Хорошая девочка должна умереть - Джексон Холли

В груди невыносимо ныло. Каково же будет прощаться с ним лицом к лицу?.. Ребра сдавило с такой силой, что сердце перестало биться от одной мысли, что они больше не смогут видеться каждый день: только дважды в месяц, разделенные перегородкой и под надзором охранников, бдительно следящих за тем, чтобы они не смели обняться. Не такой судьбы Пиппа хотела, совсем не такой: ни себе, ни Рави.

Теперь она не знала, что сказать и как все исправить.

— Я не хочу, — чуть слышно произнес Рави. — Не хочу, чтобы ты признавалась.

— Если выбирать из нас двоих, я выбираю тебя, — прошептала Пиппа.

— А я — тебя, — возразил Рави.

— Я зайду попрощаться перед тем, как… — Она шмыгнула носом. — А пока спущусь к родителям и в последний раз поужинаю нормально. Попрощаюсь с ними, хоть они этого не поймут. Потом зайду к тебе. И отправлюсь в участок…

Тишина.

— Хорошо, — наконец сказал Рави.

Голос прозвучал резче обычного, в нем слышались незнакомые нотки.

— Я люблю тебя, — произнесла Пиппа.

Связь оборвалась, и в ухе зазвучали гудки.

Глава сорок девятая

— Джошуа, ешь горошек, — с нарочитой строгостью сказал ему отец.

Пиппа улыбнулась.

— Он невкусный, — пожаловался Джош, гоняя горошинки по тарелке и тайком пиная Пиппу под столом коленкой. В обычных обстоятельствах она бы возмутилась. Только не сегодня. Сегодня их последний вечер, и Пиппа постарается запомнить все самые незначительные детали. Она запечатлеет их в мозгу и будет хранить долгие годы. Без этого просто не выживет.

— Потому что готовила я, — произнесла мать. — И в отличие от некоторых не стала добавлять килограмм сливочного масла.

Она выразительно покосилась на мужа.

— Ты в курсе, — сказала Пиппа брату, забыв про собственную тарелку, — что горошек помогает лучше играть в футбол?

— Ничего подобного, — возразил Джош обычным для себя тоном: мол, «мне уже десять, и я не идиот».

— Ну-у… — задумчиво протянул папа. — Помни, что твоя сестра знает все на свете.

— Хм. — Джош сосредоточенно посмотрел на потолок, потом перевел взгляд на Пиппу. — Она много чего знает, надо отдать ей должное.

Да, начиная с бесполезных фактов и заканчивая тем, как избежать наказания за убийство. И все же Пиппа допустила промах, и одна маленькая ошибка привела к трагедии.

Интересно, как ее семья будет говорить о ней много лет спустя? Будет ли отчим по-прежнему хвастать ею и рассказывать, что его Пиппетка знает абсолютно все на свете? Или о ней предпочтут молчать, не говорить за пределами четырех стен? Она станет постыдным секретом, запертым, как призрак, внутри дома? Будет ли Джош придумывать всякие отговорки накануне очередного визита в тюрьму, чтобы не пришлось рассказывать о ней друзьям? Или вовсе притворится, будто у него никогда не было сестры? Даже если так, Пиппа не станет обижаться.

— Но это вовсе не значит, что горошек вкусный, — продолжал Джош.

Мать нервно улыбнулась, бросив на Пиппу взгляд, в котором читалось: «Ох уж эти мальчики…»

Пиппа подмигнула в ответ: «Не то слово».

— Ты же будешь скучать по моей стряпне, правда? — спросила мать. — Когда уедешь в Кембридж.

— Ага, — кивнула Пиппа, с трудом глотая комок в горле. — Я много по чему буду скучать.

— Но больше всего ты будешь скучать по своему чудесному папочке, верно? — уточнил отчим, подмигивая.

Пиппа улыбнулась, чувствуя, как глаза обжигает слезами.

— Обязательно. — Она взялась за вилку и опустила голову, чтобы спрятать лицо.

Ужин казался обычным только на первый взгляд. Никто не знал, что на самом деле это прощание. Все-таки Пиппа была очень счастливым человеком, только почему-то этого не понимала. Не ценила того, что имеет. Теперь ей приходилось от всего отказываться. Насильно, ломая себя… Пиппа не хотела сдаваться. Все-таки по натуре она была бойцом.

