Ликующий на небосклоне - Сергей Анатольевич Шаповалов

своего. Суппилулиума полезет через горы. – Похлопал Амени по плечу своей тяжелой ладонью. – Прикажи писцам, чтобы они составили список самых отважных воинов. Надо раздать награды. Себя не забудь. И Хуто заслужил золотую пчелу. С наступление темноты я с героями отправлюсь обратно. Ты следуй за мной на восходе, но перед этим убедись: действительно ли хетты ушли, или решили нас обмануть. Если Суппилулиума убрался, оставь в крепости человек триста и какого-нибудь толкового командира. Они должны держать под контролем эту дорогу. А нас с тобой впереди ждет грандиозная битва.

Вечером, как и обещал, Хармхаб отправился с героями обратно по дороге на Вашшукканни. Вокруг повисла непривычная тишина. Уставшие воины спали вповалку. Костры догорали. Вместе с сумерками в горы пробирался холод. Амени плотнее укутал Меритре в плащ, чтобы она не дрожала. Сам поддерживал пламя в костре. Хуто подстрелил где–то парочку зайцев, освежевал их и теперь готовил на вертеле ужин. От аппетитного запаха жареной зайчатины бурлило в животе.

Аменнеф присел к их костру.

– Лошадей я накормил и укрыл попонами, – сказал он.

– Аменнеф, поведай, где жил ты все это время, – попросил Амени. – Отец рассказал, только, как ты пропал. Он с братьями долго тебя искал, но так и не нашел.

– Я бежал в Лабан. Там жил среди кочевников и бедных земледельцев. Занимался врачеванием. После перебрался в Хатти. Вскоре времена настали неспокойные. Война погнала меня в Ассирию. Долго жил в Ашшуре. Но жизнь вдали от родины – сплошные мучения. Мое сердце истосковалось по полям Кемет, по запаху хлеба, что пекут в хлебных домах Уаста. Не могу забыть вкус воды из Хапи. Она сладкая. Во сне слышу шелест папируса.

– Почему же ты тогда не отрекся от Амуна? Жил бы, как и все твои братья: спокойно и в почете.

– А ты бы смог отречься от своего отца?

– Нет! – поежился Амени.

– Вот и я не смог. Себхотп, мой мудрый отец передал мне свою силу, открыл мне знания, тысячелетиями накапливаемые посвященными жрецами. Отречься от всего, предать всех, кто меня учил, воспитывал, доверял – выше моих сил. А у моих братьев иная дорога, иная судьба. Им простительно. Но я – посвященный. Мой удел – хранить знания, страдать и, если надо – умереть за веру.

Амени со смешанными чувствами глядел на этого человека такого близкого и родного, в то же время, чужого и незнакомого. Наверное, чтобы его понять, надо прожить его жизнью от первого дня и до последнего. Жизнь полную страданий и лишений и все из-за священных заветов.

Хуто закончил жарить зайцев, разделал дымящееся мясо ножом на широкой доске и передал лучшие куски Меритре.

– Я не буду есть, – сказала она, надув губки. – Мне жалко зайчиков.

– Не капризничай, солнцеликая, – уговаривал ее Хуто. – Как уток бить из-за красивых перьев – так не жалко.

Меритре вздохнула, отщипнула кусочек нежного белого мяса и принялась нехотя жевать. Она вдруг спросила у Аменнефа:

– Я слышала, что жрецы Амуна обладали волшебной силой. Покажи нам что-нибудь.

– Прелестный ребенок, ты веришь в эти сказки, – улыбнулся Аменнеф. – Чтобы вам такое показать. – Он задумался, огляделся вокруг и подобрал сухую палку для костра. – Вот, смотрите, что это? Обыкновенная ветка. Смотрите внимательно.

Все следили за веткой. Вдруг Меритре взвизгнула. Хуто и Амени отскочили в сторону. У Аменнеф в руках извивалась кобра, и она, раскрыв пестрый капюшон, издавала зловещее шипение.

