Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется - Александр Дмитриевич Витковский

были тайные помыслы.

Закончив академию, с 1953 по 1955 год проходил службу в восточном управлении Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Министерства обороны СССР.

В 1955 году командируется на загранработу в аппарат военного атташе при посольстве СССР в Турции. Официальная должность — помощник военного атташе в Анкаре. Реальная—старший помощник резидента ГРУ. Но уже в 1956 году по настоянию военного атташе отзывается в Советский Союз и 30 декабря увольняется из ГРУ в связи с неудовлетворительным исполнением служебных обязанностей в условиях заграницы, элементами карьеризма и нечестности в личном поведении.

До июня 1957 года находится в распоряжении Управления кадров Министерства обороны, а потом назначается начальником курса Академии им. Дзержинского.

В 1958 году учится на высших инженерных курсах, которые окончил в апреле 1959 года. Здесь вместе с другими старшими офицерами-артиллеристами он изучал ракетные установки, которые поступают на вооружение в Советскую армию.

В этом же году Пеньковский возбуждает ходатайство о возвращении в ГРУ и в июне 1959 года назначается старшим офицером резерва ГРУ, готовится на должность военного атташе в Индию. С учетом отрицательных характеристик по работе в Турции от командировки в Индию отводится, а в ноябре 1960 года назначается на должность заместителя начальника отдела но связям с западными странами управления внешних сношений Государственного комитета Совета министров СССР по координации научно-исследовательских работ (ГК по КНИР).

Характеризуя Пеньковского, все знавшие его отмечали, что, будучи человеком неглупым, обладая организаторскими способностями, он в то же время был тщеславен и честолюбив. Многие его поступки диктовались стремлением быть замеченным начальствующим составом, найти высокопоставленного покровителя и сделать карьеру. Добиваясь поставленной цели, мог заискивать и лгать.

Еще на фронте Пеньковский, оказывая различного рода услуги семье командующего артиллерией 1-го Украинского фронта, позднее главного маршала артиллерии генерала С.С. Варенцова, сблизился с ним и, пользуясь его поддержкой, поступил в 1945 году на учебу в академию. Когда после откомандирования из Турции и отчисления из ГРУ возникла угроза увольнения из Вооруженных сил, он, не без помощи Варенцова, был оставлен в армии, а затем опять вернулся в ГРУ.

Карьере Пеньковского отчасти способствовала его женитьба на дочери генерал-лейтенанта Гапоновича. Наблюдая не очень благополучную семейную жизнь дочери и понимая порочность натуры зятя, генерал не предпринимал реальных усилий к его продвижению по служебной лестнице. Зато сам Пеньковский широко афишировал свои родственные узы, в том числе и для решения меркантильных вопросов.

Преследуя личный интерес, он оставался зачастую безучастным к благополучию других, даже близких ему людей.

Примечательно, что, поддерживая связь с иностранными разведчиками, для придания важности своим донесениям, он, не смущаясь, ссылался на своего «ангела-хранителя» Варенцова (к тому времени главного маршала артиллерии) как на первоисточник разведывательной информации, хотя военачальник не обсуждал с ним закрытых тем и, конечно, не сообщал секретных сведений.

Не менее цинично поступал Пеньковский, когда, стремясь занять пост военного атташе в Турции, направлял в Центр заведомо ложную, компрометирующую информацию о своих коллегах и пытался создать видимость активной работы, что стало предметом разбирательства и причиной его отчисления из ГРУ. Уже работая с англичанами, он также регулярно информировал разведцентр в Лондоне об «ошибках» в деятельности Винна в Москве, что, впрочем, не мешало ему самому допускать чудовищные, с точки зрения конспирации, ошибки.

Не отличался Пеньковский и супружеской верностью: свободное время проводил в основном вне дома, имел гламурные интрижки на стороне.

Распоряжаясь бюджетом семьи и пе утруждая себя отчетом перед своими близкими о собственных доходах, Олег Владимирович выделял на домашние нужды лишь необходимый минимум. Жене ничего не было известно о его доходах. В этом плане примечателен такой факт. Не имея своих сбережений, она уже на второй день после ареста мужа обратилась с просьбой в КГБ оставить ей часть денег, изъятых при обыске из тайника на квартире, так как других средств к содержанию двух несовершеннолетних дочерей и престарелой свекрови она не имела. Просьба была выполнена.

Неудовлетворенность служебной карьерой складывалась у Пеньковского постепенно. Став в 31 год полковником, он оставался им до момента своего ареста, когда ему было уже 44 года. Прекращение своего карьерного роста расценивал чрезвычайно болезненно, считал, что с ним поступают несправедливо и его обходят. Чувство ущемленности особенно обострилось после увольнения из ГРУ и с новой силой возникло, когда в 1960 году, вернувшись в ГРУ, он был отведен от поездки военным атташе в Индию. Это обстоятельство явилось толчком к тому, что в октябре 1960 года Пеньковский принял окончательное решение обратиться к американской разведке с предложением своих услуг.

Конечно, он был профессионалом и прекрасно разбирался в работе спецслужб. Безусловно, знал он и о той каре, которая грозит предателям. Только что прогремевший па всю страну, да и весь мир процесс над американским летчиком-шпионом Фрэнсисом Гарри Пауэрсом красноречиво свидетельствовал о строгости советской Фемиды в уголовных делах о шпионаже. Пауэрс—мелкая сошка, который мало что смыслил в разведке, ничтожный винтик в машине ЦРУ, послушный исполнитель чужой воли, — и тот получил десять лет. Конечно, его запросто могли расстрелять, но сделали широкий жест, в угоду международной политике проявили демонстративное снисхождение, а потом еще и обменяли на советского разведчика-нелегала Рудольфа Абеля, который уже несколько лет мотал срок в американских тюрьмах.

Был и другой пример, который несколько лет обсуждался в кабинетах и курилках ГРУ. В январе 1960 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР был приговорен к смертной казни и вскоре расстрелян шпион-инициативник, пять лет сотрудничавший с ЦРУ, подполковник военной разведки Петр Попов.

Но эти примеры не стали предостережением. Тщеславие, обида, жажда власти и денег оказались сильнее здравого смысла и даже страха перед неминуемым провалом и суровым возмездием.

Пеньковский печатает на пишущей машинке письмо правительству США, в котором высказывает желание оказывать помощь американской разведке и просит соответствующих распоряжений о выходе с ним на связь заинтересованных лиц. С этой целью в письме был указан номер его домашнего телефона, по которому каждое воскресенье в течение октября—ноября в 10 часов он будет ожидать звонка. Связник должен был говорить по-русски и назначить время и место возможной встречи.

В качестве запасного варианта в письме предлагалось выйти с ним на контакт в один из вторников декабря 1960 года в первом проезде при выходе из станции метро «Парк культуры» на Метростроевской улице. К письму была приложена фотокарточка Пеньковского, описано, в чем он будет одет, и указан пароль, в котором содержалась фраза о получении американской стороной его послания.

Письмо Пеньковский адресовал военному атташе США. Заклеенный конверт он вложил в чистый и тоже