Академия. Классическая трилогия - Айзек Азимов

— Это мне известно, Мис. Повторение — напрасная трата времени.

— Повторение! — рявкнул Мис. — Понимал бы чего! То, что я тебе собираюсь сообщить, в отчетах отсутствует.

— Что вы имеете в виду? Как это — отсутствует в отчетах? — возмутился Индбур. — Как это может быть, чтобы…

— Черт побери! Дашь ты мне сказать? Перестань цепляться к словам, или я сейчас действительно уйду к чертовой матери, а ты сам разбирайся! Запомни, ты, извиняюсь за выражение, дурак набитый, Академия-то выкарабкается, потому что должна выкарабкаться, а вот с тобой что будет, если я уйду? Прикинул?

Швырнув на пол шляпу с такой силой, что от нее во все стороны полетела пыль, он резво взбежал по ступенькам на возвышение, где стоял письменный стол, и, раздраженно отбросив в сторону бумаги, уселся на его угол.

Индбур в панике соображал, что лучше — вызвать охрану или воспользоваться вмонтированными в стол бластерами. Однако неумолимый взгляд Миса заставил его смириться и сделать хорошую мину при плохой игре.

— Доктор Мис, — начал было мэр, пытаясь изо всех сил оставаться в рамках этикета, — вы должны…

— Заткнись, — яростно потребовал Мис. — И слушай! Тут у тебя дерьмо, а не мои отчеты, так что можешь спокойненько выкинуть их ко всем чертям. Я отлично знаю, что любой мой отчет, прежде чем попасть к тебе, прочитают двадцать законченных ослов, а после тебя — еще столько же. И черт бы с вами, если тебе на все плевать и ты не понимаешь, что иногда нужно держать язык за зубами. Только сейчас я тебе сообщу нечто совершенно конфиденциальное. Настолько конфиденциальное, что даже мои парни не имеют об этом представления. Они, конечно, упорно трудились — но каждый из них работал над своей конкретной проблемой. А уж обдумывал и анализировал данные я один. Индбур, ты имеешь понятие о том, что такое Склеп?

Индбур беспомощно кивнул, а Мис продолжал, явно довольный собой:

— Молодец, далеко пойдешь, только я тебе все-таки напомню. Знает он! Да я тебя насквозь вижу, мошенник ты жалкий, извиняюсь за выражение! A ну, убери руку от кнопки! Да хоть пятьсот своих холуев позови, хоть в тюрьме меня сгнои, хоть четвертуй, я знаю отлично: ты боишься того, что я знаю. Селдоновского кризиса боишься! И учти, прежде чем ты кнопочку нажмешь, я твою глупую башку об стол размозжу! Хватит, надоело. И ты, и папаша твой — разбойник, извинялось за выражение, и дед — пират вонючий, попили кровушки из Академии.

— Это измена! — вякнул Индбур.

— Ой-ой-ой, напугал! — каркнул Мис. — Только деваться-то тебе некуда. Сиди и слушай. Значит, так. Склеп — это хитрая штуковина, которую Гэри Селдон царство ему небесное, установил тут для того, чтобы помочь нам в самые тяжелые дни. Во время каждого из кризисов в Склепе появлялся образ Селдона, чтобы объяснить нам, что происходит. Четыре кризиса миновало — четыре раза он появлялся. Впервые он появился на пике первого кризиса, второй раз — после успешного завершения второго… Оба раза в Склепе находились наши предки — они видели и слышали Селдона. Во время третьего и четвертого кризисов в Склеп никто не удосужился заглянуть — решили, наверное, что в этом нет необходимости. Так вот, мои последние исследования, сообщений о которых нет в отчетах, неопровержимо доказали, что он в Склепе появлялся, и именно в то самое время. Усек?

Не дожидаясь ответа, он бросил на стол погасшую, замусоленную сигару и достал из кармана новую. Яростно пуская клубы дыма, он продолжал:

— Официальной целью моих исследований была реставрация психоистории. Однако это не под силу никому — с этим за сто лет не справиться. Тем не менее кое в чем мы добились определенных успехов, что позволило мне основательно покопаться в Склепе. Полученные мной данные позволяют мне с высочайшей степенью вероятности сообщить дату следующего появления Гэри Селдона, а следовательно, я могу назвать тебе абсолютно точно день, когда пятый Селдоновский кризис разразится, извиняюсь за выражение, во всей красе.

— К-когда? — испуганно выдохнул Индбур.

— Через четыре месяца, — беспечно сообщил, стряхнув пепел на стол, Мис. И столь же беспечно уточнил: — Через четыре месяца без двух дней.

— Через четыре месяца? — воскликнул Индбур с несвойственной для него горячностью. — Это невозможно!

— Невозможно, говоришь? Ну-ну…

— Через четыре месяца… Да вы понимаете, что это значит? Если кризис достигнет размаха через четыре месяца, значит, он развивается уже как минимум несколько лет!

