Шаг к звездам - Андрей Ливадный

Она уже не могла найти его среди миллиардов подобных.

Сбой длился не более секунды, и фантом Элизабет успел за это время чуть потускнеть, теряя выраженную детализацию форм, будто на мгновенье стал призраком, а потом вновь резко обрел материальность.

Ошибка… Она позволила себе совершить ошибку, потому что в нейросетях «Синапса» не работал принцип детского стишка, постулирующего сухую логику алгебры, зашифрованный двоичным кодом чисел.

У нее не было биохимии тела, но почему тогда слезы бесконтрольно катились по щекам?

Плакала душа. Горечь щемила грудь, подступала к горлу тугим удушливым комом рыданий, где-то в глубинах нейросетей протекали сейчас эти процессы, неподконтрольные рассудку, доказывающие, что она человечнее иных людей…

«Чистая» нейросистема, в основе которой лежал фундамент сознания ребенка, пройдя путь трудного взросления, доказывала в эти секунды свою полную состоятельность, как мыслящего и чувствующего существа, но этот жестокий, горький экзамен она держала только перед собой…

Чувства, из которых формируется неповторимая человеческая душа, лишь отчасти зашифрованы биохимией. С того момента как появился вид «Homo Sapiens» круг, замкнутый эволюцией, подчиненный рациональной но жестокой борьбе за выживание, порвался. Инстинкты, миллионы лет довлевшие над нашими предками, медленно, незаметно начали терять свои позиции, уступая место иным побудительным мотивам к действию.

Инстинкты не исчезли вовсе, но пластично трансформировались в чувства, их подчинила себе деятельность высших нейросетей, обуздывая, либо обостряя, развивая или уничтожая… и сейчас на пустынном участке виртуального мира рыдающая душа Элизабет доказывала: нет разницы из каких материалов создан нейроноситель, важно, что он в корне отличается от бездушных, вычислительных систем, которые мы привычно обозначаем термином компьютер.

Если бы система «Синапса» была реализована на базе стандартных процессоров, то сознание Бет никогда бы не очнулось, не стало бы мучительно искать своего места в окружающих реальностях, не рванулось бы сжигая драгоценное маневровое топливо, на помощь Антону, — она просто не смогла бы сопереживать, равнодушно взирая на суетящихся внизу людей.

Антон сумел угадать эту разницу, он интуитивно оценивал душу, не доверяя визуальному облику, и вышло так, что теперь настала его черед для спонтанных, порывистых действий: Извалов ринулся спасать ее, подвергая себя смертельному риску.

Он любил Элизабет, и этого было достаточно.

Трагизм ситуации заключался в том, что Антон не представлял, с чем ему придется столкнуться. Она же понимала это в полной мере, потому и не просила для себя ничего, кроме трех недель самозабвенного счастья.

Там, куда он ушел, разыгрывалась смертельная карта совмещенных технологий, и насильственный синтез двух систем порождал холодные, абстрагированный от чувств рассудки.

Она обладала всей полнотой информации, чтобы понять, — ему не выжить среди опрометчиво созданных сверхинтеллектов, сделавших свои первые расчетливые шаги по длинной лестнице саморазвития.

Бет уже не плакала, — она сидела, в оцепенении глядя на короткие строки его письма, и в ее душе постепенно крепло иное чувство, — оттолкнувшись от безысходности, мысль, словно опытный акробат нашла новую точку опоры, прихотливо извернулась и пластично скользнула дальше, в удивительном неповторимом танце, где холодная логика поднималась до невиданных высот, поддерживаемая страстным порывом горячей любви.

…

Высоко над Землей искусственный спутник «Синапс-286» плавно повернул параболические антенны, и вниз устремились короткие импульсы направленной передачи данных.

Она подписала информационный пакет данных именем Антона, и замерла в ожидании ответного хода.

…

Генерал Решетов проснулся от раннего неурочного звонка.

Вызывали в штаб.

Прочитав полученное сообщение, он некоторое время недоуменно смотрел на дисплей спецкоммуникатора, потом, кряхтя, встал, и пошел умыться, чтобы выгнать сонную одурь пригоршней холодной воды.

Судя по тексту вызова, выходной у него накрылся.

