Чужие миры - Анастасия Пак

Владию приходилось куда хуже. На него наседали со всех сторон, осыпая увесистыми ударами. Меч коротко свистел, врезаясь в плоть по кругу, но разбойники вконец озверели и даже не думали отступать. На плечо воина с размаха опустилась шипастая дубина и даже кожаный доспех не спас. От резкой боли потемнело в глазах, плечо онемело и левая рука повисла плетью. Но зная, чем может обернуться даже малейшее промедление, Владий сцепил зубы и успел упредить второй удар, разрубив дерево в щепы. В тот же миг на него напали со спины, огрев по голове так, что на шлеме осталась глубокая вмятина. Из царапины на лбу сочилась кровь, заливала глаза, вынуждая воина махать мечом практически на удачу.

– Эй вы! – вдруг зычно крикнул Миробой. – Разойдись, а то сейчас глотку перережу вашему главарю. И луки подальше откиньте. Ну?!

– Да разойдитесь же, дурни! Делайте, что вам говорят! – истошно заорал тот.

Он лежал на земле, около горла в опасной близости маячило острие меча. Бледное лицо вожака исказила злоба. В глазах смешались вызов и недоумение, как у человека, впервые в жизни потерпевшего поражение.

– Жаль такую добычу упускать, Верий, – обиженно протянул коренастый мужичок. – Мы ж три дня не жравши.

– А меня, значит, не жаль?! – угрожающе зашипел он. – А ну разойдись, кому сказал!

Шайка нехотя оттянулась назад, напоследок жадно скользнув взглядом по добыче, уходящей прямо из-под носа.

Владий с большим трудом отодрал себя от земли, подобрал выбитый меч и кое-как залез на коня. Миробой окинул его оценивающим взглядом и снова посмотрел в лицо Верию.

– Обещай, что нас не тронут. Ты, кажется, говорил, что вы разбойники честные, в спину не бьете, – мстительно добавил он.

– Да не тронут, не тронут, – с ненавистью в голосе прохрипел тот. – Только мечом поаккуратней махай. Чуть глаз мне не выколол.

Вскочив на своего жеребца, Миробой осторожно подал его назад, не спуская глаз с разбойников. Верий, кривя губы, поднялся с земли и долго смотрел им вслед: В темных глазах тихо тлел огонек злобы и непонятного удовлетворения.

– Езжайте, пока целы. Да глядите, чтоб вас за поворотом волки не съели.

– Подавятся, – ответил Владий, уже вполне придя в себя.

Разбойники, бросая по сторонам осторожные взгляды, принялись спешно утаскивать раненых и лишь потом сами потянулись в лес – караулить следующую жертву.

Кони неслись галопом, напряженные спины воинов подсознательно ожидали раздирающую боль от пронзающей тело стрелы, но вожак шайки головорезов свое слово сдержал, не стал мстить за унижение.

– Ты в порядке, Владий? – тревожно глянул на друга Миробой. – Я видел, как тебя дубиной шарахнули. Кости целы?

– Целы, а шлем вот попортили… И откуда такие взялись? – запоздало удивился воин. – Сколько ездили, ну встречались по мелочи. Шугнешь и они врассыпную. А тут с луками, стрелами наизготовку. Темнота! Если б в лошадь целились да не предупреждали, тогда было бы преимущество, а вот так, в лоб – не на тех напали. Но все ж, как дрались… Прям, как за свое.

– Да люди Верия уже коней наших продали и денежки пересчитали, потому и "как за свое". – И Миробой подстегнул коня.

С наступлением ночи темнота вокруг Семши ощерилась частыми кроваво-красными огоньками. Они подползали все ближе и сопровождались низким утробным рычанием, от которого замирало сердце, шевелились и вставали дыбом волосы. Безлунная непроглядная ночь позволила тварям вплотную подобраться к селению, обнаружив себя лишь когда стало уже слишком поздно.

Испуганные люди, памятую о совсем недавних событиях и таинственной судьбе Рынска, прятались в наскоро сооруженных укрытиях, заколачивали двери, окна и сидели, затаив дыхание с одной-единственной мыслью – продержаться до утра. Но звери сильным броском сшибали двери с петель, расшвыривали нехитрый скарб – все то, что могло послужить защитой – и врывались в дома, сильными челюстями разрывая скорчившиеся фигурки на части. Матери падали на детей, пытаясь закрыть их собой, но черные пасти вгрызались в позвоночник, голову, руки, отбрасывая их в сторону и добираясь до сжавшихся беззащитных комочков. Но даже после этого твари не спешили уходить, они по-кошачьи мягко двигались от стены к стене, движимые не только вечным голодом, но и неотступно преследующим их приказом не оставлять в живых никого.

Семин пятился, неловко маша перед собой коротким тупым шестом. Рубиновый взгляд проникал в его мысли, приказывал встать на колени и склонить голову. Давление чужой воли все возрастало, ломая человеческий заслон. Семин медленно опускался на пол, и тварь, решив больше не ждать, рванулась вперед, раскрывая пасть. Связь резко оборвалась и человек, вскинув руку, вогнал шест в открытое черное горло. Рычание захлебнулось, сменившись высоким визгом. В таверну ворвалось сразу несколько огромных злых тварей, с их короткой шерсти во все стороны летели брызги алой крови.

Семин рванулся к двери, бешено вращая шест. Мрак встретил его леденящими криками, стоном и плачем. Он не знал, куда бежит, только понимал, что останавливаться нельзя, иначе смерть. Что-то полыхало вдалеке и селянин устремился туда, как насекомые, что вечно летят на свет. Но это оказалась стена огня, высокая, черная с оранжевыми язычками, пышущими обжигающим жаром. Ее ровная поверхность вдруг резко вспучилась, переливаясь в собачью морду. Полыхающие глаза смотрели в белое перекошенное лицо с голодным интересом. Семин упал на колени и беспомощно оглянулся. Рубиновые огоньки горели уже за спиной, а темная стена опоясывала деревню, смыкаясь неразъемным кольцом.

Ему неоткуда было ждать помощи, ночь безжалостно отобрала последнюю надежду на спасение. В глазах человека умерли все чувства, оставив лишь одну пустоту, абсолютное безразличие к собственной жизни. Поднявшись, он с закрытыми глазами шагнул в пламя, растворяясь в его жадных испепеляющих объятиях. Сеам довольно высунул язык, задышав быстро и часто, но взгляд по-прежнему не отпускал селение, обозревая его пристально и цепко. Как того и желал хозяин.

Глава третья

Титамир скучал. Бил кулаком в стену, пинал дверь, выломал решетку, но окошко оказалось слишком мало, с трудом пролезала одна голова. В неожиданно наступившей тишине особенно громко прозвучали торопливые шаги, замерли на миг – и в щель под дверью просунулась миска с водой.

"Как собаку поют, – с отвращением подумал воин. – А пожрать как следует не дают уже которые сутки".

Протянув руку, он хотел было без остановки перенаправить ее в окно – глядишь, кому по морде съездит, да заодно обольет – но потом передумал и выпил сам, не мучиться же от жажды. А пустую миску все таки выкинул. Из вредности. И заметно повеселел, услышав чей-то гневный возглас. Одно плохо, к концу ночи его стало просто дико клонить в сон. Следом резко закружилась земля и как-то незаметно оказалась у него под щекой…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});