— И что? Ты знаешь закон природы, который бы утверждал, что исторические процессы обязаны совершаться от рассвета до заката?

— Но ведь нет же ничего такого… Нам никто не угрожает! — возразил Индбур, нервно потирая руки. Наконец, дав волю своему раздражению, он крикнул: — Может быть, вы все-таки будете настолько любезны и слезете со стола, чтобы я привел в порядок бумаги? Я не могу думать в таком беспорядке!

Мис, искренне удивившись, слез со стола и отошел в сторону.

Индбур трясущимися руками восстановил порядок на столе, раскладывая по местам разбросанные листки бумаги. Он торопливо проговорил:

— Вы не имели никакого права врываться сюда подобным образом. Если вы закончили изложение вашей теории…

— Это не теория!

— А я говорю — теория! Когда вы представите ее в письменном виде, снабдив изложение соответствующими фактами и выкладками, она будет передана в Комиссию по Историческим Наукам. Там ее внимательно изучат, результаты анализа будут переданы мне, а затем, конечно, будут приняты соответствующие меры. Пока же я не вижу никакого смысла в продолжении беседы. Ах, вот он где!

Он держал в руке лист полупрозрачной серебристой бумаги. Помахав им, он сообщил нахмурившемуся психологу:

— Вот краткий отчет по иностранным делам, который я лично составляю каждую неделю. Так вот. Что тут у нас: мы завершили переговоры по подготовке торгового соглашения с Морезом, продолжили переговоры на эту же тему с Лайонессом, отправили делегацию на празднование юбилея в Бонд, получили жалобу с Калгана и собираемся ее рассмотреть, выразили протест по поводу нарушения торговой конвенции в Асперте, и они обещали его рассмотреть, и так даже, и так даже…

Пробежав глазами лист до конца, мэр положил его в нужную папку, щелкнул скоросшивателем и поглядел на Миса ясными глазами.

— Повторяю, Мис, я не нахожу ничего такого, что говорило бы о нарушении мира и спокойствия…

И надо же — именно в это мгновение распахнулась дверь кабинета, и вошел не кто-нибудь, а личный секретарь мэра — в повседневном костюме!

Индбур, онемев от изумления, привстал. Чувство реальности покидало его с каждой минутой. Вторжение Миса, пропахший его дешевыми сигарами кабинет — это бы еще ничего, но секретарь, вошедший без доклада, без разрешения — это уже слишком!

Секретарь смиренно преклонил колено и склонил голову.

— Ну?! — рявкнул Индбур.

Секретарь, не отрывая взгляда от пола, пробормотал:

— Ваше Сиятельство, капитан Хэн Притчер, нарушив наш приказ, отправился вместо Хейвена на Калган. Он возвратился оттуда и во исполнение вашего приказа за номером Х20-513 помещен в тюрьму и ожидает наказания. Сопровождавшие его лица арестованы. Полный отчет составлен.

Индбур, вне себя от ярости, гаркнул:

— Отчет получен. Ну?!!

— Ваше Сиятельство, капитан Притчер вскользь упомянул при допросе об опасных намерениях нового диктатора Калгана. Возможность официального заслушивания ему не была предоставлена в соответствии с вашим приказом за номером Х20-651, но его сообщение было записано, и составлен полный отчет.

— Он получен! — завопил Индбур. — Ну?!!!

— Ваше Сиятельство, пятнадцать минут назад получено экстренное сообщение с Салиннианской границы. Калганские корабли вероломно вторглись на территорию Академии. Корабли вооружены. Произошло военное столкновение.

Секретарь склонился еще ниже к полу. Индбур окаменел. Мис приосанился, подошел к секретарю, потрепал его по плечу и сказал:

— Вот что, дружище, ты бы лучше пошел да сказал бы, где следует, чтобы капитана Притчера отпустили и прислали сюда. Ну, чего стоишь, давай пулей!

Секретарь попятился к двери. Когда она захлопнулась за ним, Мис обернулся к мэру.

— Поторопись, Индбур! Четыре месяца у тебя, понял?

Индбур не шевелился. Только указательный палец правой руки с бешеной скоростью выписывал на безукоризненно гладкой поверхности стола невидимые треугольники.

Глава шестнадцатая

Конференция

Когда двадцать семь Независимых Торговых миров, дотоле объединенных единственным чувством — нелюбовью к своей исторической прародине — Академии, решили созвать всеобщую конференцию, возникла масса непредвиденных сложностей. Основной их причиной было то, что каждый из миров просто-таки распирало чувство национального самосознания, которое, естественно, было обратно пропорционально их размерам. Пришлось преодолеть полосу долгих предварительных переговоров, чтобы удовлетворить все мелочные претензии наиболее упорствующих сторон.