Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии - Бронислав Малиновский

Глава XI

Любовная магия и магия красоты

Быть может, ничто так не сродни таинственному и будоражащему состоянию, которое мы называем влюбленностью, как мистическое ожидание чудесного вмешательства в свою жизнь и счастливого, неожиданного случая; в определенные психологические моменты это ощущение приходит ко всем людям и создает основу для веры в магию. В каждом из нас сидит желание уйти от рутины и заданности, и можно без преувеличения сказать, что для большинства людей ничто не является более унылым и давящим, чем жесткая определенность, которая правит миром; ничто не

является более невыносимым, чем холодная истина науки, выражающая и подчеркивающая определенность границ реальности. Даже наиболее скептически настроенные из нас временами восстают против неизбежности цепи причин и следствий, которая исключает все сверхъестественное, а с ним и любые подарки судьбы или доброй фортуны. У любви, азартных игр и магии много общего.

В первобытной общине, еще не связанной с наукой, магия лежит в основе бесчисленного количества представлений и практических действий. Megwa, которую почти с точностью можно передать нашим термином «магия», для тробрианца — сила, коренящаяся в человеке и передающаяся ему из поколения в поколение через посредство традиции. Эта сила может активизироваться, только если выполняется какой-нибудь соответствующий случаю ритуал, произносятся соответствующие магические формулы и соблюдаются особые табу. Во всех случаях, относящихся к любви, это имеет первостепенную важность. Магия может наделить привлекательностью и вызвать любовь; магия может охладить чувство в супруге или любовнике; магия, наконец, может сделать человека красивым или увеличить его красоту.

1. Значимость красоты

Магия, цель которой — увеличить личную привлекательность прибегнувшего к ней человека настолько, чтобы он смог стать эротически неотразимым для какого-нибудь индивида противоположного пола, — это лишь один из существующих видов магии красоты. Внешность и очарование личности ценятся не только в амурной сфере. Женщина в первую беременность, как мы знаем, — объект тщательно разработанного ритуала, с заклинаниями, направленными на увеличение красоты ее тела, что никоим образом не имеет целью усилить ее привлекательность для мужчин. Для собственного мужа она табуирована в сексуальном смысле, а возможность адюльтера в этих обстоятельствах для туземцев без преувеличения отвратительна в моральном отношении. Опять же, в другой моей работе[91] описаны обряды магии красоты, проводимые на особой платформе во время заморской экспедиции: они не имеют эротического оттенка (половые контакты в подобных случаях и впрямь часто табуированы), но их цель — сделать шарм визитеров настолько неотразимым, чтобы их одарили множеством ценных украшений. Герои времен предков, делавшие себя красивыми по причинам, ничего общего не имеющим с сексом фигурируют в мифах о kula («Аргонавты...», гл. XII). При всеобщем и активном интересе к личной привлекательности важно отвести практике той магии красоты, которая преследует непосредственно сексуальную цель, — подобающее ей место.

2. Мали красоты по случаю торжественных церемоний

Описывая возможности, которые дают праздники для восхищения людей друг другом и для их общения, мы ясно показали, как важны при этом красота и умение танцевать, а также «манеры». Магия красоты - это часть подготовки индивида перед всеми большими праздниками; особые заклинания произносятся над определенными частями тела в процессе ухода за ними и обмывания, а также во время их украшения. Это всегда делается в последний, кульминационный, день праздника танцев (usigola) или состязательных игр (kayasd), во время третьего пира, которым они и заканчиваются (гл. IX, разд. 3, 4). Прежде чем мы сможем понять сущность и значение магических обрядов красоты, необходимо отдать себе отчет в том, какое напряжение, какой интерес и спортивная злость сопровождают эти состязательные выступления; поэтому с позиций наблюдателей ритуала мы должны дать краткое описание магических действий, но без того, чтобы возвращаться к играм и развлечениям, вокруг которых они вращаются (см. выше, гл. IX, разд. 2).

Праздничный период, длящийся двадцать восемь дней, всегда начинается, как мы знаем, в полнолуние, следующее за возвращением духов предков. Он открывается ритуальным распределением пищи (sagali) (илл. 71 и 72). Sagali- очень важный институт на Тробрианах; он сопровождает большинство церемоний, таких как похоронные обряды, поминальные торжества, всевозможные состязания и ежегодный сезон развлечений. Похоронные sagali (раздачи), которые являются наиболее важными, основываются на клановом и субклановом делении (см. гл. VI, разд. 4; гл. XIII, разд. 5): члены одного клана всегда действуют как раздатчики, а мужчины других кланов — в роли получателей пищи.

