Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

– Быстро они, – сказал Хмара, деликатно забрав у начальника мышь и составив пару запросов, использовав выпадающие меню, – какой процент просят? А, вижу… Так…

Он прошёлся ещё по разделам, выбирая разные варианты. Поняв суть работы системы, вернул мышь Алексею.

– Предлагаете использовать наработанный опыт? – Константин кивнул в сторону монитора.

– Не просто использовать, а построить на его основе учётную систему. Весь сбор первичных запросов вести через сеть, не абы как, конечно, а после соответствующей регистрации. Таким образом, мы избавимся от львиной доли бумажного труда, получим структурированный поток стандартных данных.

– Базу кто вести будет? – спросил Хмара.

– Наш департамент, кто же ещё? – широко улыбнулся Мишин.

Хмара кивнул, пряча в глазах улыбку. Контроль над такой системой, если, конечно, её удастся вскоре создать, давал контролирующему неявную, но весьма значительную власть. Перефразируя известное правило бюрократии, можно было сказать «без системы ты – букашка». Особенно для внешнеторговой деятельности.

– К трём жду план работ, – озадачил подчинённого Алексей, – а пока попробуем с этим, – он посмотрел на трёхкольцовую папку, – что-то полезное сделать. В конце концов, сегодня только первая встреча. Всё, иди работай.

Когда Хмара ушёл, Мишин стал быстро набрасывать на листе бумаге основные тезисы предстоящего разговора. Закончив, он посмотрел на плотно исписанный лист и совсем не по теме подумал, что заниматься этой Интернет-самодеятельностью не пришлось бы, имей область на своей территории в физическом виде базы данных системы госзакупок и таможни. Но, увы и ах, с недавних пор хоститься они стали на киевских серверах и теперь были так же недоступны, как обратная сторона Луны. «Такая вот незалежность», – подвёл итог прошлому Алексей, вкладывая файл с тезисами в папку, вместе с остальными материалами. До начала переговоров оставалось менее часа, а ехать предстояло через полгорода.

Советская делегация разместилась в небольшой, но уютной гостинице. Вернее, даже не гостинице, а компактном бизнес-центре. В двухэтажном здании современной постройки кроме номеров на втором этаже, наличествовал конференц-зал, блок офисных помещений и даже небольшой, но уютный ресторан в старогерманском стиле. Всё это коммерческое великолепие из красного кирпича окружал парк, с выложенными плиткой дорожками и автостоянкой вокруг шестиметрового в диаметре фонтана. Разумеется, о заборе со шлагбаумом и монументальной будочкой охранника устроители сего бизнес-уголка позаботились заранее, ещё при строительстве. Так что харьковским властям не пришлось придумывать ничего нового, передав конфискованное у одной из старомэрских структур здание под советское представительство. В доказательство особого статуса над крыльцом развевался красный флаг, а в караулке сидел самый настоящий энкаведешник, правда, без оружия и за тонированными стёклами. С улицы его знаменитую портупеею и фуражку с васильковым околышем было не разглядеть, да и разглядывать особо было некому. По согласованию сторон работу представительства решили пока не афишировать, высоко над зданием флаг не вывешивать и табличку на воротах не прикреплять. Внешнюю охрану объекта несли харьковские милиционеры, без затей заворачивающих любопытных подальше от закрытой для посторонних ног, глаз и ушей территории.

Харьковская делегация приехала на одном микроавтобусе фирмы «Тойота», уже существующей в этом мире, но даже не смеющей и мечтать о подобном транспортном великолепии. Такая же машина была выделена советской делегации для поездок по городу, для главы, товарища Вознесенского, был презентован добротный немецкий седан «БМВ-518». Не по причине неуважения к статусу гостя, а по здравому расчёту – седан, как и микроавтобус, был переоборудован под газовое топливо. Сжатый газ, в отличие от нефти для высокооктанового бензина, добывался на территории области и проблем с его поставками для транспортных нужд, не могло существовать ещё лет двадцать – дебит месторождения после переноса увеличился почти на шестьдесят процентов. В газовой компании сей факт научно объяснить пока затруднялись, но неожиданным подарком пользовались на всю катушку, подключая к сети уже выведенные из эксплуатации скважины.

– Прошу, – Михаил Щербинин широким жестом пригласил советскую делегацию в конференц-зал.

