Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - Мария Тортика (Лобанова)

Х. Г. Раковский внимательно следил за предвыборной кампанией, развернувшейся в Великобритании в конце 1923 г. Он не исключал возможности победы на выборах в палату общин «либерально-рабочей коалиции», хотя и не был склонен к чрезмерному оптимизму.[540] В результате состоявшихся 6 декабря 1923 г. выборов соотношение сил в палате общин существенно изменилось. Консерваторы утратили абсолютное большинство. Лейбористская партия увеличила число своих мест. В парламент были избраны 259 консерваторов, 155 лейбористов, 191 либерал. Впервые в истории в начале 1924 г. появилась возможность образования лейбористского кабинета при условии поддержки его со стороны Либеральной партии.

В драматические дни, последовавшие за выборами, Х. Г. Раковский встречался со многими авторитетными политическими деятелями. Важная беседа состоялась с редактором лейбористского журнала «Нью лидер» Г. Н. Брайлсфордом, который информировал о дискуссиях в среде лейбористов между группами бывших либералов и так называемой «старой гвардией», то есть лидерами тред-юнионов. Собеседник Раковского скептически оценивал перспективы лейбористского правительства, считая, что оно сможет продержаться у власти всего лишь несколько месяцев. Важна была информация о лидере партии Р. Макдональде, кандидате в премьеры, которого Брайлсфорд хорошо знал лично. Он оценивал Макдональда как чрезвычайно осторожного человека, не любящего «драматических эффектов». Собеседник рассказал Раковскому, что, узнав о результатах выборов, он предложил Макдональду написать советскому представителю письмо примерно такого содержания: «Дорогой товарищ, обращаюсь к Вам как к официальному представителю России и прошу назначить мне час, когда я могу Вас посетить». Разумеется, это был утрированный вариант обращения, но главное в нем – необходимость признания СССР официально – четко фиксировалась. Макдональд заметил, что признание СССР должно произойти на некоторых условиях.[541]

В других беседах также рассматривались различные аспекты дипломатического признания, вопрос о котором начинал переходить в практическую плоскость. Большое значение Раковский придавал своему визиту к одному из лидеров либералов Г. Асквиту. «Самим фактом своего визита, – писал Раковский Литвинову 20 декабря 1923 г., – я хотел показать, что мы в вопросе о сближении с Англией рассчитываем на поддержку всех партий, что мы считаем это делом национальным для Англии». Раковский поблагодарил Асквита за проявленные им во время предвыборной кампании дружеские чувства к России, в частности за его предложение о включении России в Лигу Наций.

Такое заявление советского дипломата решительно отличалось от ставшего уже традиционным в СССР нигилистического отношения к международной организации, неспособной якобы к каким-либо конструктивным действиям в пользу мира и являвшейся орудием в руках западноевропейских империалистических правительств. В ходе разговора Асквит заметил, что ему трудно ориентироваться в событиях в России. Раковский попытался объяснить это как самим характером советской власти, находившейся в процессе становления, так и влиянием российской эмиграции на европейское общественное мнение. Он охотно согласился давать Асквиту непосредственную информацию. Но когда была предпринята попытка перевести беседу на злободневную политическую тематику и матерому британскому политическому волку был задан вопрос о его мнении касательно перспектив российско-британских отношений, тот не только не дал ответа, но нашел какой-то предлог, прекратил разговор и, попросив адрес Раковского, любезно проводил его до дверей…[542]

Советскому дипломату, несмотря на опытность, надо было еще учиться общению с ведущими фигурами западного и особенно английского истеблишмента.

12 января 1924 г., когда вопрос о его назначении главой правительства был предрешен, лидер лейбористов Р. Макдональд послал Раковскому письмо, в котором сообщил о своем намерении добиваться восстановления отношений с СССР и намекал, что это дело серьезно облегчилось бы, если бы советское правительство еще до признания заявило о готовности в принципе урегулировать частные претензии британских подданных и о назначении комитета для обсуждения этого вопроса. Ответ советского представителя был предельно сдержанным – он сообщал о готовности рассмотреть все спорные вопросы, но – «немедленно после признания».[543]

Это заявление было предварительно рассмотрено Политбюро ЦК РКП(б), которое потребовало от Раковского «настаивать на нашем признании де-юре без каких-либо предварительных условий».[544]

Приход лейбористов к власти, перспектива установления британско-советских дипломатических отношений, а в связи с этим и работа Х. Г. Раковского в Лондоне были в центре внимания доклада Г. Е. Зиновьева 14–15 января 1924 г. на пленуме ЦК РКП(б) о международном положении. Вот фрагмент этого доклада, ранее хранившегося под грифом «Совершенно секретно», проникнутого свойственным Зиновьеву экстремизмом: «Все же это есть событие мировой важности – приход к власти меньшевистской английской партии. Помните, как об этом факте говорил тов. Ленин на II и III конгрессах Коминтерна, когда он учил английских коммунистов поддерживать английскую рабочую партию. Он говорил: чем раньше они придут к власти, тем скорее они себя скомпрометируют. Наша поддержка будет для них как веревка для повешенного. Вот последнее письмо т. Раковского: “Посылаю вам копию письма Макдональда к Г.” В этом письме Макдональд пишет: “Я держусь того мнения, что признание должно состояться без долгих откладываний”. Далее т. Раковский сообщает, что Брайлсфорд, один из вождей Независимой рабочей партии, написал “строгое” письмо Макдональду, требуя признания. Этот же Брайлсфорд на днях обращался с частным письмом к Раковскому по поводу судьбы эсеров, намекая, что мы должны облегчить их судьбу, и это облегчит признание».[545]

«Вопрос о пропаганде более всего занимает противников признания», – писал Раковский в феврале 1924 г. Литвинову, рассказывая затем о цитатах из речи Зиновьева, которые огласил в палате общин консерватор Стенли Болдуин и от которых Макдональду «было, несомненно, не особенно приятно».[546]

Образование 29 января 1924 г. в результате парламентских выборов первого лейбористского правительства Великобритании во главе с Рамзеем Макдональдом, который также занял пост министра иностранных дел, поставило вопрос об официальном признании СССР непосредственно в повестку дня. С точки зрения официальных интересов СССР Раковский был доволен составом правительства, многих членов которого он знал лично и стремился собрать о них максимальные сведения.[547] Особенно он был удовлетворен назначением заместителем министра иностранных дел и фактическим руководителем внешнеполитического ведомства Артура Понсоби, который получил за последнее перед этим время репутацию безоговорочного сторонника признания СССР.[548] Личное знакомство с заместителем министра полностью подтвердило предположение Раковского, что тот будет наилучшим партнером в предстоявших сложных переговорах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});