Наваждение - Пола Волски

Заворачивая за угол, она поскользнулась на гладких мраморных плитах, затем побежала по Галерее Королев, названной так за развешанные по стенам портреты, явно льстящие оригиналам. В галерее царила непривычная суета. Придворные и взволнованные лакеи сновали взад и вперед. Они едва взглянули на нее, хотя можно было ожидать, что ее вид вызовет шутливые замечания. Их непонятное и тревожное смятение не тронуло Элистэ, погруженную в собственные переживания. Святилище, до которого она стремилась добраться, находилось в нескольких сотнях ярдов отсюда, и главное - скорее попасть туда.

Грубая действительность вторглась наконец в ее сознание в лице ливрейного лакея, который толкнул ее в переходе. Рыдания Элистэ сразу прекратились, и она ошеломленно уставилась ему вслед. Тот уже прошел половину галереи. Он даже не остановился, чтобы извиниться, выпросить ее прощение и отпущение, произнести все, что полагается. Он вел себя так, словно не сознавал ее ранга Возвышенной. Такую неприкрытую наглость терпеть было нельзя. Она непременно подаст жалобу, если узнает этого невежу.

Однако таких невеж тут, похоже, было много. Пока Элистэ стояла в изумлении и ее заплаканное лицо приобретало сердитое выражение, мимо пробегали слуги, почему-то не оказывая ей никаких знаков почтения - они даже не удосуживались опустить глаза. Она заметила также непривычную поспешность их побледневших хозяев и наконец оценила исключительность происходящего. Все еще хмурясь и чувствуя нарастающее беспокойство, Элистэ двинулась дальше по галерее. Ей навстречу спешили придворные и челядь, все вперемешку, не соблюдая никакой субординации. Некоторые, позабыв о всяческих приличиях, просто бежали. Среди них были высочайшие из владетелей, богатейшие из вдов, и все они трусили и подскакивали в своих великолепных шелках. Скрипел паркет, стучали высокие каблуки, из-под белых напудренных париков выглядывали побагровевшие лица - зрелище смехотворное, однако смеяться почему-то не хотелось. Куда, в конце концов, они все направляются - в таком виде? Народу все прибавлялось, и у Элистэ росло ощущение, что она идет против течения. Затем на ее плечо легла рука, и чей-то голос сказал:

- Туда нельзя! Нельзя!

Рука принадлежала барону во Незилю, вице-президенту Королевской Академии - приземистому, добродушному, всегда уравновешенному пожилому господину, который никогда раньше не разговаривал с ней непосредственно. Сейчас его обычно румяные щеки были белыми как мел, а опрятный седой парик комично съехал набок.

- Барон, что случилось? Почему?

- Вернитесь назад!

- Но...

- Вернитесь! - настойчиво сказал он и пустился дальше быстрой рысцой.

Элистэ, открыв рот, смотрела ему вслед. Какой он странный невежливый и нелепый. Тогда ей пришло в голову: а может быть, Бевиэр загорелся? Разумеется, такая холодная каменная громада не могла заполыхать разом, но чем еще можно объяснить это исступленное бегство? Ну что ж, пожар так пожар, а она все равно дойдет до своей фрейлинской. Там ее служанка, красивые новые платья, драгоценности и другие вещи, и она не собиралась оставлять их во дворце.

Элистэ с трудом преодолела еще несколько ярдов, пробиваясь сквозь нарастающий людской поток. Внезапно она уловила странный незнакомый звук, похожий на отдаленный рокот набегающих и разбивающихся волн. В высоких двойных дверях на дальнем конце галереи этот звук еще более усилился, разросся до рева, и от этого жуткого воя Элистэ задрожала. Она остановилась на первом пролете огромной центральной лестницы Бевиэра. Широкие мраморные ступени позади вели на третий этаж. Впереди лестница разделялась надвое, спускаясь к украшенному золотом и хрусталем фойе двумя величественными изгибами, похожими на пару рук, вытянутых в гостеприимном приветствии.

Гостеприимном?

Внизу, в вестибюле, толпился какой-то сброд. Оборванная, грязная орда вопящих... животных, сумасшедших дикарей... - как их еще назвать? непонятным образом ухитрившихся пробраться сюда. Их присутствие во дворце казалось невероятным, тем не менее они уже были здесь: сотни оборванцев, и все новые и новые вливались через разнесенную в щепы дверь. Одни из входящих поворачивали направо по коридору, который в конце концов привел бы их - хотя они еще не представляли своего счастья - к дворцовым кухням и винным погребам. Другие ломились налево, и зря, потому что этот путь вел к крытым теннисным кортам. Большинство же прямехонько двигались к лестнице, где жалкая кучка насмерть перепуганных слуг, поддерживаемых немногочисленными телохранителями короля, стояла у них на пути.

Сопротивление охраны было сломлено буквально в считанные секунды. Элистэ, не веря собственным глазам, видела, как взлетают дубинки, пики, колья. В сущности, эти орудия были излишни, - сама по себе сила такой человеческой массы разила наповал. Жуткий сброд хлынул к лестнице, сметая все на своем пути. Несколько уцелевших охранников бросились наверх, а толпа ревела, настигая их сзади. Какое-то затянувшееся мгновение Элистэ смотрела, как они приближаются к ней с двух сторон. Мгновение это длилось и растекалось, как жидкое тесто, фигуры двигались замедленно, похожие на самые безобразные маски городского карнавала, и ей показалось, что все это сон. "Иначе не может быть, иначе мир сошел с ума". А потом время встало на место, ее ноги и руки ожили, и она опрометью бросилась назад, в Галерею Королев, из которой только что вышла. Бессознательно Элистэ побежала вслед за бароном во Незилем и его спутниками - ей казалось, что мужчины, Возвышенные, повелители по праву рождения, знают, куда идти и что делать.

Что делать? Без сомнения, они призовут Королевскую гвардию. Этих преступных скотов изгонят из Бевиэра. Самых отъявленных посадят в тюрьму, зачинщиков казнят, мир встанет на место и надлежащие меры предосторожности обеспечат в будущем безопасность. Ибо такое насилие не должно повториться никогда.

Позади нее послышался треск распахнувшихся дверей, оглушительная буря голосов - первая группа мятежников ворвалась в галерею. Они тут же заметили убегавшую фрейлину Чести, но, хотя и выкрикивали ей вслед разные непристойности, явно не собирались пускаться вдогонку. Их внимание больше привлекли портреты на стенах, потому что на ближайшем из них как раз оказалась изображена Лаллазай. Раздались возбужденные выкрики. Портрет Лаллазай был сдернут, брошен на пол, раздавлен каблуками сапог и основательно залит мочой, после чего внимание присутствующих обратили на себя более старые полотна. В течение нескольких минут мятежники занимались тем, что втыкали пики в портреты, уродовали и оскверняли лица усопших королев. Когда эта забава наскучила им, они обратили свою ярость на зеркала, окна, канделябры. Через некоторое время основная масса покинула Галерею Королев, оставив после себя слой разбитого стекла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});