Повести исконных лет. Русь до Рюрика - Александр Пересвет

Что нам дает ПВЛ? — абсолютно недостоверную картину. У нас есть несколько реально существовавших русских правителей.

Святослав — про него много пишут в связи с русско-греческой войной 970–972 годов.

Игорь — которого упоминают греки дважды, но зато на уровне императорском свидетельства те; кроме того, по этим свидетельствам достоверно устанавливается связь отец — сын между Игорем и Святославом.

Ольга — ее принимал ромейский император Константин Багрянородный; но при том он упоминает Святослава, но не говорит уже об Игоре — очевидно, в связи с несуществованием последного уже в этом мире.

Следовательно, эта линия: Игорь — муж, Ольга — жена, Святослав — сын — вполне надежна и исторична. Но вехи ее бытия занимают лишь 940–972 годы.

Далее у нас есть достоверный Олег — фигурант «кембриджского документа» и договора с греками 911 года. Его вехи объективны: 911–944 годы. Связь его с Игорем возможна, но не очевидна: во-первых, получается двоевластие в период 940–944 годов, а во-вторых, если верить в эпизод, где Святослав в малом детском возрасте начинает бой с древлянами в 946 году (а отчего бы и не верить, когда он так живо описан, что не выдумать?), то родиться он должен был около 940 года. Тогда при условии, что Олег уже правил в 911 году, получается, что поздновато он затеял себе наследника — году в 920-м.

Итак, первый необъясненный разрыв.

Второй очевиден даже для людей, далеких от тематики начала Руси. Летопись заявляет Игоря сыном Рюрика, который, по той же летописи, умер в 879 году. Тогда не только Олег недопустимо по тем патриархальным временам тянет с зачатием наследника, но и Игорь, который, вообще говоря, зачинает сына в возрасте за 60 лет!

Это невозможно. По тем временам с тогдашней продолжительностью жизни, когда в 40 лет начиналась старость, — невозможно в квадрате. Так что если Святослав — достоверно сьш Игоря, Игорь может быть сыном Олега с очень большой натяжкой, то уж сыном Рюрика Игорь быть никак не может.

А следует отметить попутно, что в 939–941 годах Олег решает вопросы войны и мира как вполне суверенный правитель суверенной страны. Значит, при его жизни Игорь никаким великим князем не был.

Далее. Ниже Олега по шкале времени у нас достоверных русских князей нет, не считая Рюрика. Но про Рюрика «русского» ни один независимый от ПВЛ письменный источник не знает.

Но зато предание об Олеге, о его походе на греков, о смерти его от коня, настолько похоже на сагу об Одде Стреле, что связать эти два персонажа подмывало уже многих исследователей. Склоняюсь к тому же и я.

Но Одд из саги также имеет свою биографию. Его отцом был некий Грим по прозвищу Бородатый. Судя по тому, что было у него «много скота», трудился он не простым хюсбондом (по-нашему — однодворцем), но был дворянином не из последних. Но не херсир, который обязан был выставлять 20 воинов своему ярлу. Богатый барин — так можно перевести на наши понятия социальное положение Грима.

А у Грима был отец по имени Кетиль и по прозвищу Лосось.

И это был очень интересный персонаж. Он упоминается в двух сагах и одном предании. Правда, везде по-разному, так что кажется, что речь идет о трех человеках. Один — сын Торкеля, ярла наумудальского, знатный и прославленный человек, с которым ходит его дружина — шесть десятков человек. Правда, карьеру свою он совершает в Исландии. Второй — молчун и сидень, но очень сильный — прямо будто с нашего Ильи Муромца списан. В дальнейшем он переживает много приключений, становится знаменитым, убивает даже конунга — внимание! — Фра(н)мара. А владения того были — внимание! — í Húnaveldi, т.е. в «области гуннов», как в сагах более чем часто нарекают территорию Руси. А убивает он его в ссоре из-за того, что за Фрамара не хотела пойти дочь Кетиля Храфнхильда. А по преданию, переданному В.Н. Татищевым со ссылкой на несохранившуюся Иоакимовскую летопись, некая норвежская королевна по имени Ефанда была женою нашего ладожского Рюрика. И была она дочерью… Кетиля Лосося! И в именах тут противоречия можно не искать: Кетиль, ее отец, начинает свою биографию в местах Храфниста в Халогаланде, так что Храфнхильда вполне может быть прозвищем Ефанды — «Битва Храфнисты» (вернее было бы — «Битва ворона», но само местечко названо именем этой птицы).