…

В небе над Атлантикой пассажирский авиалайнер начал постепенно снижать высоту, готовясь к посадке в международном аэропорту имени Джона Кеннеди. В одном из кресел, полуприкрыв глаза сидел Антон Извалов. Он выглядел усталым, но спокойным. Во внутреннем кармане его пальто, среди прочих документов находилась электронная карта трехнедельной туристической визы, но в зале ожидания аэропорта его встречали вовсе не представители тур-оператора. Он шел ва-банк, сознательно ломая линию своей судьбы, не пожелав безропотно подчиниться фатализму иллюзорного трехнедельного счастья.

Он уже видел, как быстро сгорают падучие звезды…

…

В России, неподалеку от Санкт-Петербурга, над притихшим лесом в звонкой утренней тишине зародился звук вертолетных лопастей, а вскоре показалась и сама машина, стремительно скользящая над кронами деревьев.

Генерал Решетов смотрел в окошко иллюминатора на проплывающие внизу покосившиеся дома забытой богом и людьми деревушки, продолжая напряженно размышлять над текстом полученного электронного письма. Он был знаком с Изваловым лишь заочно, и теперь пытался представить, как поведет себя программист-отшельник при личной встрече?

Ну дает Антон Петрович… — мысленно усмехнулся он, вспомнив обстановку нервозного напряжения, царящую в оперативном штабе ВКС. — Почему же ты так бесхитростно играешь, — бросил на стол три козырных туза из одной колоды и сидишь, ждешь, — банк тебе отдадут или голову снесут от греха?

С точки зрения генерала Решетова такой способ общения с работодателями после нескольких лет успешного сотрудничества, выглядел как минимум странно. Информация, содержащаяся в скупых строках электронного письма била одновременно по многим «болевым точкам», и если бы он лично не проверял Извалова, перед тем как поручить работу по созданию Полигона, дождался бы сейчас Антон Петрович группы захвата на свою голову.

Вертолет начал садиться на лужайку перед домом, и Решетов встал, жестом остановив двух офицеров спецподразделения.

— Сам. — Произнес он, понимая, что государственные тайны, о которых недвусмысленно упоминалось в письме, не любят посторонних ушей.

Что же ты от нас хочешь Антон Петрович? — Продолжал размышлять он, спускаясь по короткой металлической лесенке. — Даже встретить не вышел. Не вежливо…

Поднявшись на крыльцо, Решетов толкнул дверь, но та оказалась заперта.

Вот это номер…

Он обернулся, жестом вызывая поддержку.

Спецы отработали в течение пяти минут.

— Все чисто Сергей Эдуардович. — Доложил капитан Каховский. — Дома никого нет. Компьютерные терминалы работают, но никаких сообщений с них не отправлялось. Последний сеанс виртуальной связи с Полигоном происходил двенадцать часов назад.

— Хорошо, посмотрите окрестности.

Он вошел в дом.

В рабочем кабинете Извалова действительно работал основной терминал домашней компьютерной сети. Пытаясь понять смысл происходящих событий Решетов сел в кресло. Зачем Антон отправил письмо с требованием личной встречи и исчез? Какая логика могла присутствовать в таком действии? Неужели мы прокололось с проверкой, не смогли распознать скрытой червоточины, и Извалов оказался способен на рискованный шантаж? — Удрученно размышлял генерал, глядя, как в глубинах стереомонитора медленно вращается причудливая заставка «хранителя экрана».

В кабинете, где на протяжении нескольких лет создавалась виртуальная реальность Полигона, сейчас висела вязкая, осязаемая тишина, и тем неожиданнее прозвучал в ней незнакомый женский голос:

— Это я отправила вам письмо, Сергей Эдуардович.

Решетов мгновенно обернулся, но кабинет был пуст.

Что за наваждение?

Он резко встал и только тут заметил, что экран основного терминала просветлел, показывая фрагмент виртуального Полигона, где у замшелого валуна, под сенью косо нависающей скалы стояла молодая женщина.

— Это я отправила письмо, от имени Антона. — Повторила она.

Голос, заставивший генерала машинально обернуться к входу, на самом деле исходил из скрытых динамиков аудиосистемы.

— Кто вы? — Сухо осведомился генерал, понимая, что вопрос звучит риторически, — за фантомным обликом мог скрываться кто угодно, хоть сам Извалов.

— Меня зовут Элизабет.

— Мне это имя ничего не говорит. Где Антон? — Резко осведомился Решетов, напряженно глядя в контрастные глубины стереоэкрана.

Нет, его совершенно не убеждал детально прорисованный образ.

— Я не могу определить точного местонахождения Антона в данный момент времени. — Раздался достаточно странно сформулированный ответ. — Но я абсолютно уверена, что ему грозит реальная опасность.