Ночь опасна - Анна Малышева

— Я на такое не пойду! — отрезала Тамара.

— А если это правда?

Ответ в корне изменил его представление о моральных устоях этой женщины. Олег и сам не знал, стал ли он после этого уважать ее больше или меньше… Даже если это правда, сказала Тамара, — такая правда обнаружиться не должна.

Некоторое время они молчали. Наконец Олег развел руками:

— Ну ладно. Ты выгораживаешь родственницу, обвиняешь бог знает в чем мою покойную подругу… Я тебе не мешаю. В таком случае скажи: чего ты хочешь? Что собираешься предпринять? В милицию, как я понимаю, ты больше не стремишься?

Она отвернулась к окну. Олег понимал, что она восприняла его слова как упрек, но он и сам был раздосадован. К чему эта излишняя щепетильность? В конце концов, ее свекровь действительно замешана в каком-то темном деле! Конечно, может оказаться, что она ни в чем не виновата, а может быть, и Нина приобрела эти карты законным путем. Но почему бы не проверить обе версии? Или еще лучше предоставить эти материалы в распоряжение следователей, которые ведут дела обеих женщин?

— Прежде всего я хочу, чтобы ты спрятал карты у себя, — сказала наконец Тамара.

Олег оторопел:

— Ничего умнее не придумала? — От волнения он отбросил всякие церемонии и заговорил так, будто знаком с Тамарой много лет. — Видела, какие у меня замки? К тому же их уже кто-то отпирал! Это все равно что выбросить карты на Улицу!

— Наоборот, — возразила она. — Тебя уже обыскивали, значит, больше не полезут. Здесь самое надежное место. Я сразу об этом подумала, когда ты сказал, что тебя обокрали.

В конце концов ему пришлось согласиться. Тамара призналась, что не решилась оставить карты дома и привезла их с собой потому, что тоже испугалась ограбления. Но ведь не может она таскать их за со бой повсюду!

— Ну ладно, — мрачно сказал Олег. — Я постараюсь припрятать их понадежнее. Но у меня возник один вопрос… Этот человек будет искать карты по всем адресам, какие сможет добыть. Значит, ты тоже должна ждать его визита.

— А я уже готова, — отмахнулась Тамара. — Только что отвезла к родителям все самое ценное. Их адреса он точно не достанет.

— Ценности его не интересуют, он ищет только карты. Зато он может выбрать другую тактику. Пока что этот тип действует наугад: бомбит одну квартиру за другой — авось повезет. Но это слишком трудоемко.

Поняв, к чему он клонит, а она часто понимала его с полуслова, Тамара медленно склонила голову. Когда же она снова ее подняла, на ее лице не было испуга. Только какое-то странное, будто замороженное спокойствие.

— Ты думаешь, он попытается выйти на личный контакт?

— Боюсь, что попытается. Ведь карт ему теперь не найти — разве что он пойдет по второму кругу. И боюсь еще, что контакт этот будет не слишком безопасным.

— Ты предлагаешь мне переехать в другое место? — все так же спокойно поинтересовалась Тамара. — Куда, например?

— Ну… К родителям. Если, конечно, ты уверена, что никто не знает их адреса.

— Валера знает, — сообщила она. — Конечно, он мог забыть его, за два-то года. Но сдается мне, что он многое помнит лучше, чем я ожидала.

— Тогда к подруге, к дальней родственнице. — Он начал раздражаться. — Как я могу давать такие советы? Тебе виднее.

И тут она ошеломила его вторично. Тоном, не терпящим возражений, Тамара заявила, — что самым безопасным местом считает его квартиру. Поскольку, сюда уже никто не сунется — все обыскано с пола до потолка.

Олег онемел. Первым побуждением было сказать, что это невозможно. Однако он промолчал. Тамара ждала ответа и как будто совершенно в нем не сомневалась. А у него в голове проносился какой-то вихрь. Лицо Нины, безмятежное, сияющее — каким было в ту пору, когда они встречались в кафе и самой большой бедой было то, что она торопилась домой… Ее детская улыбка, вечная готовность рассмеяться — так звонко, как взрослые женщины не смеются. Разве что дети… Лицо ее дочки на кладбище — серьезный и подозрительный взгляд, как будто она все узнала и все поняла. Лицо Николая. Этого человека он никак не мог понять. И вместе с тем не мог ему не верить. Лицо Марии в книжном магазине. С каким грустным, бессильным укором она смотрела на продавщицу, вырвавшую у нее из рук книгу! А потом возникло лицо сестры.

«Что я скажу Ольге, если она явится за очередной подачкой! А она всегда является без предупреждений, чтобы я от нее не сбежал!»

— Ясно. — Тамара улыбнулась, но улыбка получилась неискренней. Ей просто не хотелось терять лицо. — Что ж, я пойду. А карты пусть полежат у тебя. По крайней мере, на это ты согласился. Он опомнился:

— Перестань, оставайся! Просто я вспомнил, что ко мне часто забегает сестра.

— И что? — с любопытством спросила Тамара. — Я тебя скомпрометирую?

— Понимаешь, она только что познакомилась с Ниной, и вдруг такое…

— А ты скажи, что я твоя редакторша из издательства, и мы работаем на дому. — Ее улыбка наконец стала естественной. — Знаешь, ты самый скромный мужчина из всех, кого мне приходилось встречать. Образование тебя испортило!

Он никогда не мог понять, почему, едва воцарившись в доме, женщина немедленно ставит чайник.

* * *

— Этот гад поехал туда, да и сдал меня! — Николай сцедил в стакан остатки водки. — А клялся, что на моей стороне! В прошлую субботу встретились, он вытянул из меня все, что хотел, влез в душу без мыла…

— Давай уточним — что ты ему рассказал. — Его собеседник почти не пил и с неодобрением следил за тем, как Николай откупоривает вторую бутылку. — Главное — успокойся. Если ты чист, не о чем волноваться.

— Если! — бросил тот, срывая крышку и наклоняя бутылку над стаканом. Опьянение выражалось у него только в том, что он все больше нервничал. — Я чист, как стеклышко!

— О чем он тебя спрашивал?

— О моей машине. Говорил, что меня хотели подставить, потому и повредили крыло. И Нину сбили специально. Якобы все для этого и подстроено.

— Ты и впрямь не помнишь, когда появились эти царапины? Может, стукнулся где-нибудь?

Николай покачал головой. Нет, такого он бы не забыл.

— А в тот день, когда погибла твоя жена… Уж прости, что мы опять об этом! Ты спрашивал своего охранника — может, кто-то брал твою машину?

— Спрашивал — никто не брал. Но я ему не доверяю, на этого типа надеяться нельзя. Уволю! Вообще всех разгоню, зажрались!

Николай соорудил чудовищный бутерброд с колбасой и разом откусил половину. Он жевал, глядя в стену покрасневшими, слезящимися глазами, а потом, словно вдруг лишившись аппетита, положил бутерброд на тарелку.

— Самое главное, — хрипло сказал он, — что Нинка, когда окончательно ко мне вернулась, ни в чем меня не обвиняла. Был обычный вечер… Ну, почти обычный. Конечно, я здорово на нее злился, всему есть предел. Гуляй на стороне, но зачем уходить из дома? Подумала бы о дочке — такой пример для девчонки! И мой авторитет от таких кульбитов падает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});