Жестокая любовь государя - Евгений Сухов

Более всего он думал об укреплении трона — королева оказалась бесплодна. Сигизмунд ходатайствовал перед папой римским о расторжении брака, но глава католической церкви твердо стоял на нерушимости семейных уз. Сигизмунд-Август не был монахом, к нему в покои приводили дородных матрон, и графини и баронессы несли от пылкого возлюбленного выводки малышей, которых называли не иначе как Сигизмунд. Это имя оставалось самым распространенным среди детей аристократии, пока наконец Сигизмунд-Август не одряхлел совсем.

Король не оставлял без внимания ни одного своего отпрыска и одаривал бывших возлюбленных не только светскими любезностями, но и щедрыми подношениями, а самой красивой из них, Розине, преподнес замок.

Он с радостью усыновил бы всех своих незаконнорожденных отпрысков, но в лице церкви видел непреодолимое препятствие: духовные пастыри и без того косо посматривали на его бесконечные связи.

А трон между тем оставался шатким, и любая случайность могла прервать некогда сильный род Ягеллонов.

Король пристально присматривался к своему восточному соседу, аппетит которого разрастался с каждым годом и огромная утроба, казалось, могла вместить в себя не только соседнюю Ливонию — жадный рот способен был проглотить и всю Европу, не поперхнувшись ни Польшей, ни Швецией.

Сигизмунд многого ожидал от сватовства русского царя: поначалу нужно вернуть Смоленск, а дальше… Но пока следовало набить цену.

Польский король Сигизмунд Второй Август внимательно наблюдал за тем, как окольничий Сукин в смущении пересек зал. На простоватое полное лицо спадали слипшиеся волосы: король продержал посла в приемной, и Федор Сукин изрядно пропотел и раскраснелся. Даже любезная улыбка окольничего не могла скрыть неудовольствия. Сигизмунд с усмешкой подумал, как Федор Иванович будет описывать царю Ивану первую встречу. Наверняка расскажет о том, что король посмел продержать его в приемной четыре часа, не уважил ни вином, ни пивом, а на челобитие только слегка мотнул головой и еще заставил стоять перед королевским троном, как своего холопа.

Сигизмунд-Август уже встречался с Федором Сукиным. Первая встреча состоялась пятнадцать лет назад, когда он появился при дворе Сигизмунда Старого. Восьмидесятилетний польский король терпеливо выслушал русского посла, который передал желание Ивана Васильевича породниться с домом Ягеллонов. Сигизмунд вел себя как добрый хозяин и сильный господин: он настолько могуществен, что позволил себе сойти с трона и пожать окольничему руку, потом усадил его рядом с собой и сказал:

— Род Ягеллонов силен! Представители нашей фамилии правят в королевствах Чехии, Венгрии, в Великом княжестве Литовском.

Окольничий Сукин неловко чувствовал себя, сидя между молодым Сигизмундом и Старым. Он ежился, вертелся, и была бы его воля, то разговаривал бы с королем не менее чем на расстоянии нескольких саженей.

Старый Сигизмунд видел, что от королевской любезности окольничему становится не по себе, и своим величием он действовал словно огненным жаром, сжигая Федора Сукина, как легкокрылого мотылька. Что королю Польши неокрепшая Русь, когда он сумел добиться присяги на верность у прусского герцога! От брака нужно ждать или мира, или войны, чтобы еще больше укрепить собственное могущество. От замужества своей дочери с русским царем король ничего не выигрывал.

— Я не могу не считаться с родственниками, а они вряд ли захотят, чтобы я отдал свою дочь замуж за русского князя, — был ответ Сигизмунда.

Сейчас Сигизмунд Второй повстречался с Федором еще раз. Окольничий не изменился, только в глазах засела какая-то хитринка — долгое пребывание в Посольском приказе не прошло для него бесследно.

— Король Польский Сигизмунд Второй! Бьет тебе челом царь-государь всея Руси Иван Четвертый Васильевич Второй.

— И я ему кланяюсь. Что нового при дворе русского государя?

Про московские дела Сигизмунд-Август знал не меньше, чем сам окольничий, однако этого вопроса требовал этикет. Он ведал, что царь Иван после смерти Анастасии совсем позабыл о приличии, развратничая с челядью и боярышнями, а на пиру отравил князя Оболенского, который трижды возглавлял посольство в Польшу.

Король знал и о самой последней новости: при дворе московского царя появился черкесский князь Темрюк, и царь Иван всерьез увлекся его дочерью.

Посол приблизился на шаг и не почувствовал огня, который некогда исходил от Сигизмунда Старого. Нынешний король — это всего лишь тлеющие уголья огромного пожара, каким был покойный Сигизмунд Первый. Август мало что решал самостоятельно и больше оглядывался на панов, а уж они-то будут против замужества его сестры.

— Царь Иван Васильевич желает взять в жены твою младшую сестру Екатерину.

— А почему не старшую? — слепил удивленное лицо король. — После моей смерти она будет наследницей.

Окольничий Федор Сукин сделался серьезным.

— Наш царь-государь так богат, что не нуждается в других землях… А ежели он чего и просит, так совсем небольшого приданого… Ливонской земли!

Король Сигизмунд улыбнулся.

— Это хорошее приданое, оно достойно государя Ивана. Но мне надо посоветоваться с венгерским королевичем и моим зятем герцогом Брауншвейгским.

Это был мягкий отказ. Окольничий понял, что посольство придется свернуть и возвращаться в Москву. А жаль! Полячки на редкость красивы и куда более доступны, чем русские бабы. Вот когда пригодился бы кувшин с монетами, и Федор еще раз обругал въедливого таможенника.

Но голос его прозвучал достойно:

— Или ты не король, что желаешь слышать мнение своих холопов? Наш государь Иван Васильевич разрешения у своих бояр не спрашивал, когда жениться надумал.

Федор Сукин почувствовал, как дохнуло жаром — это разгорелись тлеющие уголья. Расплескал Сигизмунд Старый свою великую кровь по всей Европе, если и вспыхивала она, то вот таким небольшим костерком, на котором невозможно отогреть даже озябших рук.

— Мой поклон великому князю Ивану. Впрочем, приезжайте месяца через три. Возможно, я и соглашусь отдать замуж сестру.

Часть пятая

Кавказская княжна Сытный двор

Сытный двор напоминал потревоженный муравейник. Еще утром стольники важной поступью расхаживали по двору и величаво делали распоряжения многочисленным ключникам и дворовой челяди, заказывая к столу осетрины и баранины, черного смородинного квасу и домашнего пива. Они успевали пробовать брагу и заедали ее копченой гусятиной.

Ничто не предвещало беспокойства. Однако часа два назад безмятежность была нарушена, переполошились все: пришел Федька Басманов и навел страх на Сытный двор. Он прикрикнул на боярина и велел через час нести на стол кушанья душ на триста. Боярин Сытного двора Морозов Михаил Степанович посмел возразить любимцу государя, сказав, что не вычистили всех котлов, что всю ночь поливал дождь и дрова успели отсыреть насквозь, а еще не выщипаны гуси и не освежеваны зайцы; а тут, как назло, размыло ливнем дорогу и два раза опрокидывались кадки с водой.

Федька прикрикнул на Морозова, сказав, что государь ждать не будет, и ушел, сильно хлопнув пятерней по ляжке пробегающей мимо девки, крепко сжимавшей в руках горшок с квашеной капустой. У боярина от такой вести от страха едва не отнялся язык, к тому же он мучился поносом, который за последний час только усилился, и Морозов боялся, что государь призовет его в Большой дворец. Позора тогда не избежать!

А тут еще царь послал на Сытный двор две дюжины бояр, которым за хорошую службу велел выдать по ведру браги. Они заявились все разом, да не одни, а с челядью, которая озоровато поглядывала на снующих девок. Бояре оказались привередливыми: не хотели брать брагу с плесенью, пробовали ее на вкус — чтобы кисло не было и не смердело, оттого переполоху на Сытном дворе только прибавилось.

Морозов послал окольничего в Большой дворец, чтобы выведал, к чему такая спешка. Скоро тот вернулся и сказал, что в честь своего гостя князя Темрюка Иван Васильевич решил устроить пир, а потому нужно заготовить блюд не менее двух дюжин и удивить диковатого горца пряностями. К тому же приехал из Польши окольничий Сукин, да не один, а с целым выводком варшавских князей, а уж перед ними Иван Васильевич плошать не хотел.

Быстро раздули огонь под котлами, которые сразу же задышали едким дымом, окутав Сытный двор и Большой дворец. В тереме громко хлопнули ставни, это мастерицы береглись от чада. Скоро запахло сытным варевом. Стольники уже поставили отдельный стол для государя, дубовый трон, расставили столы для бояр, расстелили скатерти, разложили ложки и миски, в центре выставили тарелки для жаркого и теперь ждали, когда будут приготовлены пироги с грибами — одно из любимых лакомств государя. Иван Васильевич уважал маслята с луком, до которых поварихи Сытного двора были большими мастерицами.