Смерть в подлиннике - Алексей Макеев

со стула. – Мама жива?! Вот здорово! А папа?

– Твой отец, к сожалению, вряд ли смог спастись, – ответил Гуров. – Утром, когда пожарные окончательно потушат огонь и можно будет войти в дом, мы все узнаем. А сейчас мне нужно задать тебе несколько вопросов. Это очень важно. Ведь так мы сможем найти человека, который поджег ваш дом. Ты мне поможешь?

– Да, конечно! – с готовностью откликнулся Петр.

– Давай начнем все с самого начала. Вечером, когда вы ложились спать, не случилось ничего необычного? Может быть, к вам кто-то заходил?

– Нет, вчера никаких гостей не было, – отвечал мальчик. – У нас вообще-то редко бывают гости. Вот папа с мамой – они часто в гости ходят, но меня с собой не берут, я один остаюсь, только с Бернаром.

– Бернар – это, наверно, собака?

– Нет, это кот. Он здоровенный, но кастрированный, и поэтому жирный и трусливый. Но я все равно его люблю. И играть с ним люблю.

– Понятно. Значит, вчера гостей не было, и папа с мамой тоже в гости не уходили. Может быть, был какой-то необычный звонок?

– Звонок? Да, звонки были. И папе звонили, и маме. Но это как раз обычное дело, им часто звонят. И до ужина, и после.

– То есть такого звонка, чтобы папа повышал голос, ругался с кем-то по телефону – такого не было?

– Что-то я такого не помню… Нет, кажется, не было. И папа никогда не ругается по телефону. При нас то есть не ругается. Он тогда наверх уходит, в свой кабинет. Но вчера он никуда не уходил.

– А сколько вообще за вечер было звонков, можешь сказать?

– Всего? Четыре или пять. Да, точно пять.

– Значит, говоришь, в тот вечер ничего необычного не случилось, и вы пошли спать. Во сколько вы ложитесь?

– Меня в десять спать отправляют, а во сколько папа с мамой ложатся, я точно не знаю. Вчера я ушел спать в десять.

– Лег и сразу заснул?

– Да, сразу заснул.

– Ты спишь на втором этаже?

– Мы все на втором спим. И кабинет папин на втором. На первом только гостиная, кухня и комнаты для гостей.

– Теперь расскажи, как ты проснулся. Кто тебя разбудил?

– Мама разбудила. Я проснулся и сразу стал кашлять, потому что очень плохо пахло. И дышать было тяжело. Кругом был дым. Мама сказала, чтобы я взял одежду и быстрее шел вниз. «Там на кухне оденешься и сразу иди на улицу», – говорит. Я схватил одежду, что на стуле лежала, сунул ноги в кроссовки и пошел. Вышел, начал по лестнице спускаться, но там такой дым стоял, что я не мог глаза открыть. И дышать не мог. Шел с закрытыми глазами и, наверно, потерял направление. Уперся в какую-то стену, и нигде пройти нельзя. Тут голова стала кружиться, плохо стало. А еще там было очень жарко. Я пошел куда-то, наугад, а потом… Что потом было, я не помню. Потом помню, что мне кто-то на голову воду льет. Я думал, это папа, а когда глаза открыл, вижу, это совсем незнакомый человек. Я решил, что это спасатель. Ну или пожарный. Еще я понял, что лежу на полу в кухне, а рядом моя одежда. Этот человек сказал: «Ага, ты живой? Вот твои штаны, надевай быстро, и пойдем». Я надел штаны, он повел меня в комнату, где было открыто окно, и говорит: «Вылезай. И беги, спрячься где-то у родных. Знаешь, куда идти?» Я сказал, что знаю, и вылез. Ну и побежал сюда, к бабушке.

– Очень интересный и точный рассказ, – сказал Гуров. Он чувствовал, как внимательно слушают рассказ мальчика все присутствующие – его дед и бабушка, а также майор Березкин. И конечно, майор уже понял важность некоторых подробностей из рассказа Петра.

– Рассказал ты все очень точно, – повторил Гуров. – Осталось уточнить некоторые подробности. И прежде всего – об этом «спасателе», как ты его назвал. Скажи, сколько ему было лет?

– Ну… он уже немолодой был. Лет сорок, наверно, а может, пятьдесят.

– Как он выглядел? Ты бы мог его узнать на фотографии?

– Ну, не знаю… Ведь у него такая борода была, густая… И темные очки. Я еще подумал: «Зачем ему в таком дыму темные очки? Здесь и так ничего не видно». Нет, не уверен, что я смог бы его на фото узнать. Глаза я не видел, рот тоже. Только нос…

– А какого он был роста?

– Рост? Когда он помогал мне идти, когда подсаживал в окно, мне показалось, что он, в общем, высокий. Да, наверно, высокий.

– Как он был одет?

– Одет он был как пожарный. Я почему так сразу и подумал, что он спасатель. На нем все было брезентовое, зеленое – ну, как пожарные носят.

– Значит, это он подобрал тебя возле лестницы, где ты потерял направление в дыму и упал без сознания, и дотащил до кухни?

– Наверно, он. А кто же еще?

– Пока ты разговаривал с ним, пока шел в комнату с открытым окном, ты не слышал голосов отца или матери? Или каких-то других голосов?

– Не знаю… не помню… Ведь я только в себя пришел, голова кружилась… Я не понимал, кто этот человек, что происходит… Нет, не могу сказать, слышал или нет.

– А когда ты выбрался через окно во двор, ты сразу побежал к бабушке?

– Ну да, сразу побежал.

– А как ты выбрался на улицу? Перелез через ограду?

– Зачем лазить? Калитка была открыта. Я ее толкнул и побежал.

– Но ведь ты, наверно, хотя бы раз оглянулся на дом? Что ты увидел?

– Да, конечно, я оглянулся. Дом горел, это так страшно было! Я сразу подумал, как там Бернар, успел ли он спастись. Первый этаж весь горел, огонь из окон наружу выбивался. И на втором этаже уже загорелось, но немного. Но я надеялся, что Бернар успел раньше убежать. Кошки ведь об опасности заранее узнают, я читал.

– А на улице ты не заметил чужой машины? Или людей каких-то?

– Нет, машины не было, улица пустая была. Помню, я еще удивился – а где же пожарная машина? На чем этот пожарный приехал? И людей я никаких не видел.

Гуров, который до тех пор сидел, наклонившись вперед, к Петру, стараясь поддерживать с ним эмоциональный контакт, выпрямился, глубоко вздохнул и сказал:

– Спасибо, Петя, что все это мне рассказал, на все вопросы ответил. Ты нам очень помог. Думаю, и тебе легче стало оттого, что все страшное рассказал. Теперь иди, отдыхай. Главное ты знаешь: твоя