Пламя - Мэй Макголдрик

Выйдя из своей комнаты в коридор, Джоанна лицом к лицу столкнулась с постоянно находившимся у ее двери часовым, который, похоже, был очень удивлен ее появлением.

– Хозяин подумал, что вы, должно быть, уже отдыхаете, моя госпожа. Он оставил записку, чтобы я утром передал ее вам.

– Записку?

– Да, моя госпожа. Вы, вероятно, слышали, что на рассвете приехал Питер.

– Питер? – спросила она, пытаясь припомнить обладателя этого имени.

– Да, он занимался поисками в южных деревнях старого священника, который жил здесь раньше… до того, которого убили.

– О! Да… Питер! – вспомнила Джоанна.

– Так хозяин хотел, чтобы я сообщил вам, что Питер нашел этого старика. Тот оказался в больнице для прокаженных. Он также сказал, что Питер не смог привезти его сюда. Вдобавок старый священник не ответил ни на один из вопросов Питера…

– И что произошло потом? – спросила она нетерпеливо, заметив, что воин помрачнел.

– Ну… – Воин почесал затылок. – Хозяин и граф Этол решили отправиться туда вместе с Питером и лично задать ему вопросы.

– Ты хочешь сказать, что они уже уехали?

– Это так, моя госпожа. Но…

– Но ведь он обещал, что возьмет меня с собой! – Джоанна вспомнила, что именно об этом он говорил, когда они поехали в аббатство. Гэвин обещал, что она будет присутствовать при его беседах с каждым, кто мог бы пролить свет на это злосчастное проклятие.

– Хозяин просил передать вам свои извинения. Они рассчитывают вернуться завтра или послезавтра. Он также хотел, чтобы я сказал вам… ну, чтобы вы не слишком сердились на него. Дело в том, что он не хотел, чтобы вы ездили в лепрозорий!

Покраснев, Джоанна уставилась на стражника, ощущая себя сварливой женщиной, от которой спасаются бегством. Тем не менее она нашла в себе силы выдавить улыбку и, кивнув, направилась вниз по коридору.

«Жалкий трус», – подумала она, держа путь на кухню. Гэвин Керр оказался обычным трусом. Он побоялся встретиться с ней, потому что она видит его насквозь. Испугался, что она заметит его равнодушное отношение к новостям, полученным от Джеймса Гордона.

Когда Джоанна подошла к двери, ведущей в маленькую ком нату, где находилась Маргарет, она все еще злилась. Даже здесь Гэвин поставил пару своих людей в обоих концах коридора. Конечно, не для того чтобы предотвратить побег немой женщины, поскольку Гэвину было известно, что в ее комнате, как и во многих других, имеются панели, ведущие в тайные проходы тоннелей. Она знала, что эти люди поставлены здесь для устрашения слуг замка и предотвращения нежелательных визитов.

Ответив на поклон одного из стражей, Джоанна молча толкнула дверь и вошла в слабо освещенное помещение. Маргарет, свернувшись, лежала на соломенном тюфяке в углу в том же положении, в котором она ее оставила. Когда она зашла в комнату и тихо закрыла за собой дверь, то увидела, что глаза женщины открыты и смотрят в ее сторону. Даже во взгляде не произошло никаких изменений с момента ее предыдущего визита. Пустота этих глаз продемонстрировала Джоанне неизмеримые глубины отчаяния, переживаемого этой несчастной.

Зная, что Маргарет может слышать и понимать, несмотря на неспособность говорить, Джоанна не теряла надежду вывести ее из этого губительного транса. Во время каждого посещения она терпеливо разговаривала с ней. Однако пока ей не удавалось добиться от Маргарет реакции.

– Я не могу заснуть, – тихо прошептала Джоанна. – И еще я немного проголодалась. – Она сделала пару шагов и подошла к краю постели. Склонившись над соломой, она увидела возле стены полную чашу с бульоном и деревянную чашку, наполовину наполненную какой-то прозрачной жидкостью. Это вызвало у нее чувство облегчения, вызванное мыслями, что наконец-то хотя бы кухарка Гибби пожалела эту несчастную душу и прислала ей пищу. Мягко положив руку на дрожащие пальцы Маргарет, Джоанна бросила взгляд на походившее на призрак лицо женщины. – Я провела много месяцев внизу, в одиночестве, Маргарет. Теперь, когда я снова нахожусь среди людей, я предпочитаю делать одну вещь – подыскивать себе компанию для трапезы.

Это, конечно, была ложь, но все остальное сейчас вряд ли было важно.

Взгляд Джоанны снова остановился на безумном лице Маргарет. Она знала, что, кроме тех нескольких ложек пищи, которыми ей удалось силой покормить немую пару дней назад, Маргарет больше ничего не съела.

Придерживая голову Маргарет, Джоанна положила ее на сгиб своей руки и поднесла чашку бульона к сухим, потрескавшимся губам.

– Я не знаю, где сейчас пребывают твои мысли, Маргарет, – мягко произнесла она. – Но поскольку твое тело пока находится в мире живых, нужно покормить тебя этим бульоном.

Она влила немного жидкости в ее рот. Немая стала отплевываться, закашлялась, а потом, закрыв глаза и рот, отвернулась.

– Со мной она проделала то же самое.

Джоанна вздрогнула от неожиданности, услышав голос, раздавшийся позади нее. Но ей не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит.

Сзади раздались шаркающие шаги Матери. Однако, вместо того чтобы снова положить голову Маргарет на матрац, Джоанна крепко прижала женщину к груди. В этот момент она не могла сказать, кого пытается защитить – себя или Маргарет.

– Я тоже пыталась ее покормить, но, похоже, она потеряла вкус к жизни.

Когда аббатиса остановилась над ней, Джоанна почувствовала прикосновение ее плаща к своему плечу. Затем последовала тягостная тишина, пока Джоанна укладывала Маргарет обратно на тюфяк и гладила рукой ее седеющие волосы.

– Я даже не предполагала, что кто-либо здесь позаботится о ней.

Усталость, проскользнувшая в голосе Матери, побудила Джоанну посмотреть на нее. Лицо Матери скрывал широкий капюшон плаща, и можно было видеть только ее глаза, яркий блеск которых заставил девушку вздрогнуть.

– Видимо… – Она замолчала и прокашлялась, безуспешно стараясь скрыть страх в голосе. – Видимо, Аллен присматривает за ней.

– Я бы этого не сказала. – Мать неловко согнулась возле нее. – Он был очень обеспокоен ее бегством и последующими действиями. Однако я не уверена, что у него было время продумать ситуацию настолько глубоко, чтобы осознать, что она нуждается в нашей помощи.

Джоанна молча кивала, сосредоточив отсутствующий взгляд на чашке с бульоном. Протянув руку, она почти бессознательно переставила ее. Несмотря на все попытки держать себя в руках, мысль о пребывании в комнате один на один с этой старой женщиной заставляла стыть кровь в жилах Джоанны. Она понимала, что это полнейший абсурд, особенно с учетом того, что она без страха провела долгие месяцы в тоннелях под замком. Однако сейчас, снова вернувшись в мир живых… Джоанна содрогнулась, когда костлявая рука Матери опустилась на ее колено.