Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Я хотела просить вас разрешить мне пожить семейной жизнью. Мы с Владимиром Ивановичем желали бы после свадьбы поселиться в деревне.

— Лишаете нас своего общества, — вновь улыбнулась императрица. — Впрочем, понимаю. Молодожёнам гораздо приятнее побыть вдвоём, нежели разъезжать по балам и светским салонам. Что ж, так тому и быть. Думаю, Мари огорчится разлуке с тобой. Но если жизнь в деревне тебе наскучит — знай, при дворе всегда найдётся место для тебя. Да и для твоего мужа, если он того пожелает, мы что-нибудь придумаем.

Наташа и Владимир благодарили императрицу за оказанную милость, когда хлопнула дверь, и в комнату вошёл сам государь.

— Шарлотта, ты ещё не отправила письмо Луизе? Я хотел бы черкнуть ей пару строчек от себя, — обратился Николай Павлович, сперва не обратив внимания на посетителей своей жены.

— Я только кончила писать, — отметила императрица, в то время как государь, пересеча кабинет, подошёл к ней. — Никс, погляди, какие у нас гости: Наталья Репнина привезла к нам своего жениха. Она скоро выходит замуж и покидает двор! C’est incroyable! *

Император посмотрел на пару, стоявшую перед ним. У Наташи перехватило дыхание. Если государыня не узнала Владимира, то уж Николай Павлович вряд ли забудет человека, дравшегося на дуэли с его сыном и наследником престола в одном лице! Государь, нисколько не скрывая своего удивления, не сводил суровых глаз с Корфа.

— Владимир Корф желает вступить в брак с фрейлиной принцессы Репниной? — уточнил император у супруги.

— Да, ваше величество. По-моему, мы должны порадоваться за нашу прекрасную Натали. Наконец-то она нашла своего избранника, единственного и неповторимого! — восторгалась императрица, вставая. — Поглядите, какая красивая перед нами пара, не так ли? Мы непременно соберём приданое для нашей невесты. Я лично прослежу, чтобы отобрали всё самое лучшее! **

Николай Павлович вновь перевёл свой взгляд на Наташу и Корфа. Он что-то решал про себя. Государь, разумеется, узнал Владимира. Кроме того, был наслышан о нём достаточно. С тех пор, как случилась та нелепая дуэль, император регулярно получал на свой стол донесения господина Бенкендорфа, касающиеся персоны Владимира Корфа. Поэтому император знал о нём всё: и про его вдовство, и про маленького ребёнка, оставшегося на попечении после смерти Анны Платоновой, и про уединённый, нелюдимый образ жизни. И, конечно, про недавнюю отвагу, проявленную при поимке разбойников в Двугорском уезде.

Государь встретился глазами с Натали, глядевшей на него открыто, старавшейся не подать ни капельки намёка на то, как ей на самом деле страшно. Ведь Николай Павлович, коли пожелает, может сказать «нет» этому браку. И тогда их с Владимиром жизням не суждено соединиться, как бы сильно они этого не хотели. Пойти против воли императора? Невозможно! Впрочем, не она ли уже однажды именно так и поступила, отказав Николаю самым дерзким образом?

— Я всегда уважал мадемуазель за её ум и умение проявить волю и выдержку даже в самых нестандартных ситуациях, — сказал государь, прервав Наташины размышления. — Помимо прочего, когда для женщины слова «верность» и «честь» не являются пустым звуком — это не может не вызывать преклонения. Подозреваю, что данные качества Натальи Репниной покорили и вас, господин барон? Поздравляю. Желаю вам счастья. Вам обоим.

— Благодарю, ваше величество, — ответил Владимир.

Наташа молча присела в почтительном поклоне.

— Если дамы позволят, я хотел бы переговорить с Владимиром Ивановичем в моём кабинете. Мы оставим вас ненадолго, — добавил государь.

— Конечно, — согласилась Александра Фёдоровна. — А мы пока прикажем подать экипаж для Натали и побеседуем в его ожидании. Ты ведь хотела бы повидаться с принцессой, моя дорогая?

— Разумеется, ваше императорское величество.