Так будет правильно. Пиппа не знала, что хорошо, а что плохо, что справедливо, а что нет, эти слова стали бессмысленными и пустыми, но она знала, что нужно сделать. Макс Хастингс останется на свободе, и все, кто ей дорог, — тоже. Придется пойти на компромисс, на сделку.

Мать тем временем перечисляла вещи, которые надо упаковать или купить до выходных.

— Ты так и не выбрала новое одеяло!

— Я могу взять старое, — сказала Пиппа.

Ей не нравился этот разговор, не хотелось обсуждать планы на будущее, которым не суждено сбыться.

— Я просто удивляюсь, что ты до сих пор не начала собирать вещи, — сказала мать. — Обычно ты более организованная.

— У меня были другие дела, — буркнула Пиппа, гоняя горошек по тарелке.

— Твой подкаст? — уточнил отчим. — Жаль Джейсона, правда?..

— Ага, — тихо ответила Пиппа.

— А что с ним случилось? — тут же навострил уши Джош.

— Ничего, — многозначительно сказала мать, и на этом разговор закончился.

Мать собрала тарелки и отнесла в раковину. С тихим шипением открылась дверца посудомоечной машины.

Пиппа встала, не зная, что ей делать. Хотелось обнять родителей и заплакать, однако тогда пришлось бы объяснять, что происходит, и рассказать о своем кошмарном поступке.

Но как уйти, не обнявшись на прощание?..

Впрочем, Джоша обнять можно.

Пиппа схватила его в охапку, когда он слезал со стула, и, притворившись, будто борется с ним, протащила через всю комнату и швырнула на диван.

— Отстань от меня, — хихикал брат, пиная ее в бок.

Пиппа заставила себя отойти — еще чуть-чуть, и решимость пропадет. Она направилась к входной двери. Неужели она последний раз идет по коридору? Сколько ей будет, когда она в следующий раз окажется в этом доме: лет сорок? Или пятьдесят? На лице проступят морщины, оставшиеся на душе после той ночи…

Или она уже никогда не вернется домой?

— Пока! — крикнула Пиппа.

Голос застрял в глотке, а в груди образовалась черная дыра.

— Куда ты собралась? — спросила мать, высунув из кухни голову. — Опять записывать подкаст?

— Ага.

Засовывая ноги в кроссовки, Пиппа дернула плечами. Оглядываться не стала: было слишком больно.

Только не оглядываться. Только не оглядываться.

Открыла дверь.

— Я люблю вас! — крикнула Пиппа громче, чем хотелось бы, потому что лишь так могла скрыть дрожь в голосе.

Она закрыла за собой дверь, отгородившись от родителей. Вовремя, потому что из глаз полились слезы, а от всхлипов стало невозможно дышать.

Она отперла машину и села внутрь. В салоне громко разрыдалась, закрыв лицо руками.

На счет «три». Надо досчитать до трех, потом ехать. Сперва к Рави.

Она уже сейчас разбита вдребезги, встреча с ним и вовсе ее убьет.

Пиппа завела машину и выехала со двора, думая про всех, с кем не сумеет попрощаться. Кара, Нэт, Рейнольдсы, Наоми… Ничего, они ее поймут.

Она проехала Хай-стрит, потом свернула на Грэвелли-вэй. Приближался разговор, который вынет из нее душу. Пиппа притормозила у дома Сингхов, вспомнив наивную девушку, которая вечность назад постучалась в эти двери и сказала Рави, что не считает его брата убийцей. Она сильно изменилась с тех пор, и все же у них было кое-что общее: любовь к Рави.

Подъехав к дому, Пиппа заподозрила неладное. Перед крыльцом не было ни одной машины: ни Рави, ни его родителей. Она все равно постучала. Приложила ухо к двери и прислушалась. Тишина. Пиппа постучала снова, затем замолотила кулаками по дереву, разбивая руки, и невидимая кровь закапала с пальцев.

Потом открыла дверцу для писем и позвала Рави по имени. Потянулась к нему сквозь каждую щель и трещинку. Но его здесь не было.

Пиппа же сказала, что приедет… Почему его нет дома?!

Неужели все закончилось тем разговором по телефону? Они не попрощаются лицом к лицу, с глазу на глаз? Она больше не прижмется лбом к его шее? Не вцепится в него, отказываясь разжимать руки?..