Личный бумажный Демон - Константин Леонидович Бабулин

сейчас? Кто-то из них, сегодня в морге производил бы опознание тела Аси? – От одной мысли об этом, её замутило.

– Вам плохо? Дать вам воды?

– Да, пожалуйста. – она взяла протянутый стакан с водой и сделала несколько глотков. – Фууу, как будто сама побывала там. Ладно, теперь моя очередь, рассказывать, но всё же один вопрос перед этим задам – В каких вы отношениях с Шаховой?

– А что?

– Дело, в том, что Лиза Кашина звонила нам, уже после того, как забрала рисунок Врубеля, и предупредила, чтобы мы никому ничего не говорили о нём, особенно некоей Шаховой…

– Ого, и что это значит?

– Не знаю…

– Что значит, не знаете? Что-то вы должны знать… Не просто же так вы отдали ей рисунок?

– Не просто так. Я отдала его ей для выставки.

– А как она узнала, что он у вас есть?

– Надя ей рассказала, когда Лиза приехала работать с архивами.

– Ну хорошо, отдали на выставку, а после что? Она вам звонит с предупреждением никому ничего не говорить, и вам не кажется это странным? Вы спокойненько так и делаете? Почему? И кстати, где сейчас этот рисунок?

– Я не знаю, где сейчас рисунок.

– Фиу, – присвистнула Светлана, – тааак…

– И мне… – она замялась, соображая как бы продолжить, – давайте я лучше всё сначала расскажу.

– Давайте.

– Около трёх месяцев назад, может чуть меньше, к нам пришла Лиза Кашина, с просьбой показать ей рисунок Врубеля.

– Какой кстати? Летящий Демон?

– Да, Летящий Демон.

– А он откуда у вас?

– Муж всю жизнь собирает, извините собирал, всё, что связано с именем Лермонтова, и особенно то, что связано с его гибелью…

– Таак…

– Письма участников тех событий, дневники, фотографии

– Я ви… – дела в доме шкафы с папками, хотела сказать Светлана, да вовремя остановилась, – кхм, продолжайте пожалуйста. – и чтобы отвлечь внимание от своей оплошности, тут же добавила вопрос, – Почему вы говорите о гибели, а не о дуэли?

– Потому, что дуэли не было.

– Ага. – Светлана с удовольствием включилась в, уже ставший ей интересным, спор о Лермонтове, – И откуда вы это знаете?

– Из письма Верзилиной.

– Эмилии?

– Да.

– Оно у вас?

– Да.

– И что в нём?

– В нём всё подробно описано и про их с Лермонтовым отношения, и о причинах его убийства, и почему все свидетели будут молчать об этом, и почему Мартынов взял вину на себя.

Возникла классическая немая сцена, во время которой Лидия Петровна спокойно смотрела на Светлану, как будто ничего особенного не сказала. А у Светланы буквально челюсть отвисла от удивления.

– Чтооо? – наконец пришла она в себя, – вы всё это серьёзно?

– Абсолютно.

– Как это? Учёные мужи, чуть не до драки спорят о причинах дуэли, а у вас есть все ответы на все их вопросы, и вы молчите?

– Да.

– Почему?

– Потому что это очень личная история, и я не хочу выносить её на люди. Пусть всё останется, как есть.

– Что значит личная?

– Я дальняя родственница Эмилии Верзилиной.

– Ипона мать… – только и нашлась, что сказать Светлана. Она бы и покрепче выразилась, да язык не повернулся, – Кхм… Понятно, но мне-то расскажете, надеюсь?

– Вам расскажу. Но под честное слово, что это останется строго между нами.

– Бог ты мой, даю три честных слова, что буду молчать как рыба – говорите скорее.

– А про Кашину с рисунком Врубеля, уже не надо?

– Это вы меня сейчас поддели что ли? Вам сколько лет?

– Девяносто три.

– А шутите как молодая… И знаете что?

– Что?

– Я рада, что мы познакомились. Ну всё, достаточно реверансов – рассказывайте.

Лидия Петровна улыбнулась и начала:

– Откуда, по-вашему, мы знаем подробности ссоры Лермонтова с Мартыновым?

– Как откуда, не поняла?

– Если вы перечитаете показания всех, якобы участников дуэли, то ни в одном рассказе не найдёте того, кто бы сказал, что он лично слышал, слова Мартынова на том самом вечере у Верзилиных. Кроме…

– Кроме Эмилии Верзилиной.

– Точно. Именно с её слов мы и знаем о том, что Мартынов что-то говорил Лермонтову.

– А как же: – «Музыка затихла и слова Лермонтова о горце с большим кинжалом, прозвучали в тишине на всю залу. Мартынов побледнел, ну и т.д.»?

– Да ни как, это уже легенда, которую все пересказывают, как данность. А вот то, что мы знаем точно – родилась Эмилия в 1815 году и в 1841-м, когда происходили эти драматические события, ей было уже 26 лет, по тем временам достаточно зрелый возраст для девушки. Мягко говоря, она уже засиделась на выданье. Почему по-вашему? Дурнушка была? Нет. Бедная? Нет. Как раз наоборот, и красивая и богатая… И ровно поэтому поклонников было хоть отбавляй, включая самых именитых, как например, князь Владимир Барятинский. Так в чём дело?

– Вы меня спрашиваете?

– Да.

– Не хотела? Ветреная была?

– Вариант конечно, но что мешало ей быть замужней при этом?

– Ну как сказать… Свобода тоже важная ценность в этом вопросе, нет?

– Нет. Или, ещё одно расхожее утверждение, что ссора у Мартынова с Лермонтовым, вышла из-за Верзилиной, мол они были соперники. Как вам?

– Вряд ли. В этом соперничестве ведь преуспел Мартынов, так зачем бы ему было вызывать Лермонтова из-за этого?

– Вот именно. И если он преуспел, да ещё стрелялся из-за неё, то почему не женился на ней после? Разлюбил что ли? Мало этого, через четыре года в 1845 году Николай Мартынов женился совсем на другой, на дочери киевского губернского предводителя Софье Проскур-Сущанской, которая родила ему пятерых дочерей и шестерых сыновей.

– Ого…

– Да, жил вполне счастливо. А что же Эмилия? Она-то вышла замуж или нет? – бабушка сделала паузу, с усмешкой глядя, на Светлану.

– Ну, не томите, вышла?

– Вышла, вышла, но не сильно спешила с этим. Погуляла в сласть, и вышла замуж лишь в 1851 году, когда ей было 37-лет, за троюродного брата и друга Лермонтова Акима Павловича Шан-Гирея. Который кстати, был на три года младше её.

– О как…

– Да, интересно. И о чём это говорит?

– Не знаю… О том что Аким Павлович Шан-Гирей любил женщин постарше?

– Может быть, – со смехом согласилась Лидия Петровна, – Но в первую очередь о том, что родственники Лермонтова не считали её виновницей дуэли. Не странно ли? У их родилось двое детей: мальчик и девочка. А умер он в 1883 году в возрасте 65 лет. Его супруга, и моя прабабка Эмилия, пережила его на 8 лет, и умерла в 1891-м году, дожив до преклонных 75-ти лет, смешно. Что говорить о моих 93-х ?

– Да ладно, вам