В другие времена наделение пищей следовало иному социальному принципу. Но во всех случаях в роли «хозяина раздачи» (tolisagali) выступает глава локальной общины. Он и его родичи, шагая между кучами ямса, обговаривают, как они будут делить корнеплоды, обсуждают все и запоминают (илл. 71). После этого та же группа медленно переходит от одной кучи к другой, и хозяин либо его глашатай выкликает имя получателя или говорит о нем описательно. Когда это проделано, мужчины уходят с площади, а спустя какое-то время женщины из числа родственников каждого получателя набирают ямс в корзины и относят их в свои амбары (илл. 72). В небольшом sagali, таком, какое устраивает община по случаю начала сезона танцев или игр, обязанность обеспечения едой всегда ложится на хозяина и его родственников, в то же время слава (butura) от такой раздачи увеличивает их престиж; те же, кто получает еду, ответственны перед хозяевами за успех предстоящих увеселений.

Фактически раздача накладывает на всех участников обязательство продолжать танцы, игры или любой избранный вид выступлений на протяжении всего отведенного на это времени. В usigola (период танцев) каждую кучу ямса отдают, в зависимости от ее размера, особому классу участников. Одна из самых больших куч обычно достается лидерам круговой пляски (tokolimatala). Трое мужчин, исполняющих сложный фигурный танец, торжественный kasawaga, получают равные по объему большие порции. Певцы (tokwaypo 'и), группа безусловно важная, тоже занимают свое особое место в такой раздаче. Более мелкие кучи разной величины отдают барабанщикам, статистам, занятым в фигурном танце, мальчикам, поймавшим игуану, чтобы натянуть ее кожу на барабан, и всем остальным жителям деревни, в зависимости от их роли в происходящем. Поэтому в sagali (раздаче еды) подчеркивается относительная значимость каждой группы, что вызывает определенную напряженность и ревность, а с другой стороны — известную гордость.

В первый день магические обряды производятся над витой раковиной и над пищей. В такую раковину дуют в этот день, а также в течение всего танца; еду же закапывают в том месте, где дорога подступает к деревне. Оба обряда нацелены на то, чтобы за счет магии усилить великолепие выступления. Заговоренная витая раковина возвещает о предстоящем выступлении вибрирующим звуком, говорящим о присутствии магической силы. Захоронение еды выражает желание иметь достаток в деревне и является символом такого достатка; считается, что оно может обеспечить его. Я не сумел добыть формулу этого магического обряда, поэтому моя информация о нем всего лишь приблизительна.

После этих ритуалов начинается сезон танцев. Вначале много сил уделяется разучиванию движений, репетициям и предварительным состязаниям. В середине месяца проводится вторая sagali (раздача еды), называемая katumwalela kasakasa (опробирование ранга и очередности). В такой день исполняется особый танец, но никакие другие обряды не проводятся. Наконец, в следующее полнолуние наступает kovayse (завершение), которое длится три дня и является главным праздником всего сезона. За два дня до полнолуния происходит грандиозная общинная трапеза, когда едят саго или пудинг из таро (илл. 5 и 86). Этот день называют itavakayse kaydebu («изготовление щита для танцев») или itavakayse bisila («изготовление вымпела из пандануса»), имея в виду щит и вымпел, которые используют в танце. На следующий день, называющийся itokolukwa 7, повторяется та же самая процедура. И в оба эти дня исполняются ритуальные танцы.

Третий день называется luvayam, «день завершения», или lapula, «день закругления», и представляет собой великое событие. Приглашаются люди из многих деревень, они начинают прибывать утром, вскоре заполняя собой всю деревенскую улицу и прилегающее пространство. Каждая община сидит группой, устраиваясь на циновках, в окружении корзин и детей. Те, кто находится в более близких отношениях с хозяевами, помогают им в приготовлениях. Местные жители, с серьезными решительными лицами, быстро движутся взад-вперед между гостями, нарядно одетые, а некоторые уже разукрашенные для танца (мужчины могут быть в женских травяных юбках, при том, что их тела целиком убранны цветами и ценными украшениями). Утром представление начинается со вступительного кругового танца, mweli (как на илл. 58, 65, 82). За mweli примерно в полдень следует ритуальный фигурный танец (kasawaga) (илл. 73). Все исполняется в полном парадном облачении и с большой отдачей - ради внимательно наблюдающих зрителей.