Конец «Русской Бастилии» - Александр Израилевич Вересов

Александрович говорил тихо, — он устал.

Жук, выставив плечо наподобие тарана, пробился к Морозову. В упор посмотрел на него и спросил:

— Как вы понимаете революцию? Выскажитесь по текущему моменту.

Все притихли. Вопрос был опасный, — шпики Временного правительства сновали повсюду. Морозов подошел к темноволосому верзиле, взял его за лацкан пиджака, придвинул поближе к себе. Снял очки и сказал:

— Знакомо ли вам, голубчик, в химии элементарнейшее явление кристаллизации? Раствор насыщен. Мгновение — и он даст кристалл, сверкающий гранью. Мгновение!

Профессор уже не смотрел на Иустина. Он обращался к слушателям:

— Если имеются еще вопросы, прошу ко мне в лабораторию, на углу Английского и Торговой. Буду рад.

Жук не отходил от ученого. Взгляд Иустина был тяжел. Морозов снова шагнул к нему.

— Кто вы?

— Я шлиссельбуржец. В крепости, возможно, наши камеры были рядом. Правда, находились мы там в разное время… Помните «мост вздохов»?..

— Голубчик!

Но Иустина уже не было в толпе, окружившей Морозова.

Жук разыскал Зосю и, взяв ее за руку, побежал. Нужно было успеть на последний поезд в Шлиссельбург.

12. Пожар

В вагоне внезапно стало светло. По замызганным стенкам побежали красные блики.

Зося бросилась к окну. Половина неба над Ладогой была в зареве. Иустин высунулся наружу, в упругий, хлещущий ветер, в грохот колес.

— Поселок горит! — закричал он и поспешил на площадку.

Иустин и Зося соскочили на ходу, не ожидая, когда поезд остановится. Они бежали изо всех сил. Задыхались — и все-таки бежали.

Впереди, над крышами домов, в рассветном небе с тревожной быстротой опускались и поднимались колодезные журавли.

Значит, гасят, воюют с пожаром. И поселок с края, у полустанка, кажется таким опустевшим оттого, что все там. Только старухи стоят у калиток с испуганными лицами и крестятся дрожащими пальцами. На улицах, ближних к пожару, — суета, крики. В телеги бросают домашний скарб, люди впрягаются в оглобли, торопятся в лес, подальше от огня.

— Неужели склады? — спрашивает Жук и чувствует, как у него холодеют руки.

В поле, между поселком и заводом, находились врытые в землю склады военного времени. В них хранилось большое количество пироксилиновых шашек.

Страшно было подумать, что произойдет, если огонь ворвется в подземелье.

Горела мастерская на краю завода. Из окон летело пламя. Роились искры. Начал тлеть тесовый забор. Местами его повалили. По доскам ползали багровые языки.

Рабочие, едва различимые в дыму, вскапывали полосу, отделявшую мастерскую от складов. Здесь решалось всё.

Но обессиленные люди отступали перед огнем. Из мастерской с треском летели жаркие головни.

Жук кинулся обратно на улицы поселка. Он преградил путь груженым телегам. Он хватал за руки мужчин, отдирал их от оглобель, ругался, просил, грозил.

Собрав немалую партию, Иустин бросился с нею в огонь. Мастерскую не спасти. Но нельзя дать пожару разрастись.

Образовалась вторая цепь, подававшая воду из пруда. Крайние в этой цепи все время сменялись, — тут жарища была такая, что вспухала кожа на руках.

Иустина никто не сменял. Он хватал ведра с водой, бежал к мастерской, в ревущий огонь. Поливал стены, землю. Вода испарялась с раскаленных кирпичей.

В дыму наскочил на кого-то, оттолкнул его, ухватил сразу два ведра.

— Иустин Петрович, ты когда приехал? — спросил знакомый голос.

Жук вылил воду в пламя, пустые ведра отдал в цепь.