– Тихо! Тихо! Вы чего так испугались? – жрец вертел в руках все ту же палку.

– У тебя была змея, – воскликнул Амени.

– Не было никакой змеи. Всего лишь ветка. – Он швырнул палку в костер и улыбнулся Меритре. – Прошу Дочь Солнца простить меня, недостойного за жестокую шутку.

– Я не испугалась! – храбро ответила Меритре. – покажи еще что-нибудь.

– Только не такое страшное. Не превращайся в крокодила или еще кого-нибудь, – попросил Амени, усаживаясь обратно у костра.

– Не буду, – пообещал Аменнеф. – Попробуйте смотреть мне в глаза и не моргать как можно дольше.

Все трое уставились на Аменнефа. Глаза начинало резать. Наконец Амени не выдержал и моргнул. Когда веки его разомкнулись, Аменнеф исчез. Он огляделся кругом. Нигде его не было.

– Он пропал! – Хуто тоже стало не по себе.

– Как это ему удалось? – Меритре вытянула шею и удивленно таращилась по сторонам.

– Кого вы ищите? – Все вздрогнули. Аменнеф опять сидел все там же, на прежнем месте.

– Как это получилось? – разом спросили все трое.

– Никаких чудес, – спокойно объяснил жрец. – Всего лишь знание человека, его души, его привычек и поведения.

– Ты хочешь сказать, что этому может научиться каждый? – удивился Амени.

– Не каждый, – качнул головой Аменнеф. – Но способных людей много.

– То, что ты показал и есть тайные знания?

– Нет. Это не те знания, которые жрецы Амуна хранят из поколения в поколение. Те знания намного глубже.

– Отец говорил, что дед был мудрейшим. Он постиг вершин мудрости.

– Не совсем так, – разочаровал его Аменнеф. – Вершины мудрости доступны только Всевышнему. Иногда в одаренных людей вселяется частичка божественной силы, и они становятся обладателями огромных возможностей. Главное – распоряжается этой силой правильно и осторожно, как с огнем: огонь согревает, но случаются пожары. Так и с мудростью: можно погубить себя и окружающих.

– В Кемет не осталось жрецов Амуна, – сказала Меритре. – Кто же теперь обладает этой божественной силой?

– Твой отец, Великий Эхнэйот, – ответил жрец.

– Зачем ты произносишь имя правителя вслух! – испугался Амени.

– Это уже не имеет значение. Имя его, что имя Бога. У Всевышнего много имен, много воплощений, но суть одна, – опять заговорил загадками Аменнеф. – Вам не говорили, что правитель был самым способным учеником в Доме Жизни. Иногда наставники разводили руками и признавались, что они не могут его учить, так, как он знает больше их самих.

– Почему же ваша каста подверглась гонению? – Спросил Амени. – Может, звучит кощунственно мои слова, но я никогда не понимал, какая разница, как произносить имя Бога: Амун или Йот, может Ра. Ты сам сказал, что его сущность – одна. В чем же причина падения касты?

– Причина проста, – ответил Аменнеф, – человеческие пороки. К сожалению, среди мудрейших были те, кто жаждал власти, кому всегда было мало богатства. Может быть и правильно сделал Тот, кого любит Йот, что очистил наши ряды от наносной грязи.

– Странно слышать такие слова из твоих уст, – задумался Амени. – Ты оправдываешь того, кто подверг тебя гонению, сломал твою судьбу.

– Значит Всевышний обрек меня на эти испытания. Не принимай всерьез буквально все сказанное мной. Когда вырастишь, и с годами тебя все чаще будет посещать мудрость, тогда сам сможешь ответить на многие вопросы. Сейчас живи так, как можешь. – Аменнеф грустно улыбнулся. – Расскажи, лучше про моих братьев.

– Все живы, здоровы, занимают высокие посты. У тебя много племянников и племянниц: только у моего отца помимо меня еще четыре сына.

– Надеюсь скоро их всех обнять.

Амени заметил,