Трибьют - Робертс Нора

Силла расположилась в тени и прохладе амбара, чтобы заняться следующим комплектом наличников. Возможно, ей придется отодрать, очистить, покрасить и прибить целые мили наличников, но она хотела сделать эту работу сама. Когда-нибудь, подумала она, счищая слои белой и уродливой синей краски с орехового дерева, она пройдет по дому, восхищаясь каждым дюймом восстановленных наличников. И самое главное, она сможет сказать: это дело моих рук.

Она разделась до футболки и зеленых шортов, уступая жаре, которая чувствовалась даже в тени. Прервавшись, чтобы глотнуть воды, она увидела, что бригада рабочих у пруда убирает и отделяет водяные лилии, выкапывает разросшийся рогоз.

Когда пруд приведут в порядок, размышляла она, ей не составит труда ухаживать за ним самой. Правда, ей понадобится помощь с лужайками — несмотря на то что она планирует купить садовый трактор. Она подумала, что ей будет приятно бродить по своей земле, косить траву, вырывать сорняки, собирать листья осенью, чистить дорожки от снега зимой и сажать цветы летом.

Но глупо было бы думать, что она сможет следить за всем этим — домом, лужайками, прудом, садом — и одновременно вести свой бизнес.

Нужна еще уборка, подумала она, отставляя бутылку с водой и берясь за наждачную бумагу. Не реже раза в неделю. Может, она договорится с Брайаном о ежемесячном уходе за участком. Скажем, с марта по октябрь, пока она не поймет, что нужно делать и какую часть работы она сможет выполнить сама.

Кроме того, ей понадобится совет по поводу огорода, который она планировала устроить, и особенно с учетом того, что в этом году сделать это не получится. А еще она не знает, нужно ли вспахать и засеять поля — и чем. И кто, черт возьми, этим будет заниматься? И ей потребуется куча советов, если она уступит своему давнему желанию и заведет лошадь. Которую нужно где-то содержать, а также тренировать, кормить, чистить — пожалуй, это действительно безумная идея.

Но… разве не здорово, если на одном из полей будет пастись пара лошадок? Разве это не стоит затраченного времени, труда и денег?

В следующем году, сказала она себе. Возможно.

Она не может себе позволить самонадеянность и уверенность в своих силах просто потому, что несколько дней у нее все шло гладко, потому что она была очень счастлива. Реальность предполагала протекающие краны, тлю, сорняки, забившиеся водостоки и неработающее оборудование.

Но пока — разве сегодняшний день не сказка?

Она напевала, обрабатывая наждачной бумагой старые наличники из орехового дерева.

— Я и забыл, насколько твой голос похож на ее.

Она подняла голову, прищурилась, а затем улыбнулась — Гэвин перешел из солнца в тень.

— Но без ее диапазона, глубины и естественного вибрато.

— Мне все равно нравится. Я прошел через дом и увидел готовую работу, — он постучал пальцем по наличнику. — Это еще одна вещь, о которой я забыл или которую не замечал, когда был здесь много лет назад. Красиво. По-настоящему красиво.

— Вот от этого я и радуюсь. И пою. Я все думала, когда ты придешь, — хотела уговорить тебя еще раз взяться за кисть.

— Покажи мне стены и краску.

— Спальня стоит в ожидании двух слоев «старого коньяка», — сказала она и показала на газеты, которые он держал под мышкой. — Теперь у нас есть чем накрыть пол. Но в следующий раз с собой приносить необязательно. — Он не улыбнулся, и у нее появилось тревожное предчувствие. — В чем дело?

— Я слышал о нашествии прессы и визите твоей матери. Об этом сообщали в новостях — телевидение, газеты.

— Да, я кое-что видела. Послушай, они упоминали твое имя и…

Он прервал ее взмахом руки.

— Это не важно, Силла. Я сомневался, нужно ли это делать, но потом решил, что рано или поздно кто-нибудь тебе обо всем расскажет и покажет это. Лучше это буду я. Патти сегодня утром была в супермаркете. Они раскладывали это на кассе.

— Бульварные газеты, — кивнула Силла и сняла рабочие перчатки. — Я знала, что рано или поздно это в них появится. Не беспокойся. Я привыкла, — она протянула руку за газетами.

Кричащие заголовки. Она знала, что так принято в желтой прессе, но ей казалось, что ее имя делает их еще более заметными.

