Ночь без звезд - Питер Гамильтон

Мистлгейт — клуб тети Тераннии. Дверь оказалась меньше, чем ему помнилось. А краска — серой, старой и потрескавшейся.

Он несколько мгновений постоял перед дверью. Затем постучал. Ничего. Наверное, клуб закрылся всего лишь пару часов назад.

Лесничий снова постучал, на этот раз сильнее.

Тяжелый запор отодвинулся, и дверь открылась. За ней стояла тетя Теранния, внушительная женщина возрастом давно за восемьдесят, с взъерошенными волосами, выкрашенными в цвет слоновой кости, в бордовом банном халате. Она изумленно моргнула, увидев посетителя.

— Флориан? О Уракус, это ты! Входи, мой мальчик, входи.

К своему полнейшему ужасу, Флориан разрыдался.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Длинная быстрая неделя

1

Городскую больницу Ополы — девятиэтажное здание из серого камня на окраине района Яминт — построили более четырехсот лет назад. Во времена Бездны только представители среднего класса имели возможность лечиться в отдельных палатах, но после Великого Перехода правительство изо всех сил пыталось приспособить больницу к требованиям современной медицины и массовым политическим сдвигам в государстве, а потому все получили доступ к одинаковому медицинскому обслуживанию. Несмотря на финансовые кризисы и нехватку персонала, больница выстояла, предоставляя местным жителям возможность лечиться.

В чрезвычайных случаях специальные машины доставляли пациентов в Центр неотложной медицинской помощи — недавно возведенную кирпичную пристройку позади основного здания. Чтобы добраться до Центра, требовалось свернуть с улицы Ротуран, которая шла вдоль фасада больницы, в переулок Вилгор — узкую улочку с крутым поворотом в конце, где и обычный фургон с трудом развернулся бы, не говоря о большой карете скорой помощи.

Когда «Кубар» Чаинга подъехал к больнице ближе к вечеру, водитель НПБ не смог даже свернуть в переулок Вилгор: он был заблокирован тремя патрульными машинами шерифа. Чаинг и Дженифа выскочили из автомобиля и прорвались сквозь толпу у главного входа. Людям в форме НПБ никто и не подумал задавать вопросы.

Центр неотложной помощи состоял из трех отделений. Одно из них оккупировали шерифы, на страже у дверей стояли два офицера. Они переглянулись, когда Чаинг подошел к ним, и неохотно пропустили его, не оказав сопротивления.

Длинную комнату разделяли шторы — и в итоге получались небольшие палаты для осмотра пациентов. В основном занавески были раскрыты, на каталках лежали раненые шерифы. С кобурами на плечах. Со ссадинами и порезами, с наскоро забинтованными головами. С давящими повязками на раненых животах. У женщины-офицера брюки были залиты кровью, ступня торчала под невозможным углом. Бригада измученных врачей и медсестер оказывала помощь раненым, консультируясь с парой хирургов.

В комнате ожидания между отделениями толпились шерифы, злые и встревоженные, они хотели бы помочь, а не просто болтаться под ногами.

— Где он? — спросил Чаинг первого попавшегося.

Шериф ткнул пальцем и оскалился:

— Надо было оставить этот кусок дерьма на месте аварии.

— Нет, товарищ, — спокойно произнесла Дженифа. — Не надо. Он наш.

Другие шерифы враждебно посмотрели на них.

— Вы отлично поработали, поймав его, — сказал Чаинг.

— Неужели? Пять патрульных машин разбились всмятку во время погони, пока мы не заставили этого ублюдка свернуть в канаву. Просто дрянное чудо, что никто не погиб.

— НПБ благодарит вас за службу, товарищ.

Чаинг пошел дальше в палату неотложной травмы. Места там было больше, чем в смотровой, крепкие стены и двойные двери, достаточно широкие, чтобы через них можно было провезти хирургические каталки.

В палате работали двое врачей и три медсестры. Чаинг посмотрел на мужчину, лежавшего на каталке: лицо в порезах и царапинах, но это однозначно был Лукан, даже с фотографией сравнивать не пришлось. Одежду срезали, чтобы наложить повязки на ноги, кровь уже успела пропитать бинты. Одна рука в лангете. Раздробленная кисть в окровавленных бинтах. Врач зашивал раны на теле.

— Выйдите, — приказал Чаинг.

— Но…

— Вон!

Медперсонал смиренно и понуро вышел, Дженифа открыла для них дверь.

— Никого не пускай, — сказал Чаинг напарнице, хотя он бы предпочел остаться на время допроса в палате один на один с Луканом. Ему не хотелось повторения ситуации с Джоффлером.

Дженифа кивнула и встала у дверей.

Несколько мгновений Чаинг осматривал Лукана. Водитель едва осознавал происходящее, на здоровую руку ему поставили капельницу с аманарником, чтобы заблокировать боль. Под мешком с лекарством обнаружился регулятор. Чаинг отключил подачу.

В медицинском шкафу лежал запас перевязочного материала. Чаинг взял несколько бинтов и обмотал ими руки Лукана, надежно привязав его к каталке. Покончив с этим, он открыл рот мужчины и сунул туда еще один рулон.

Когда обезболивающее перестало действовать и боль вернулась, Лукан начал стонать. Постепенно к нему возвращалось сознание. Он поворачивал голову из стороны в сторону. Глаза моргали, пытаясь разглядеть окружающую обстановку. Стоны стали громче, когда он понял, что во рту у него кляп из бинтов. Лукан нахмурился, поглядев на Чаинга, и попытался поднять руки. И снова сдавленно застонал, осознав невозможность двинуться.

Чаинг смотрел на него сверху вниз.

— Знаешь, я часто слышал от своих коллег, будто нет ничего хуже, чем прийти в себя и понять, что он в подвале НПБ, привязанный к столу для допросов, а над ним — один из профессиональных истязателей с паяльной лампой.

Лукан начал дергаться, пытаясь разорвать путы и закричать, голосовые связки на горле надулись. Кляп во рту не давал вскрикнуть, выходило лишь отчаянное мяуканье.

Чаинг взял здоровой рукой хирургический скальпель. Лукан замер, загипнотизированный лезвием. Чаинг осторожно разрезал повязку на ноге пациента, открыв ужасные раны.

— Лично я с этим не согласен, — сказал Чаинг. — Я считаю, нет ничего хуже, когда ты приходишь в себя привязанный к каталке вроде этой, а над тобой стоит палач-любитель. Как ты думаешь?

* * *

Директор Яки отвела Чаингу большой оперативный кабинет на третьем этаже управления НПБ в Ополе. С тремя зарешеченными окнами на кирпичной стене, с типичными для НПБ матовыми стеклами, не позволяющими любопытному взгляду проникнуть внутрь. Металлические столы для следователей стояли в ряд, на каждом располагались по два телефона, позади находились столы поменьше — для секретарей-машинисток. Огромная доска с кнопками висела на стене за деревянным столом главного следователя.

До сих пор на доске размещался стандартный план города и несколько фотографий, расположенных в виде пирамиды с Биллопом наверху и его предполагаемыми старшими «лейтенантами» внизу. Теперь тут висели еще две фотографии — Флориана и Лукана, на последней кто-то красным фломастером написал: «Попался!»

Чаинг сдержал ухмылку, когда они с Дженифой тем вечером вошли в кабинет. Его назначили главным в группе из десяти следователей НПБ. Три делопроизводителя стояли, готовые по первому приказу броситься в архив