А теперь, как говорится, внимание! — матерью того самого Кетиля, что водил за собою 60 бойцов, была… Храфнхильд, дочь Кетиля Лосося с Храфнисты!

Итак. Грим был сыном Кетиля Лосося — сына Торкеля Наумудальского. Торкель женат был на Храфнхильде, дочери другого Кетиля Лосося из Храфнисты. Эта же дочь была замужем за Рюриком Ладожским. А до того Кетиль второй убил какого-то Фамара из Гунафельди/ Гуналанда/Аустрвега/Гардов.

Можно пойти и глубже. «Сага об Эгиде» упоминает, что отцом Кетиля из Храфнисты был Халльбьерн Полутролль из Храфнисты же.

И последняя деталь в этом пасьянсе: Татищев передает, что вместе с Ефандою на Русь прибыл ее старший брат — Одд Орвар.

Складывать пасьянс, однако, не будем. Все же имеем дело не с историческими, а с некими художественно-литературными свидетельствами. Но отметим при этом одно общее, красной нитью проходящее обстоятельство: некое семейство из норвежского Халогаланда с разных концов оказывается связанным с русским княжеским домом — вплоть до полного тождества преданий из саг и более или менее документальных данных летописей и точно документальных свидетельств независимых письменных источников.

Вот на этой базе и построена «лесенка» киевской династии в данной реконструкции. Причем временная шкала взята по основному династическому «шагу»: между рождением отца и сына примерно 20 лет. И это еще с большим допуском, ибо «в возраст» мужчины входили с 16, после чего могли жениться. А тянуть с наследником, укрепляющим право на трон, никто из царствующих никогда не стремился.

112

Писалось как «беля». В ряде брянских, орловских, воронежских — то есть как раз в интересующем нас пространстве — говоров зафиксировано понятие «беля», «бель», иногда «побель» в смысле «девушка», «девственница». Вот чем хазары дань брали — девицами юными!

Рабыня стоила тогда марку серебра. Как раз на месячное содержание воина. Или четыре копья. Или две коровы. Или 80 дирхемов. А в Европе ее приравнивали к жеребцу.

113

Ладога около 865 года, по археологии судя, пережила громадный пожар, почти полностью ее уничтоживший.

114

Так называемое «призвание варягов» в показаниях, данных археологией, выглядит так:

«…между слоями 840–860 гг. и… 860/870–890 гг. археологи фиксируют огромный пожар… В огне… погибли и все остальные известные крепости Руси (Новые Дубовики, Сясьское городище, Холопий городок, Рюриково городище, Труворово городище, Камно и др.)». /541/

115

В VII–IX вв. на площадке Псковского городища существует поселение, оставленное прибалтийско-финским населением, родственным носителям рыугеской культуры. Выявлено до восьми строительных горизонтов этого поселения, что свидетельствует о долговременном характере поселка. Позднейший из горизонтов погиб в пожаре начала 860-х годов (спил бревна из слоя пожара датирован методом дендрохронологии 860 г.).

Ремесленно-торговое поселение конца IX — начала XI в. непосредственно сменило во времени и в пространстве предшествовавшее ему крупное (несколько сотен человек) ремесленное поселение последней четверти I тыс. по Р.Х. Слой пожара 860-х годов, в котором погиб поселок, указывает на то, что ремесленно-торговое поселение конца IX в. не выросло из предшествующего поселения, а сменило его, причем смена одного поселения другим происходила далеко не мирным путем. /62/

Это время, как видим, совпадает с летописной датой «призвания варягов», то есть формальным появлением русов в нашей истории.

116

Ятвягов.

117

Ныне — озеро Селигер.

118

Павликиане — одно из наиболее значительных средневековых еретических движений, в VIII–IX веках получившее широкое распространение в Малой Азии и в европейских владениях Византийской империи. Своей целью павликиане считали сохранение исконной чистоты христианства, освобождение его от всех элементов язычества и идолопоклонства.

119

В те времена одной рекою считалась Кама и Волга ниже места соединения этих двух рек; Волгой же называлась река выше этого места.

120

Судя по тому, что на остатках городней, из которых была сложена стена крепости, не позднее 889 года соорудили хлебную печь, можно определить и верхнюю границу существования Рюрикова городища. Почему стену разрушили — не ясно. Скорее всего, речь идет о приходе новой волны завоевателей, которые имели здесь цели, отличные от целей агрессоров 840 года.