ПРИЗРАК ДЖЕНЕТ ХАРДИ ПРЕСЛЕДУЕТ ЕЕ ВНУЧКУ! БЫВШАЯ ПРИНЦЕССА ГОЛЛИВУДА ЕДВА НЕ ПОГИБЛА В АВТОКАТАСТРОФЕ! БЕДЕЛИЯ ХАРДИ СПЕШИТ К ДОЧЕРИ ПОСЛЕ НАПАДЕНИЯ СУМАСШЕДШЕГО! МАЛЕНЬКАЯ КЭТИ — РЕИНКАРНАЦИЯ ДЖЕНЕТ ХАРДИ?

Снимки были еще хуже — плохого качества, тенденциозные. На одной из первых страниц была помещена фотография Силлы, снятая так, чтобы подчеркнуть синяк на лице; по щеке крепко обнимавшей ее Дилли ползла одинокая слеза. Позади них проступал туманный образ Дженет Харди. Подпись гласила: «Беделия Харди говорит, что здесь обитает дух ее матери. Снимок подтверждает это печальное заявление».

На другом снимке была запечатлена Силла, выносящая из дома наличники, над которыми она теперь работала. Силла пытается изгнать дух Дженет из ее фермы в Виргинии.

Форд тоже не избежал внимания, отметила она. Его фотографию, имя и свои дурацкие заголовки они поместили внутри.

— Да. Это хуже. Гораздо хуже, чем я ожидала. — Она протянула газеты отцу. — Первая страница, несколько статей в каждой. Мама будет в восторге. Лично мне на все это наплевать, — резко сказала она, прежде чем ее отец успел вставить слово. — Она все это затеяла. Но все, с кем я работаю, с кем веду дела, увидят эту хрень. И Форда окунули в это дерьмо только потому, что он имел несчастье влюбиться в меня. Теперь он…

— Он тебя любит? — перебил ее Гэвин. Она хотела отмахнуться, но отец положил руку ей на плечо. — Он тебя любит? И ты его?

— Это слово произносилось обеими сторонами — по крайней мере, упоминалось мной. А по версии этих грязных листков, которые пишут, что разъяренный любовник Силлы был совращен ее бабушкой, оно было произнесено Дженет через меня, и не говори, что я не должна расстраиваться и что все знают, что это куча дерьма. Эти газеты продаются потому, что людям нравится читать это дерьмо.

— Я только хотел сказать, что мне всегда нравился Форд. А если ты с ним счастлива, то я люблю его еще больше.

— Вряд ли он будет счастлив, когда он увидит все это, и ему придется объяснять родителям, друзьям, издателю, почему, черт возьми, здесь везде его имя и его лицо, — она беспомощно посмотрела на отца. — Я знала, что они не оставят его в покое, я предупреждала его, но не думала, что это будет так ужасно.

— Ты либо переоцениваешь себя, либо недооцениваешь Форда. В любом случае у тебя есть полное право расстраиваться. И злиться. У меня нет такого опыта общения со знаменитостями, как у тебя, но, насколько я знаю, у тебя есть два выхода.

Он говорил спокойно, а его глаза оставались серьезными.

— Ты можешь возмутиться, закатить скандал, потребовать исправлений и опровержений, угрожать судом, а можешь просто игнорировать все это. В первом случае у тебя есть небольшой шанс добиться сатисфакции, но история получит продолжение, и их тиражи увеличатся. Во втором случае все заглохнет, по крайней мере через какое-то время.

— Нужно не обращать внимания, и я это понимаю. Но этим дело не закончится. Они будут вытаскивать на свет эти снимки, худшие из них, каждый раз, когда решат опубликовать статью о Дженет Харди или когда мама в конце концов разведется с Номером Пять. Я буду долго, очень долго злиться, прежде чем привыкну и перестану обращать на это внимание.

— Я могу купить тебе щенка.

— Что? — она озадаченно провела рукой по волосам. — Зачем?

— Чтобы ты расстелила эти дурацкие газеты на полу, а он бы писал и какал на них.

— Я всегда хотела щенка, — она слабо улыбнулась. — Но мне нужно закончить дом, прежде чем думать о прибавлении в семье, например, о домашних животных.

— Тогда, может, я покрашу спальню? Говоришь, цвет «старый коньяк»?

— Точно. Я покажу, где краска.

Форд встал, чтобы взять бутылку с водой и еще раз взглянуть на карандашные рисунки, которые он только что закончил. Ему нравились едва заметные перемены в Касс — после того, как она пробудилась и слилась с Брид. Выражение глаз, изменившаяся осанка. Она стала другой, и не только когда была исполнена силы, а на предплечье горел символ ее ранга. Тихая, скромная женщина, ученый, постепенно становилась личностью.