О нем и о бабочках - Дмитрий Липскеров

Зато войны почти прекратились. Лишь некоторые бандитские лесбийские группировки выясняли отношения между собой, но полиция их быстро урезонивала, сажая преступников на долгие сроки, чтобы не мешали последнему столетию человечества пройти в дружбе и спокойствии. Удивительно, но никакой анархии не было и в помине. Почти все население Земли в нынешних условиях стало законопослушным и продолжало поддерживать мирную жизнь на планете. Больницы и банки работали, общественный транспорт ходил по расписанию, самолеты летали, работали рестораны и бани для любителей… Революционная ситуация возникла в мире религий – это да. Попов, раввинов, святых отцов, всяких брахманов и муфтиев развенчали безжалостно, но с ясной и понятной целью: выстроить на месте всех религий единую – экуменистическую! Но без всяких там церквей!.. Всему населению стало ясно, что Господь един, коли Он не пощадил ни одну из конфессий.

А так – все устаканилось и пошло своим чередом. Люди трудились и получали зарплату.

Продолжал работать на своем месте располневший травматолог Петечка Савушкин, а вот Лилька Золотова переменилась в активистки и, избрав себя в сексуальное большинство, ездила по городам и весям на «Харлее» с подобными боевыми тетками-мотоциклистками. Байкерский клуб избрал ее лидером, а Терапевт, бывший президент клуба «Дневные драконы», был отправлен в отставку и работал в Ботаническом саду соловьем. Уж очень повезло ему с голосом!..

Арсений Андреевич Иратов перестал принимать таблетки, из-за отказа от которых чуть было не умер еще недавно. На душе и без лекарств было спокойно, а спалось сладко, как в детстве. Иратов вяло пытался продолжать проектировать чудные здания, но уже не по зову сердца, а по привычке. Почти ничего не получалось, и он без сожалений забросил свой офис с помощником Витей, жил на деньги с биржи и общался почти все время с Сытиным, играя с ним в карты. Жулил по привычке, а располневший андролог этого не замечал. Клиника его разорилась за ненадобностью в ее специализации, перепрофилировать же не было ни сил, ни желания. Остались накопления, да и Иратов не был жаден, дарил на разные даты крупные суммы денег. Иногда Арсений Андреевич поднимался на этаж выше проведать Верочку, по-родственному, ей тоже давал средства, а она поила его чаем, хотя такие посиделки и не нравились Эжену. Этот молодой человек управлял молодой женщиной по своему вкусу – жестко и тиранически, Иратова терпел только из-за денег. В течение сексуальных игр он мог запросто исхлестать нежную лайковую попку Верочки плеткой или, как собака, искусать ей грудь, а когда она жаловалась на боль и просила относиться к ней нежнее, Эжен с высокомерием предупреждал, что до его ухода от нее осталась одна сотая терпения.

– Знаешь, сколько женщин в мире алчут меня, даже не подозревая о моем существовании?

– Да, – покорно отвечала Верочка, и из глаз ее текли слезы несчастья.

Она не раз решалась уйти от Эжена, но только в воображении, в реальности сил не хватало – воля мягкая, как нагретый парафин. Нижняя часть тела всегда побеждала мозг, женщина потакала любовнику во всем, отдавала все иратовские деньги, отчаянно надеясь на беременность, и даже выходила голая на балкон в зимнее время для развлечения любовника. Эжен в такие моменты упоения властью улыбался, и казалось, что у него выросли клыки. Но это только казалось. Молодой человек мужеского пола, единственный, оставшийся с настоящими первичными половыми признаками, он ждал своего часа, чтобы заявить всему миру – я спаситель рода человеческого, только мое семя может побороть решение Бога… Он не жаждал становиться божеством, хотя думал, что при желании мог бы. Он истово хотел победить Всевышнего, сломать Его волю и жить своей!..

Я встретил его еще один раз. Пытаясь спасти падшую Верушку, я как-то дождался молодого человека возле подъезда иратовского дома, он узнал меня, даже остановился и старательно рассмотрел с головы до пят. Затем неожиданно резко дернулся и попытался схватить меня за пах. Наткнувшись на пустоту, он снисходительно поинтересовался:

– И что тебе надо?

– Оставь ее.

– Для тебя? – Эжен расхохотался. – У тебя же в штанах пусто! Что ты станешь с ней делать?

– У меня всегда в штанах было пусто, с рождения, и она совсем не нужна мне в том смысле, в котором нужна тебе.

– Ну конечно, ты ангел, что ли, бесполый?! – Он отпустил мои штаны. – И для чего же она тебе понадобилась?

– Она – Верушшшка! – произнес я с мягко утрированным «ш». – Она тот плод, которым незаконно насладились, и за это все так и происходит в мире! Отпусти ее!

– Я бы, конечно, мог надрать тебе задницу, ангел, но не стану этого делать. Я сам ангел, но с яйцами. Скажу просто: скоро ты сможешь забрать свою, как у тебя там?.. Верушшшка?

– Именно, – я поглядел на него и ударил кулаком в лицо. Он не представлял, как силен будет удар, а потому не особо уклонялся. Он просчитался, и теперь его нос был вбит между треснувшими костями лица. Эжен схватился за физиономию, посмотрел на меня – теперь с ужасом – и побежал обратно в подъезд, обильно капая кровью на летнюю траву.

К ней припустил… Глубоко вздохнув, сожалея о своей утраченной иллюзии, я подумал, что и сам плод своей волею может соблазнить отведать его, даже будь он запретным. Так и в этом случае произошло…

Вернувшись в квартиру актрисы Извековой, я завалился спать и даже будильник не завел. Закрыв глаза, я подумал о майоре Беличе и полковнике Жамине. После упразднения армии с хорошей офицерской пенсией они поселились в маленьком дачном поселке «Иволги», выстроив свои домики по соседству. Они ежедневно играли в шахматы и пили водку. Джульетта Гургеновна жила здесь же и изредка навещала отставных офицеров, угощая их долмой… Экс-шахматист Эстин вдруг осознал, что у него достаточно средств, чтобы дожить безбедно до конца дней своих, он по-прежнему был женат на Белле Пушкиной, которая наслаждалась мужниным достатком – плевать на недостатки! – и посещала маленький приход новой экуменистической церкви. Сын Иратова от его первой любви, учительницы Светы, состоял в том же большинстве, что и все мужчины планеты. Археолог Грязев, престарелый и облезший, пытался напроситься жить к Свете, хвастаясь тем, что у него все сохранилось, ну, не все, а внешний декор имеется, шутил мерзопакостно – «зато, мол, висит красиво». Жалкий старик был безжалостно изгнан и послан доживать свой век в жопу.

Юная Алиска из деревни Костино Владимирской области почти каждый день стояла в белом платье с васильковым букетиком на пыльной деревенской дороге и вглядывалась в нее через цветущие поля и соседние деревни, с девичьим волнением ожидая своего незабываемого принца. Но только горячий ветер дул ей навстречу, облепляя Алискины коленки ненужным платьем невесты…