Сбой реальности - Юрий Иванович

Кухня оказалась полна приятных, а самое главное, съедобных сюрпризов. И находились все они точно в таких же герметически закрытых кастрюльках. В них Хотрис отыскал и невероятное количество специй, и различные крупы, и массу солений. А уж как он обрадовался сладким джемам, повидлам, странно сгустившемуся молоку. Но больше всего его поразили кастрюли с вполне съедобным, божественно тающим во рту мясом, тефтелями, блинчиками и даже плавающими в томатном соусе куриными окороками.

Хорошо еще, что сработало внутреннее торможение и юноша не принялся вскрывать все банки подряд, а стал присматриваться к надписям и выкатывать на пол в ряды одинаковые кастрюльки. Но даже с различными надписями он не вскрыл все и не смог оценить всего найденного разнообразия. Только и осознавал, что здесь можно жить тысячелетиями и не познать голода. Тем более с некоторой обидой припоминались безумная охота на поросят, их убиение и животное поглощение сырого мяса. И это буквально в нескольких шагах от такого умопомрачительного изобилия!

Стало понятно, что продукты тут все вполне пригодные и уж ни в коем случае не отравлены. Потому что удержаться было никак нельзя: лезущие в нос ароматы забивали попутно любую осторожность, и руки действовали словно сами по себе, угощая своего носителя все новыми разнообразными деликатесами.

Но и конец пиршества все-таки настал. Так захотелось спать, что юноша еле добрался до комнаты с неким подобием душевых и оборудованием для личной гигиены. Затем, проверяя по пути свечи, расставленные в безопасных в пожарном плане местах, он отправился в хозяйственное отделение кухни. Там тоже установил десяток свечей, уже поняв, что каждая из них будет гореть не менее трех часов, по примерному внутреннему времени. Он собирался зажечь новые, как только сознание подскажет, что освещение стало уменьшаться или колебаться. Думал, что и два часа ему хватит для восстановления сил. Тем более что трут и кремень, вместе с родным огарком свечи, постоянно находились в кармане штанов.

Затем тщательно расстелил прямо поверх комода вполне сносно сохранившиеся не то узкие простыни, не то полотенца, употребив для этого дела чуть ли не два тюка. А чего жалеть? Все равно терять уже нечего! А на поиск подходящей спальни сил уже не оставалось.

И провалился в сон. Наглухо. Словно ослеп.

А когда проснулся, то и в самом деле подумал, что ослеп. Вокруг него царила полная темень. Ни одна свеча не горела, а значит, он проспал гораздо больше, чем три часа. Укоряя себя за такое бессилие и одновременно убеждая, что ничего страшного не случилось, попытался соскочить с комода. Да так и рухнул всем телом, когда совершенно непослушные ноги подломились, словно тряпичные.

«Ай! Я ведь еще перед сном собирался вскипятить воды и промыть раны! – Вот это уже действительно был грубейший просчет и недозволительная расхлябанность. – И даже перевязку не поменял!»

Ругая себя последними словами и поддавшись панике, Хотрис по памяти прополз до возможного выхода и только там, рассмотрев чуть отличное от полной темноты пятно, немного успокоился и взял себя в руки. И действительно, следовало всего лишь опять добыть огонь, зажечь свечи, а потом детально заняться своими ранами. Тем более что ноги при движении опять стали обретать чувствительность, а значит, ничего не потеряно. Ко всему прочему, раз в замке имеется кухня, то обязательно имеется и нечто вроде госпиталя или лазарета. Освещение есть, свечей и продуктов – неисчислимое количество, значит, можно поискать и лекарства. Жизнь прекрасна! Надо только не поддаваться лености, а интенсивно брать от этой жизни все ценное, полезное и питательное.

На этот раз благодаря предыдущему опыту свечу удалось зажечь уже всего лишь через четверть часа. А потом началось почти что факельное шествие по первому, вернее, даже цокольному этажу. Ноги разработались, и, пока вода в кастрюле закипала на небольшом костре, Хотрис везде, где только мог, расставил свечи. Попутно заглянул и в те помещения, которые находились симметрично данной кухне, под основаниями других лестниц.

Как он и предполагал, два из них оказались если уж не прачечными, то отдаленно на них похожими. Огромные поблескивающие комоды с большими круглыми окнами в центре никак не походили на корыто прачки, но именно из них, там, где окна были приоткрыты, густым ковром выползала плесень. Та самая, от которой и шел неприятный запах. Хозяйственные помещения, примыкающие к обеим «прачечным», оказались заставлены массой гладильных столов, уж эти приспособления для глажки сразу поддавались точной идентификации. Также там стояло и много корзин, столиков на колесах со стопками того, что когда-то именовалось одеждой, полотенцами и простынями. Сейчас это все частично было покрыто слоем плесени, а частично превратилось в расползающийся под пальцами прах.

Вторую кухню посланник осмотрел бегло, с рядовой деловитостью и со вздохом удовлетворения. Теперь в замке можно было принимать гостей чуть ли не ежедневно. Разве что зашел во второй хозяйственный блок, удостоверился в огромном количестве свечей и осмотрел там, насколько сохранились тряпичные полотенца. К сожалению, сырость там похозяйничала гораздо больше: ни сами полотенца, ни поварская одежда не годились для импровизированных бинтов. Зато бесцеремонно, спешно вскрывая все комоды подряд, он наткнулся на такой шкаф, который пришлось решительно взламывать топором. Иначе он не поддавался. Зато внутри оказались довольно интересные бутыли, в которых плескались жидкости с разной вместимостью алкоголя. Вино в своей жизни Хотрис успел попробовать и даже пару раз оказался под порядочным хмельком; несколько раз доводилось попробовать и крепкую водку, которую продавали в лавках, принадлежащих только магам или императору. Но сейчас радость пришла совсем по иному поводу: ведь доподлинно известно, что вино, а водка еще лучше, используется при промывке ран и частичной дезинфекции. В данном случае, с учетом распухших ног, такая находка показалась как нельзя кстати.

Мало того, посланник припомнил, что в своем хозяйственном блоке, где он последний раз спал, до подобных шкафов он так и не добрался. Но на всякий случай прихватил пяток бутылок уже найденных.

Вода к тому времени закипела, и, поставив на угли сковородку с мелко нарезанной свининой (пропадать охотничьим трофеям тоже не стоило!), юноша приступил к самолечению. Осмотр ран его весьма обеспокоил. Царапины теперь раскрылись еще больше, набухли, на краях разрывов появилась неприятная зеленоватая бахрома. Боли не было, в месте повреждения кожа оставалась совсем бесчувственной. Благодаря чему удалось без негативных болезненных ощущений хорошенько промыть рану неким подобием водки. Опасная зелень отмылась при этом полностью, но все равно состояние раны продолжало сильно тревожить. На руке у юноши был пустячный порез, так он на соприкосновение с прозрачным алкоголем сразу отреагировал: стало печь, щипать и дергать невероятно. Тогда как огромные раны на ногах не реагировали на водку совершенно. После небольшого раздумья пришла идея наложить на рану влажный компресс, пропитанный алкоголем, и неплотно замотать подходящими тряпками. Это сравнительно подействовало. Уже приступив к поглощению поджаренного мяса, Хотрис почувствовал, как от места ран стало струиться тепло, онемение прошло окончательно, а чуть позже раны стало даже пощипывать. То есть дезинфекция стала приносить свои ощутимые плоды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});