Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский

жаркого поцелуя Зиновии — нам, римским легионерам, запрещено жениться до отставки, у нас могут быть только…э-э… временные подруги.

Гречанка обиженно отстраняется от меня:

— Ты совсем не скучал по мне, Марк?! А как же твои заверения в вечной любви? А кто обещал привезти мне золотые серьги из Иерусалима?

— Зиновия, веди себя прилично, не позорь меня перед друзьями.

— Друзьями…? — гречанка презрительно окидывает взглядом двух смущенных апостолов в потертых, пропотевших хитонах — С каких это пор ты стал водиться с нищими иудеями?

А вот это она уже зря. Такого хамского отношения я никому не прощаю, и тем более шлюхам:

— Опомнись, Зиновия, как смеешь ты, женщина, так говорить о моих друзьях?! Ты мне кто? Даже не конкубина! Золота от меня хочешь? Ты и так им увешена с ног до головы, скоро уже согнешься до земли под его весом!

— Но, Марк…?

Женщина растерянно смотрит на меня, не понимая причины произошедших во мне резких перемен. Любовник, еще недавно пылающий страстью и исполняющий все ее прихоти, вдруг охладел к ней и отчитывает теперь при всех как служанку или рабыню.

— Уходи Зиновия! — сурово сдвигаю я брови — Между нами все кончено. Найди кого-нибудь другого, кто будет бегать за тобой и скупать в лавках золото, чтобы добиться твоего расположения.

Гней с довольной ухмылкой добавляет:

— Ничего, в Кесарии есть, кому серебра ей в подол насыпать. Купец Ксаний не оставит ее своим вниманием.

— Да, как ты смеешь, урод!

— А где ты видишь урода, Зиновия?

Разъяренная Зиновия разворачивается к Гнею и вдруг удивленно открывает рот, увидев, на месте страшного шрама на его щеке совершенно гладкую кожу. Заметно, что ей очень хочется расспросить легионера о его чудесном исцелении, но женская гордость и злость пересиливает в ней любопытство.

— Что, Зиновия, никак перестало действовать твое чародейство?! — продолжает Гней — зря только деньги потратила, все твои привороты слетели с Марка, как шелуха с лука, когда Мессия коснулся его. Видишь, какая у нас теперь защита? С нами истинный Бог! И он не допустит, чтобы какая-то стерва превратила отважного римского воина в глупого осла.

Друг гордо показывает гречанке на Скрижаль, а потом на свой крестик. Солдаты, до этого внимательно прислушивавшиеся к нашему разговору, но не вмешивавшиеся, начинают тоже ехидно подсмеиваться над растерянной Зиновией.

— Бросил тебя Марк? Жди, красотка, сегодня я к тебе приду!

— Спеси-то в тебе теперь поубавится, Зеновия!

— Нашему дупликарию Марку теперь по чину лучшие гетеры Кесарии, а не обычные шлюхи.

— Точно! А ты иди ублажай своего старого, жирного Ксания!

Разъяренная фурия, гордо задрав подбородок, удаляется, звеня на ходу всеми своими золотыми браслетами, монисто и серьгами. Совесть моя отныне спокойна — такая деловая дамочка точно не пропадет. Матфей с Иаковом переглядываются и смущенно спрашивают.

— Примас, как же так…? Разве Мессия не учил нас не прелюбодействовать, разве можно нарушать его заповедь?

— Нельзя — виновато вздыхаю я — но как здоровому мужчине прожить без женской ласки целых двадцать лет? Оттого легионеры и вынуждены пользоваться борделями и услугами таких вот «магдалин». Здесь они правда на греческий манер порнами называются.

— А если солдату все же жениться на скромной, порядочной девушке?

— Беда в том, что римские легионеры не могут по-настоящему узаконить свой брак до окончания службы. Так многие и живут в грехе с любимой женщиной, хотя имеют от нее детей и ведут общее хозяйство. Да, они могут признать свою женщину конкубиной, но ведь по закону она всего лишь временная жена. Дети от ее не имеют никаких прав и даже римскими гражданами не признаются.

— У вас в Риме очень странные законы… — качает головой Иаков.

— Мне тоже они не нравятся. Но выхода пока нет. Если мы с вами начнем самовольно проводить обряды бракосочетания для семей легионеров, они тоже не будут иметь никакой законной силы. Мало того, этим мы нарушим римские установления, и префект будет обязан нас строго наказать. Единственное, что могу точно пообещать вам — я обязательно поговорю об этом с императором, когда попаду к нему в Риме на прием.

— Но эта распутная женщина… — морщится Матфей — она такая наглая.

— Иешуа всем дает шанс раскаяться. Помнишь Марию Магдалину? А слова Мессии: Не суди, да не судим будешь…?

* * *

— …Слушай, Марк, некоторые парни до сих пор отказываются верить, что ты сам бросил Зеновию! — Дион щедро подливает всем нам вино из большого глиняного кувшина, потом отрезает себе кинжалом добрый кусок мяса от тушки жареного на вертеле барашка.

— Ну, так бейся с ними об заклад — точно не прогадаешь!

Мы сидим большой компанией в таверне на самом берегу моря, неподалеку от гавани. Хозяин таверны, куда мы, как выяснилось, часто заходим, бывая в увольнении — пожилой грек со звучным именем Патрокл. Он и сам бывший легионер нашего 6-го Железного, так что этот ветеран прекрасно знает, чем можно порадовать парней, только что вернувшихся из командировки в «горячую точку».

Я проставляюсь друзьям из своего контуберния за повышение по службе и награждение, так что «поляна» сегодня накрыта полностью за мой счет. Цены здесь не очень высокие по сравнению с теми заведениями, что расположены рядом с форумом, а вот кормят тут отменно. Моя щедрость парней не удивляет. Никто не завидует, не затаил недовольства. Иногда перстень Соломона «просыпается», и тогда я вижу ауры легионеров. Свет Христа облагородил души солдат, омыл их…

Здесь же в таверне мы встретили знакомых ребят из центурии Фламия и, разумеется, тоже позвали их за свой стол. Даже за несколько столов, поскольку нам их пришлось сдвинуть, чтобы все мы свободно расселись.

Зато какие-то подозрительные личности, тихо сидевшие до этого в углу, моментально испарились, едва завидев нас на пороге заведения. С легионерами в Кесарии никто из местных не связывается, особенно бандитская шушера. Предпочитают обходить нас стороной. Пока парни перебивая друг друга, рассказывают изумленному Патроклу о всех наших приключениях в Иерусалиме и по дороге в Кесарию, я просто расслабляюсь, наслаждаясь вкусной едой, теплым майским вечером и свежим морским