Наташа, сжав в руке веер, провожала взглядом удаляющуюся спину Владимира. На душе было по-прежнему немного тревожно. Впрочем, за время службы при дворе, она успела узнать характер государя. Если бы он пожелал воспрепятствовать, то не стал бы поздравлять. Возможно Николай Павлович желает переговорить с её женихом о каких-то темах, не предназначенных для дамских ушей, или же о делах, касающихся, опять же, только мужчин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты так смотришь на него. И вправду сильно влюблена? — спросила государыня у Наташи.

— Я люблю его, ваше величество.

— А ведь как всё обернулось, Натали! Помнишь, перед твоим отъездом я пожелала тебе найти супруга? И вот, ты приехала ко мне с известием о своей свадьбе. Может быть у меня имеется дар предвидения? При дворе столько хорошеньких незамужних фрейлин — не пожелать ли мне скорого брака кому-нибудь ещё?!

Императрица рассмеялась своей забавной мысли. Впрочем, её смех стоило трактовать вполне определённо: в нём таилась горечь, собственные переживания, спрятанные от большинства придворных глаз. Ведь всякая мало-мальски привлекательная фрейлина представляла собой потенциальный объект для ухаживания со стороны государя. Да и сын-наследник похоже медленно, но верно вставал на проторенную дорожку. Александра Фёдоровна не была по натуре глупа и слепа́. Если бы на то была её воля, она бы предпочла вовсе избавиться от женского пола при дворе. Но, увы, она была птичкой — любимой, обожаемой, боготворимой, но всё-таки птичкой, посаженной своим хозяином в золотую клетку. И у птички не было возможности петь песни, которые бы не понравились её господину.

Когда императрица отпустила княжну Репнину, Наташа поспешила съездить в соседний дворец свидеться с принцессой. Владимир — она была уверена — подождёт её в комнатах Александровского дворца, ежели освободится от государя раньше, чем она успеет вернуться. Ступив на порог Зубовского флигеля, Натали самым коротким путём дошла до покоев Марии, где лицом к лицу столкнулась с Софи Дашковой. Пришлось немного задержаться для краткого обмена новостями, после которого София доложила о приезде Наташи цесаревне. «Только не утомляй сильно их высочество, — шепнула Дашкова, провожая княжну до дверей будуара, за которыми отдыхала Мари. — Врач сказал, что Им нужен покой, чтобы малыш родился крепким и здоровым». Натали понимающе кивнула в ответ и тихонько прошла к принцессе. Она увидела Мари, отдыхающую на кушетке, с уже довольно большим животом, прикрытым тёплым покрывалом. Как же счастлива была принцесса свидеться со своей давней подругой! А как тронула сердце Мари новость о том, что Наташа выходит замуж! Принцесса, слушая подробности, искренне радовалась за свою фрейлину — по-другому она просто не умела.

— Мне будет не хватать тебя — ты знаешь, — сказала Мария, не тая печали, Натали, севшей рядышком на приставленную банкетку. — Но я прекрасно понимаю, что и у тебя должна была когда-то начаться своя жизнь. А что дворец? Сплошной маскарад. Череда нескончаемых праздников, приёмов, торжественных церемоний. От всего этого так устаёшь! Особенно когда носишь ребёнка.

Принцесса улыбнулась Наташе. Однако её лицо и впрямь отражало измождённость и глубокое разочарование. И не разлука с фрейлиной была тому причиной.

— Вот и Александр Николаевич в последнее время всё больше занят делами, — продолжила Мари. — Порой мне кажется, что он отдаляется от меня. Иногда мы за день и не поговорим толком. Скажем друг другу утром и вечером формальные приветствия — и c’est tout***! Но уверена, у тебя будет по-другому. Ведь твой будущий муж — не наследник огромного государства. Кто бы мог подумать, что твоим избранником станет Владимир Корф!

— Я сама не ожидала, ваше высочество. Всё вышло как-то само собой. Невозможно описать в нескольких словах палитру чувств, что я испытала за последние месяцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Будь счастлива, моя дорогая подруга! — прошептала Мари. — Мы ведь не расстаёмся навсегда, верно? Пиши мне, а я буду писать тебе. Быть может, когда-нибудь, ты вернёшься ко мне на службу. Кто знает? Ведь пути Господни неисповедимы!

Она приподнялась на кушетке, и Наташа обняла на прощание принцессу. На глазах у обеих стояли слёзы. Княжна Репнина ощутила грусть от предстоящей разлуки, светлую, но отчего-то с горьковатым привкусом. Сердце подсказывало ей, что с Марией она увидится вновь очень и очень нескоро.