Паутина Лайгаша - Дмитрий Браславский

– А что, есть сомнения? – удивился Баураст. – Да я, молодой человек, если хотите знать, полматерика пропахал!

Сколько ж дедушке лет, мысленно спросил себя Торрер, если я для него молод?

– Пешком? – усомнился эльф.

– Зачем пешком – в седле, – маг любовно потрепал Мимбо по холке. – Мы же не простолюдины какие. Бывало, что и… Впрочем, что вам стариковская болтовня.

– И все столь же, гм, резво?

– Не обязательно, молодой человек, не обязательно. Когда есть куда торопиться, можно и поспешить. Но мы-то, насколько я понимаю, за сокровищами едем?

– Мы, – подчеркнул Торрер, – за сокровищами.

– Так куда же нам спешить? – искренне изумился Баураст. – Храмовая сокровищница, она, знаете ли, такое дело: чем позже в нее придешь, тем больше там найдешь.

– Афоризм? – съехидничал эльф.

– Жизненная мудрость, – философски парировал Баураст.

Примерно через час неумолимый звон колокольчиков стал действовать на нервы даже невозмутимому гному.

– Скажите, милейший, – зашел он издалека, – а что это за э…любопытный мотив?

– Надгробная песня вендрингов, – не моргнув глазом, ответил маг.

– Кого, простите? – запыхтел гном.

– Вендрингов. Есть такое племя далеко на восходе, жестокое в своей неистовости и неистовое в своей жестокости.

Не ожидавший столь поэтичного пассажа гном с подозрением покосился на Баураста, но тот оставался невозмутим.

– Так вот, если один из них гибнет, эта чудная мелодия исполняется в течение всей тризны. Дня этак два-три.

– Но вы же…

– Не беспокойтесь, – щедро утешил его маг, – к вендрингам я не имею ни малейшего отношения. Просто это одна из любимых музыкальных тем Мимбо. У него, знаете ли, тоже есть свои маленькие слабости.

Хорошо, что не Тома, подумал гном. Вразумить бесплотного слугу было бы еще труднее, чем бессловесного меломана.

– Полностью с вами согласен, – молчание Мэтта ничуть не помешало Баурасту продолжить беседу, – вкус у него хромает. Все-таки осел, знаете ли. Вот боевая песнь вендрингов – совсем другое дело. Заслушаешься! Если желаете, я даже ее напою…

– Благодарю, – гном был на редкость вежлив, – но я, сказать честно, полностью лишен слуха. Петь люблю, а так – не очень.

– Что ж, тогда как-нибудь в другой раз, – благосклонно покивал Баураст.

– А нельзя их как-нибудь, – теряя остатки терпения, Мэтт решил пойти напролом, – тряпочками обвязать, что ли?

– Можно, конечно, – без энтузиазма откликнулся чародей. – Но что это изменит? Они и через тряпочку звенеть будут, и через матрас – я уже и сам пробовал.

– То есть мы обречены? – сбился с шага гном.

– Ну, зачем же так мрачно? – Баураст ласково похлопал Мимбо по шее. – Если вы сумеете найти подход к моему четвероногому спутнику…

– А это возможно? – Мэтт с сомнением посмотрел на упрямую морду Мимбо.

– Вряд ли, – неохотно признался Баураст. – Скажу вам по секрету, он упрям, как осел.

– Видите ли, – мысленно похвалив себя за изобретательность, гном вновь великодушно позволил себе быть вежливым, – впереди нам предстоят нелегкие испытания. Каждому из нас придется рисковать жизнью. И не раз. Так стоит ли идти в бой под звуки погребальной песни?

Неожиданно ослик громко расхохотался:

– А я-то все думаю: что тебя так волнует?! Хочешь совет, гномик? Не бери в голову! Вендринги исполняют эту чудную мелодию не в знак скорби по павшим, как ты, я смотрю, подумал. Напротив, она должна внушить оставшимся, сколь сладостна схватка, если даже смерть не в силах остановить настоящего воина!

Вздрогнув от неожиданности, гном отошел в сторону, бормоча что-то вроде: «Чем-то он мне неуловимо напоминает Макобера…».

Некоторое время друзья шли молча, искренне стараясь почувствовать себя настоящими вендрингами.

Удавалось им это с переменным успехом, причем особенно переменным успех был у Бэх: в отличие от Мэтта, она обладала слухом. И перезвон колокольчиков был для нее столь же мелодичен, как звук воды, капающей на темя приговоренного к пытке.

Наконец и ее терпение истощилось. Однако когда девушка решительно приблизилась к чародею, тот обратился к ней первым:

– А правда ли, прекрасная леди, что жрецы Темеса умеют исцелять любые болезни, а не только полученные в бою раны?

– Чистая правда, – Бэх пока еще не понимала, к чему он клонит. – А почему вас это интересует?

– Видите ли, – маг понизил голос до шепота, – несколько лет назад у меня начало твориться что-то невероятное с правым коленом. Иногда поутру, честно признаться, еле хожу. А сегодня, переночевав на голой земле…

Вспомнив около дюжины теплых шерстяных одеял, которые Баураст меланхолично доставал накануне вечером из седельной сумки Мимбо, Бэх едва удержалась от того, чтобы фыркнуть.

Но жрица взяла в ней верх.

– До привала дотерпите?

– Ни малейших сомнений, – благодарно кивнул чародей.

Бэх поколебалась, не заговорить ли все же о невыносимом звоне колокольчиков, но теперь это показалось ей не совсем удобным.

Решив, что она, пожалуй, тоже сможет дотерпеть до привала, девушка продолжила прерванную беседу с Айвеном. Впрочем, беседой это можно было бы назвать лишь очень условно: девушка изо всех сил пыталась вызвать у мага хотя бы подобие улыбки, вновь и вновь натыкаясь на его равнодушно-застывший взгляд.

После полудня, когда все остановились передохнуть и слегка перекусить, жрица подошла к сидевшему на траве Баурасту.

– Не передумали?

– Нет, нет, если вас это действительно не затруднит, – чародей обнажил слегка припухшее колено.

Прикоснувшись к нему, девушка настроилась на молитву.

Тигр, исцеляющий всякого, кто идет в бой…

Однако ее медальон оставался холоден и безучастен.

Так значит, все-таки это был не сон…

Бэх похолодела. И только сейчас поняла, что весь день гнала от себя мысли о том, что произошло ночью.

Она – жрица Зирментай. Жрица богини мудрости. К этому надо будет еще привыкнуть. Надо сделать себе медальон, чтобы Зирментай его освятила. Надо узнать, какие умения та дарует ей вместо утраченных. И не исчезнет ли ее способность исцелять раны.

Прервав молитву, Бэх отвернулась от Баураста и бережно сняла с шеи медальон Темеса. Что ж, раз медальона Зирментай у нее нет, остается прямое обращение к богине.

Она вновь попыталась настроиться на лечение, вызвав перед глазами образ женщины, восседающей на сверкающем троне.

Зирментай, прошу тебя, ответь своей жрице, даруй ей божественную силу…

Слова падали в пустоту. Если ночью богиня была близка настолько, что, казалось, ее Силу можно было черпать руками, то теперь Бэх не чувствовала даже слабого контакта. И с ужасом поняла, что не знает ни единого ритуала, посвященного своей новой покровительнице.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});