— А, это ты, Микола! — узнал он Чекалова.

Но говорить было некогда.

— Надо стены обрушить! Давай багры! — закричал Чекалов совдеповцам.

Оказывается, весь исполком давно уже был тут. Человек десять побежали к мастерской, объятой огнем. Их обливали водой. И все-таки нестерпимо жгло руки. По баграм бежали синеватые змейки.

Наконец удалось расшатать переднюю стену и опрокинуть ее. Высоко взлетели искры. Воронья стая снялась с берез, заметалась в красном небе.

Но огонь уже сбавил ярость. Люди могли отдышаться. Отхаркивая черную слюну, осматривали друг у друга ожоги.

Склад теперь был вне опасности.

Иустин вспомнил вдруг о своей спутнице.

— Эй, кто видел Зосю?

Тоненький голосок ответил ему совсем рядом:

— Я тут, Иустин Петрович.

— Да где ж ты была? — спросил Жук.

— А я все время с вами; и по поселку бегала, и воду носила.

— Ну и смешная ж ты, Зосенька!

Жук разглядывал маленькую фигурку в ситцевом платьице.

Подошли рабочие. Они дружелюбно посмеивались. Зося убирала волосы под косыночку, ощупывала лицо и еще больше размазывала копоть.

— Поджигателя поймали! — вдруг закричали в перелеске.

Чекалов и Жук поспешили на крик. В грозно шумевшей толпе они увидели хорошо знакомого им шлиссельбуржца. Перепуганный, он прижимал к груди сумку.

Не легко было убедить рабочих в том, что перед ними ни в чем неповинный человек.

— Мы того мерзавца все равно сыщем! — пообещали они. — Найдем и в огонь кинем.

Оставшись наедине с Николаем, Жук спросил:

— Это поджог?

— Несомненно.

— Вот как вражина пробует нас! Но ничего, сам и обожжется.

Друзья, усталые и счастливые тем, что опасность удалось отвести, сели на пенек. Запах гари доносило и сюда. Припеченная кожа зудела.

Сейчас, после всего пережитого, после тяжелой борьбы с огнем, когда ветер не мог разорвать чадную пелену и люди дышали горячим воздухом, сейчас остро чувствовалась тишина наступившего утра.

Березы чуть гнулись и звенели ветвями. Осинка трепетала всеми своими листочками. От кочковатого болота наносило торфяной дух.

Иустину неловко сидеть на низеньком пеньке. Подбородком тычется в колени. Повернулся к Чекалову, положил свою ручищу на его руку.

— Вот ведь какая пора, — молвил ему доверительно, — земля под ногами тлеет… В Питере, скажу тебе, здоровенный кулак собирается. Против революции кулак… Что творится, Микола, что творится! Подписан ордер на арест Ленина. Повсюду ищут его. Генерал Половцев приказал поймать «главного большевика» и расстрелять на месте… Ты должен знать, Микола, Ленин живой?

— В том, что он живой, не сомневайся, — понизив голос, ответил Чекалов. — Где он, сказать не могу, это никому не известно. Точно знаю одно: партия бережет его и укрыла надежно. Придет время, Ильич опять будет с нами.

У Жука отлегло от сердца.

— Хороший ты друг, Микола.

— К большим боям надо готовиться, Иустин Петрович, — лицо Чекалова было очень серьезным и сосредоточенным.

────

После июльских событий, после пожара, шлиссельбургские красногвардейцы учились военному делу с утра до ночи. Ходили на стрельбище. На пустынном берегу озера практиковалась в метании шашек. Собирали и разбирали пулеметы.

Мудрой воинской науке обучали рабочих солдаты Вологодской пешей дружины, расквартированной в Шлиссельбурге. Жук и Чекалов учились вместе со всеми.

Люди так уставали, что к вечеру с трудом добирались до своих коек. На ходу засыпали. Но никто не жаловался. Понимали, — сейчас решается многое.

В