Я рожден(а) для этого - Элис Осман

обращая внимания на шипы, которые оставляют на коже глубокие царапины. Плевать на боль. Что я натворил? Кто-то бежит за мной. Роуэн? Но, оглянувшись, я вижу Ангел. Ей не все равно. Странно, почему она это делает? Почему следует за мной? Почему все это вообще случилось?

– Мы найдем его, – бросает она на бегу, и я воспринимаю это как обещание настоящего ангела, который точно знает, что ждет нас впереди.

Заросли ежевики внезапно заканчиваются. Ангел едва успевает ухватить меня за футболку, чтобы я не слетел с обрыва: внизу шумит река – хотя место здесь мелкое, глубины сантиметров на пять-десять, – и в хорошую погоду она больше похожа на ручей. Но берег высокий и крутой, и я отчетливо вижу, что кто-то недавно съехал вниз по склону.

И точно – посреди ручья, покрытый грязью, лежит Листер Бёрд, а из левого бока у него торчит мой нож.

АНГЕЛ РАХИМИ

Джимми застывает и смотрит на Листера с выражением ужаса на лице. Я уже ни о чем не думаю – просто начинаю спускаться по грязи, нащупывая ногами точки опоры и осторожно перенося вес, чтобы не рухнуть в реку.

Должно быть, Листер поскользнулся и упал. Еще бы – после того, как в одиночку прикончил целую бутылку. А упав, случайно напоролся на нож. Возможно, он держал его в руке, пока шел.

Подобравшись ближе, я внимательно изучаю обстановку. Слава богу, голова Листера не ушла под воду, но глаза закрыты. Подойдя к кромке ручья, я вижу, что его грудь опускается и поднимается. Едва заметно, но все же.

Спасибо тебе, Господи, спасибо, спасибо.

– Он жив! – кричу я Джимми. Тот уже сбросил оцепенение и тоже спускается к реке, правда, куда медленнее, чем я.

Я пристально смотрю на Листера. Нож вошел ему в левый бок. Это плохо. Какие там важные органы слева? Почки? Кишечник? Господи, у меня двойка по анатомии, за что мне это?

Затем, посветив на Листера фонариком, я понимаю, что он покрыт не только грязью, но и кровью.

– Нет, нет, нет, нет… – Отчаянный голос Джимми вспугивает мои и без того беспорядочные мысли. Он уже рядом. – Зачем Листер взял нож?

– Сейчас это неважно.

Я похлопываю Листера по лицу – нам же нужно привести его в чувство? Во всяком случае, в триллерах обычно делают так. Листер вздрагивает и открывает глаза. На секунду кажется, будто он очнулся от послеобеденной дремы, – но потом боль вступает в свои права, и Листер кричит, а по щекам у него начинают катиться слезы.

– Все в порядке, мы здесь, – говорю я, но Листера бьет крупная дрожь, и я отчетливо понимаю, что ничего не в порядке.

– Больно… – Его голос едва слышен за шумом реки и дождя.

Джимми опускается на колени рядом и гладит Листера по волосам, приговаривая:

– Все хорошо, все будет хорошо.

Но, кажется, он сам себе не верит.

Я продолжаю осматривать Листера. Нога выгнута под странным углом – от одного ее вида желчь подкатывает к горлу. Сколько он уже здесь лежит?

– Кажется, он еще и ногу сломал, – тихонько сообщаю я Джимми, но Листер все равно меня слышит, и его глаза наполняются паникой.

– Вытащим нож? – спрашивает Джимми. Вид у него дикий, почти безумный.

– Разве он от этого не истечет кровью?

– Не знаю! Но нельзя же его так оставлять. Ему больно!

Тут Джимми прав. Листер очнулся, и каждое движение загоняет нож все глубже.

Однако времени на споры тоже нет.

– Мы не будем вытаскивать нож, – твердо говорю я. – Станет только хуже. Пусть лучше лежит спокойно и не дергается.

Джимми обхватывает лицо Листера ладонями и аккуратно поворачивает, чтобы тот смотрел прямо на него.

– П-пожалуйста, п-пожалуйста, – запинаясь, просит Листер чуть слышным шепотом. Он весь трясется от холода. Неудивительно: одному Богу известно, сколько он пролежал в ледяном ручье!

– С тобой все будет хорошо, – повторяет Джимми, приближая свое лицо к его. Глаза Листера огромные, полные боли, но он изо всех сил старается сфокусировать взгляд на Джимми. – Просто смотри на меня.

– Нужно вызвать скорую. – Я торопливо смахиваю с телефона капли дождя и набираю 999, но сигнала нет. Я раздраженно жму кнопку вызова снова и снова, руки дрожат от напряжения – однако все бесполезно. Не знаю, что еще сделать.

Листер начинает плакать. Ни один из самых драматичных фанфиков не заставлял меня вообразить такой плач. Это скорее перемежаемый всхлипами скулеж, который еще больше распаляет мою бессильную злость.

– П-прости, – сдавленно хрипит он, утыкаясь лбом в колени Джимми. – Это… с-случайно вышло…

– Я знаю, знаю. Все в порядке. – Джимми продолжает гладить его по волосам.

Дыхание Листера постепенно выравнивается, и я догадываюсь, что он сейчас опять отключится. Джимми, видимо, тоже это понимает – и наотмашь бьет его по лицу.

– Оставайся с нами, Листер, не засыпай! – методично твердит он.

Внезапно сверху доносятся звуки шагов. Подняв голову, я вижу на обрыве Роуэна, Блисс и Джульетту.

– Кто-нибудь, вызовите скорую! – кричу я, и Блисс без лишних слов достает телефон.

– Я п-просто х-хотел п-помочь, – бормочет Листер, с трудом открывая глаза. – Т-ты сказал, что ненавидишь себя… Я не хотел, чтобы ты с собой что-нибудь с-сделал… – Последние слова едва можно разобрать.

– Сигнала нет! – кричит Блисс. Джульетта тоже вооружается телефоном. Роуэн сползает по грязи и присоединяется к нам.

– Зачем Листер взял нож? – спрашивает он, тяжело дыша.

Джимми мотает головой:

– Не знаю.

– Скорая! – вопит Джульетта. Кажется, смогла дозвониться. Слава богу.

Роуэн отпихивает меня в сторону, чтобы быть поближе к Листеру.

– Давай, Алистер, не отключайся, держись. – Он легонько трясет Листера за плечо, но перестает, как только тот вскрикивает от боли. – Нужно вытащить его из воды!

– Нельзя! – рявкает Джимми. – Нельзя его двигать, он и так потерял слишком много крови.

– М-мой друг упал с обрыва, – заикается Джульетта. – С-сломал ногу… и на что-то… напоролся животом…

От слова «напоролся» меня, кажется, сейчас стошнит.

– Где мы? – кричит Джульетта, и Роуэн объясняет, что это за место.

Я встаю и отхожу в сторону. Теперь я только путаюсь под ногами. Дождь смывает кровь и грязь с моих рук.

– Они пришлют вертолет! – сообщает Джульетта.

Джимми ложится в грязь рядом с Листером и подсовывает руку ему под голову.

– Скорая уже в пути. С тобой все будет хорошо, – твердит он.

Я отступаю еще на шаг и вхожу в ручей – он совсем мелкий, едва достает до лодыжек. Затем опускаюсь на колени и погружаю трясущиеся руки в холодную воду, наблюдая, как она уносит с собой последние