Чукотский вестерн - Андрей Бондаренко

Применять для добычи кеты огнестрельное оружие Ник сразу же и категорически запретил: мало ли кто может услышать эту канонаду, стоит максимально соблюдать осторожность.

Из маек и рубашек тут же было изготовлено некоторое подобие бредня. Сизый не без успеха использовал своё умение грамотно обращаться с пращой. Ник метал в рыбин свой нож. Никоненко быстро соорудил вполне приличную острогу – из черенка совковой лопаты и острого гвоздя, найденного в кузове полуторки.

– Никит, – тронула его за плечо Зина. – А мы здесь не одни рыбалкой увлекаемся.

Ник посмотрел в указанном направлении: примерно в полукилометре от их временного лагеря, возле устья другого ручейка, неуклюже скакали два крупных медведя, тоже рыбачили.

Общими усилиями добыли порядка пятнадцати рыбин, весом от одного до трёх килограммов.

– Будем делать шашлыки! – решил за всех Банкин. – Меня в Астрахани научили. Правда, там их из осетрины делают, да, думаю, один бес, – должно и из кеты получиться.

Развели большой костёр, нажгли достаточное количество фиолетовых и бордовых углей, из береговых камней сложили что-то наподобие мангала, в ближайшем куруманнике нарубили с сотню подходящих прутьев, нанизали на них порционные куски кеты, целый час «мариновавшихся» в сгущенном молоке (за неимением лучшего), слегка разбавленном морской водицей.

В конечном итоге очень вкусно получилось, все ели и дружно Гешку нахваливали.

Лёха подошёл к спящему Обезьяну и поднёс шампур с ещё дымящейся рыбой к его физиономии.

Обезьян отчаянно задёргал длинным носом и открыл глаза.

Сизый был предельно вежлив, сообщив-предложив:

– Начальник, кушать подано. Отведайте рыбки, ваше обезьянье величество…

Проводник сонно потряс лохматой башкой, зажал в своём огромном кулаке шампур и, довольно урча, принялся за рыбу.

Покончив с шашлыком, Обезьян отбросил уже ненужный прутик в сторону, огляделся по сторонам и взревел как раненный в зад белый медведь:

– Уроды недоделанные! Выродки позорные! Я же велел: разбудить меня ежели что? А они и забыли. Рыбку ловят, мать вашу! Быстро все по машинам! Прилив идёт. Нам что в одну сторону до ручья проходимого – два часа, что в другую. Запросто потонуть можем…

Действительно, если раньше от машин до береговой линии было метров семьдесят, то сейчас волны прибоя плескались уже в непосредственной близости от колёс полуторок.

– Прилив идёт! – повторил Обезьян и рукой показал на бесконечную белую полосу, прочерченную кем-то высоко на скалах.

– Теперь понятно, откуда эта белая полоска взялась, – прокомментировал Ник, запрыгивая в кабину передовой машины. Спящую до сих пор беспробудным сном Айну Сизый с собой в кузов забрал, не было уже времени – вновь привязывать девушку к сиденью.

Все расселись по своим местам, дружно взревели моторы. Гнали вдоль берега что было мочи, только прибрежная галька из-под колёс летела в разные стороны. Прилив наступал, ехали уже по воде, которая поднималась всё выше, выше…

Уже в густых сумерках, на последнем издыхании, заехали в спасительный ручей, проехали ещё метров четыреста вверх по его руслу, остановились.

Обезьян смахнул пот со лба, перекрестился:

– Фу-у, успели. Минут на десять поздней тронулись бы, и всё – кранты деревушке…

– Эй, командир! – прилетел из темноты голос Банкина. – А четвёртой-то машины не видно. Может, случилось что?

Ник в сопровождении Обезьяна спустился вниз по ручью.

На море было неспокойно, штормило, никаких следов отставшей полуторки так и не обнаружили. Кричали, пока не сорвали голоса, но ответа так и не услышали.

– Надо утра дожидаться, когда уже полный отлив будет. Может, и найдём кого живого, – неуверенно предположил Обезьян.

– Кто в этой машине ехал? – спросил Ник у подошедшей Зины.

– Она пустой шла, без груза, – сообщила девушка, пряча глаза. – А в кабине шофёр был и сержант Никоненко с ним, чтобы водитель не скучал…

Ночь Ник коротал в кабине полуторки, в компании Обезьяна. Обоим не спалось.

– Дальше по этому ручью и двинем? – спросил Ник.

Через пару минут, с трудом подавив приступ зевоты, проводник пробурчал в ответ:

– Не, это не наш ручей. До нужного, который Холодный, ещё километров тридцать. Дождёмся отлива, поспим немного, тогда и поедем.

Утром осторожно, задним ходом, спустились по ручью к морю.

Ник прошёлся вдоль берега: нигде не было видно ни машины, ни людей.

Метров через сто в куче буро-зелёных водорослей обнаружил светло-зелёную пилотку.

