я правда пытался, но это действительно не для меня.

«ЧТО НЕ ДЛЯ ТЕБЯ?!» — бьется мое сознание внутри, пока я смотрю на него, всхлипывая и хмурясь.

— …Мне жаль, что так вышло, но так просто случилось. Это просто случилось, Амелия, отношения не для меня, я тебе это говорил сразу.

— Ты же обещал…

«Боже, как же жалко я звучу со стороны…» — мне бы хотелось отвесить себе миллион ментальных пощечин и на ментальные нити сшить рот, чтобы не звучало ни одного слова, но было уже поздно.

Прозвучало. Алекс устало выдыхает, уперев руки в бока, смотрит в небо, а потом резко опускает на меня взгляд, и я понимаю: вот сейчас я на самом деле узнаю, как больно он может мне сделать.

— Давай на чистоту, окей? Ты мне нравилась, но никаких сильных чувств я к тебе никогда не испытывал. Если бы испытывал, то не смог бы, но я это сделал, а потом понял: я просто устал притворяться. От тебя устал, Амелия, понимаешь? Все настопиздело: игра в эти отношения, разговоры и прочая херь, я для этого не создан! Моя жизнь и без того слишком сложная, я хочу трахаться и расходиться, не вникать во всякое дерьмо! Твою мать, мне все это просто не нужно, пойми ты наконец!

Здесь и сейчас кое кого не было — моего теплого, родного человека. Вместо него передо мной стоит холодный, безжалостный и беспринципный мудак, каким он был до нашего "пакта". Надменность сочится из каждой его поры, и это убивает меня, ведь я наконец вижу, что все «наше» время для него лишь «время». Он просто поигрался, а теперь устал, затянув меня на дно дохлых и вонючих отношений, пропитанных ложью и притворством.

Звонкая, сильная пощечина пресекает дальнейшие попытки открыть рот. Хоть это по канону: он отгибает в бок голову и затыкается!

— Прощай, — все, что я могу сказать голосом, который не узнаю.

Так это и случилось. У черного входа ресторана, подобно крысе, он нарушил все свои обещания, а потом растоптал и выбросил мое сердце на помойку. Выбросил меня, как надоевший, нежелательный и тяготящий элемент. Так мое абсолютное счастье стало абсолютным ничем.

Глава 20. Аноним. Амелия

17; Октябрь

Я уже три недели не живу дома.

Тогда, как в бреду, я еле дошла до остановки. Меня шатало, трясло, изнутри просто разрывало, но при всем этом разнообразии потрясающих ощущений, я понимала одно: я ни за что не вернусь в ту квартиру. Я поехала к Лиле — не знала, куда еще мне себя деть. Она, по счастливому стечению обстоятельств, была дома и застыла, стоило ей меня увидеть, да и чего бы не застыть? Спорю на что угодно, что вид у меня был тот еще, но объяснить я так ничего и не смогла. Увидев родное лицо, я снова превратилась в маленькую девочку, которая начала плакать, закрыв лицо руками.

Квартира у нее была просто огромной. Четыре комнаты общей площадью почти двести пятьдесят квадратов с потрясающим, современным ремонтом. Основная спальня (это что-то на богатом), то есть Лилина, еще одна спальня, то есть гостевая, третья спальня, которую она переделала в личный спортзал. Гостиная, совмещенная с кухней и три ванных комнаты: одна как бы общая, вторая лично для Лили, и третья лично для ее гостей, плюс две огромные гардеробные, которые были до потолка забиты ее шмотками, аксессуарами и обувью. И самое мое любимое место — просторная, крытая терраса с небольшим камином, состоящим из двух частей: верхняя как бы "вытяжка", а нижняя выложенный камнями круг, где и располагался открытый огонь. Все это дополнял огромный диван и несколько кресел-яиц, которые я все планировала утащить у нее для себя. Простыми словами, Лиля жила в раю. Естественно эти квадратные метры ей не принадлежали, но она спала с тем, кому они принадлежали, как и все остальные квартиры в доме…да и сам дом в принципе. Ее Властелин мира был конченным мудаком, но все равно стоило не отдать должное — за своими любовницами он ухаживать умел. Тут даже пол был из чистого мрамора, настоящего! Именно, как Лиля и хотела — он и этот ее каприз исполнил, усом не повел.