Хотя резиденция была уже официально передана советским властям, граждане пролетарского государства ещё не совсем освоились в его евроотделанных недрах. Поэтому участники переговоров до выхода начальства неторопливо фланировали перед открытыми дверьми конференц-зала, рассматривая дизайнерские изыски начала 21 века. Харьковчане, в большинстве своём впервые попавшее в это здание, так же не торопились. Они небольшими группами ходили по псевдомраморному полу, сидели на кожаных диванах и в основном старались незаметно рассмотреть своих советских коллег, расположившихся в западной части фойе, ближе к лестнице на второй этаж и переходу в закрытый пока ресторан.

Когда руководители обеих делегаций спустились вниз, после кратких предварительных переговоров, среди их подчинённых возникла небольшая заминка – никто не решался идти первым. Пришлось Михаилу взять инициативу в свои руки, пропустив вперёд Николая Алексеевича.

Алексей сел по правую руку от Щербинина, согласно расставленным на столе табличкам с фамилиями и должностями присутствующих. Напротив него разместился довольно молодой, лет тридцати на первый взгляд, как значилось на стоящей перед ним на дубовой столешнице табличке – «начальник отдела сводного планирования Госплана СССР Скворцов Евгений Моисеевич». Мишин успел просмотреть в остатках местного Интернета несколько статей о довоенном Госплане, но такого человека тогда в списках сотрудников не значилось. Даже должность называлась немного по-другому. Было ли это одним из изначальных отличий двух миров, таким же, как нежданно живой конструктор Т-34 Кошкин или извивы сталинской воли успели перетасовать кадровую колоду совправительства за те дни, что отделяли предков и потомков от времени неожиданной встречи друг с другом? О таких вопросах следовало подумать несколько позже, после работы. Пока делегации рассаживались и раскладывались, они всё так же исподволь оглядывали друг друга.

На фоне несколько простоватого внешне Вознесенского, выглядевшего типичным, увесисто рубленным пролетарием, чернявый визави Алексея нес в скулах и разрезе глаз вытянутого лица нечто южное, лёгкий знак знойных пустынь Ближнего Востока. Успев обменяться парой взглядов, Алексей заметил в его белёсых глазах отсверк солевых кристаллов Мёртвого моря, мгновенно пропадавший, впрочем, когда собеседник старался повнимательней вглядеться в зеркала советской души. «Тов'арищ, таки да» лениво подумал про себя Мишин, раскрывая папку о трёх кольцах. В переговорах такого уровня он участвовал впервые. Первоначальный мандраж успел пройти, и теперь внутри него растеклась спокойная пустота предвкушения настоящей работы.

– Начнём, товарищи, – Николай Вознесенский перехватил инициативу, а может быть это было заранее согласовано с Щербининым, сосредоточенно внимающего живому классику социалистической экономики, – происшедшее двадцать второго июня событие серьёзно повлияло на работу советской промышленности и сельского хозяйства. Потерян большой объём продукции, запланированный к выпуску на предприятиях Харьковской области, построенных напряжённым трудом советских людей за две пятилетки. Сотни заводов, работавших рамках единого народно-хозяйственного комплекса Советского Союза, лихорадит из-за потери смежников. Сотни тысяч тонн зерновых культур, выращенных в колхозах, не попадут на стол советских граждан, нарушена работа железной дороги, срывается исполнение международных обязательств Советского государства. В представленных вам материалах, подготовленных рабочей группой Госплана, приведен подробный перечень потерь, с разбивкой по отраслям и предприятиям. Советским правительством и лично товарищем Сталиным перед нашей делегацией поставлена задача как можно более полно компенсировать потери нашей страны на основе взаимовыгодного сотрудничества с вами, нашими гостями из другого мира.

По мере того, как он говорил, по лицам советских представителей периодически пробегала лёгкая дрожь. Чувствовалось, что подобное брание быка за рога так быстро не планировалось. «Вот за это его и расстреляли, – подумал Алексей, – прёт как танк, не сворачивая, даже когда ошибается. Сказал сразу, что в экономике Союза пробита огромная брешь, социалистический линкор накренился, а застрявшая в борту атомная подводная лодка пока не подаёт никаких сигналов о своём будущем – останется она с пострадавшими, заткнув дыру, или отвалит по-тихому, рискуя самостоятельно утонуть».