Вывернул наизнанку: на серой подкладке было аккуратно вышито красными нитками – «Антип Никоненко»…

Остановились метрах в ста от места впадения Холодного ручья в море.

Обезьян, который всё ещё являлся «маршрутным начальником», рявкнул:

– Ну-ка, босота, в одну шеренгу построились! Живо у меня! Давай, давай! Пошевеливайтесь, уроды!

Все, включая Ника, построились.

– На «первый-второй» рассчитайсь!

– Первый!

– Второй!

– Первый!

– Второй…

Обезьян пояснил:

– Первые номера идут по этому берегу ручья, вторые – по противоположному. Вот мешки, каждый взял по одному, и – вперёд…

– А зачем мешки, начальник? – поинтересовался Сизый.

– Рыбу в них складывать будете, дурики, – хищно усмехнулся проводник.

Все рассредоточились по берегам ручья с мешками наготове.

Полуторка отъехала метров на триста, развернулась, разогналась на мелководье и, подняв тучу брызг, на большой скорости въехала в совсем неширокий ручей, полный кеты.

Испуганная рыба тут же начала выбрасываться на берег.

Шли бойцы по берегам ручья, восхищённо крутя головами и посмеиваясь, рыбу в мешки складывали.

– Вот, это рыбалка, никогда на такой не был! – поделился своими ощущениями Банкин…

К вечеру добрались до лагеря, где их встретили семеро чумазых чалдонов.

– Петр Петрович не у вас? – спросил Ник у старшего.

– Да он где-то с полгода тому назад у нас был в последний раз, или чуть меньше, – удивлённо моргая жиденькими ресницами, сообщил мужик. – А так про нас и не вспоминает никто. Сахар давно закончился, патроны. Уже три месяца на макаронах сидим, пряников только один мешок остался. Да и взрывчатки – всего-то недели на две.

– Ладно, разберёмся, – успокоил его Ник. – Банька-то у вас есть? Помыться бы – с дорожки.

– Есть у них банька, есть, – заверил бывалый Обезьян.

Заглянул Ник в помещение бани: печка с вмурованным котлом, рядом – открытая каменка, полок для парильщиков, разнокалиберные тазы, веники, явно связанные из веток карликовых берёз. В котле плескалась вода, печка была полна дров, между поленьями торчали обрывки газеты.

– Да тут не топлено совсем. Пока раскочегарим, пока нагреется – долгая история намечается, – засомневался Ник.

Обезьян его успокоил:

– Не гони волну, начальничек! Это у вас, на Большой Земле, баню часами топить надо, а у нас – пятнадцати минут достаточно будет. Видишь лист металла, что под камнями лежит? Что это такое – неизвестно, но нагревается докрасна почти сразу, а от него уже и камни. Пока паришься – и вода закипит.

Чиркнул спичкой о коробок, поднёс к газете, торчащей между поленьями. Огонь тут же весело разгорелся, через десять секунд печка начала радостно гудеть.

Печка гудела всё громче, металлический лист на глазах начал менять свой цвет: сперва заметно посветлел, потом стал розовым, красным, алым, бордовым…

Ник подошёл к Зине, осматривающей возле палатки свою рацию, лукаво подмигнул, кивнув головой в сторону баньки, мол, может, вдвоём сходим?

– С ума сошёл! – тут же покраснела девушка. – Что люди подумают? Мы же с тобой ещё не расписаны. Ничего, с мужиками сходишь. А мы с Аннушкой после всех, чтобы не так жарко было.

Попарились, в ручье искупались, снова попарились.

После бани перекусили от души свежепросольной кетовой икрой с галетами, крепкого чая напились от души.

– Разговор имеется, – подошёл к Нику Обезьян. – Давай, в сторонку отойдём, покалякаем о делах наших важных…

Глава двадцать шестая Момент истины

Ник поднялся с камушка и пошёл следом за проводником к Холодному ручью, напевающему без устали свои странные песенки.

– Ну что, начальник? Давай, как договаривались. Я своё обещание выполнил, до лагеря довёл, твоя очередь теперь – отдавай папку с моим «делом»…. Или обманул, не отдашь?

– Отдам, конечно, – усмехнулся Ник. – Только немного попозже.

Обезьян нахмурился и сплюнул в сторону:

– Вот ведь, всегда так с вами, ментонами, никогда всю правду не говорите, никогда своих обещаний до конца не выполняете.

– Не горячись, Леонид Григорьевич, – посоветовал Ник. – Ты сам рассуди: брошу я сейчас эту папку в костёр, и что? Куда ты пойдёшь – без денег, без документов?

– Куда надо, туда и пойду, всё равно выбора нет, – пробурчал сквозь зубы Обезьян.

Ник достал из кармана гимнастёрки сложенный вдвое лист бумаги, из брючного кармана – толстую пачку денег, улыбнулся: